Кендейс Деннинг - Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

— Я прежде никогда не встречался с девчонками из колледжа.

— Неужто?

— Хочешь, потанцуем?

— Не рано?

— Танцевать никогда не рано, — он дотронулся до ее руки. — Мне опять хочется тебя.

— А сам даже имя мое не запомнил. — Она взглянула на стаканы с пивом и алюминиевую пепельницу.

— У меня на имена жутко плохая память. Послушай, мы можем поехать к тебе? Приходится, понимаешь, осторожничать — я пытаюсь отсудить своего малыша.

— Отсудить малыша? — переспросила она.

— Моя бывшая жена плохо за ним смотрит, — сказал он. — Я доказываю, что она никудышная мамаша, так что сам должен быть в ажуре. — Сара прислушалась к голосу Отиса Реддинга из музыкального автомата. Не счесть, сколько раз они с Джеком слышали его прошлым летом в разных барах.

— Красивая ты женщина, это точно, — сказал Рой.

У нее перехватило дыхание — никто ее прежде женщиной не называл.

Рой взял ее за руку и развернул к себе лицом. Они стояли в ее кухне. Она закрыла глаза. Она почувствовала его язык на своих губах. Он поцеловал ее в шею и ключицу. Они прошли через маленькую гостиную и в коридоре начали раздеваться. К кровати они подошли обнаженными. Сара смахнула книги и одежду на пол. Они улеглись между прохладными простынями. Она легла на живот. Рой стал поглаживать ее по спине.

— У тебя красивая спина, — сказал он. — Я люблю твои косточки.

Он поцеловал ее в позвоночник в трех местах. Она перекатилась с живота на спину и почувствовала, как он трогает пальцем один сосок. Его язык медленно двигался по ее нижней губе, потом медленно и нежно — вокруг соска. Она ждала, когда его губы и язык пойдут вниз по ребрам. Она чувствовала себя одинокой. Он проделывал все в точности, как в прошлый раз.

— Не жарко тут? — спросил он, поднимая голову. — Может, открыть окно?

— Окна запечатаны краской, — сказала она.

Он поцеловал ее в бедра и она глубоко задышала. Он ей не нравился, но она чувствовала себя обязанной пройти через все это.

— Что с тобой? — спросил он, располагаясь между ее ног.

— Ничего, — ответила она.

Она прислушалась к машине, проехавшей по улице внизу, посмотрела на небо, синевшее в верхней фрамуге окна. Может быть, она у него единственная, с которой он занимался любовью днем.

— Пожалуйста, не уходи, — сказала она, когда он поднялся на локте.

У него был гордый вид.

— Работа ждет, — сказал он. — Бизнесом надо заниматься.

— Это ужасно, — сказала она, обращаясь к своей спальне.

— Я вернусь, — сказал он. Он вылез из постели и подоткнул под Сару простыню.

— Во имя бесценного Господа нашего и спасителя Иисуса Христа, помолимся, — сказал дядя Вичел.

Сара всматривалась в грани бокала, стоявшего перед ней — старый семейный хрусталь. Интересно, кому он достанется.

— Аминь, — сказал каждый и поцеловал соседа.

Вичел поднял руки, будто собираясь дирижировать исполнением гимна. Он приходился Ллойду старшим братом. «Не слышу вас! — обычно кричал он на собраниях прихожан. — А ну-ка, погромче во славу Господа нашего!».

— Я больше не пою, потому что меня насильно заставляли петь, когда я был мальчишкой, — рассказывал Ллойд своей детворе.

Когда Сара и Лаура были маленькими, бабушка заставляла их петь перед прихожанами «Иисус, меня возлюби». Однажды они расхихикались и не могли остановиться. («Какие хорошенькие, правда? И какие похожие! У одной родинка на руке. У которой из них родинка?».) Субботние вечера девочки проводили в бабушкином доме. В комнате, где стояло пианино бабушки Мирти, всегда было холодно и голо.

— Передайте налево, — сказал Вичел.

Он опустил руки. Низенький, он тем не менее держался с достоинством человека высокого роста — не зря когда-то служил в морской пехоте.

— Надеюсь, батат не очень сладкий, — сказала тетя Вера.

— Как твоя спина? — спросил Ллойд невестку, передавая ей зеленый горошек.

Вера начала описывать свои упражнения для спины.

— Все кладите себе еще, — сказала Мирти.

— Вы хотите, чтобы мы разжирели, да? — сказала Айрин. Позади нее стояла горка с посудой из цветного стекла.

— Она ничего не ест, — сказала Мирти Вере.

— Почему ты ничего не ешь, Айрин? — сказала Вера, прерывая рассказ об упражнениях для спины. — Все кроме тебя едят.

Мэриэнн передала жареного цыпленка своему супругу Бобу. Мэриэнн была единственной кузиной Бродерхаузов. Она выросла вместе с близнецами.

— Вы слышали, что Карен Блэкфорд родила? — сказала Мэриэнн. — Схватки продолжались тридцать часов.

Сара заметила, что когда Мэриэнн с Бобом ехали в своем ярком «шевроле», они седели словно аршин проглотили, не поворачиваясь друг к другу, будто отродясь между собой не разговаривали.

— Когда я рожала своих мальчишек, я ничего не чувствовала, — сказала Мирти. — Док Хатчинс сделал мне укол.

— Какой укол, мама? — спросила Вера. Она подмигнула Айрин.

— Я уж не помню, как это называлось, — сказала Мирти. — Какое-то лекарство.

— Джеральдина Хэкльберри звонила вчера, — сказал Сара. — Кейт родила девочку. Вы помните Кейт?

Когда они ходили в школу, Мирти не пускала Кейт к себе на порог за то, что Кейт — католичка.

— Ребенок весит шесть фунтов три унции, ее назвали Роз, — сказала Сара. Ей хотелось, чтобы бабушка опять высказалась насчет католиков.

— Я надеюсь, она вырастет в христианском доме, — сказала Мирти.

— Католики — христиане, бабушка, — сказала Сара.

— Как бы мне хотелось, чтобы сегодня все собрались за этим столом. — Бабушкин муж скончался девятнадцать лет назад.

— Я отдал моему парню ремингтоновскую винтовку, — сказал Ллойд, обращаясь к Вичелу.

— Я думаю, она ему понадобится, раз он живет там в лесах, — сказала Вера. Она даже вздрогнула.

Питер жил где-то под Оттавой, в какой-то халупе с какой-то девчонкой. Обогревались они дровяной печью. Здоровья ради он съедал ежедневно головку чеснока.

— Весьма щедро с твоей стороны, — сказал Вичел. — Одно время я облизывался на это ружье.

— Я начал брать Питера с собой на охоту, как отец брал нас с тобой, — сказал Ллойд. Семейное предание гласило, что Вичелу в детстве было подарено новенькое ружье марки ББ, а Ллойду досталось старое.

— Так и надо, — сказал Вичел, — с детства прививать уважение к огнестрельному оружию.

— Питер с винтовкой управляется здорово, — сказал Ллойд.

В возрасте семи лет Питер подстрелил опоссума, и Ллойд сказал, что его надо съесть. Никто ему не поверил, пока Айрин не положила опоссума в кастрюлю и не сварила, а потом подала на обед со сладким картофелем.

— Да, я был заядлый охотник, — сказал Вичел, — но больше уже не охочусь.

Вера спросила:

— Знает ли кто-нибудь, когда Питер вернется домой? — она произнесла это таким тоном, словно лично пострадала от его бегства.