Александр Дюма - Дюма. Том 45. Жорж. Корсиканские братья. Габриел Ламбер. Метр Адам из Калабрии

Слуга закрыл дверь.

— Послушайте, — сказал Луи, — мой дорогой Александр. Джордано — корсиканец, и он мыслит по-корсикански, я не могу ему доверить то, что хочу. Я буду просить его сохранить тайну, и это все. Вас же я хочу попросить пообещать мне точно исполнить мои указания.

— Конечно! Это же обычная обязанность секунданта!

— Обязанность тем более важная, что вы, может быть, сможете уберечь нашу семью от второго несчастья.

— Второго несчастья? — спросил я удивленно.

— Возьмите, — он протянул мне письмо, — это то, что я написал матери, прочтите.

Я взял письмо из рук де Франки и стал читать его с возрастающим удивлением.

"Моя добрая матушка,

если бы я не знал, что Вы одновременно сильны, как спартанка , и покорны, как христианка, я бы постарался изо всех сил, чтобы приготовить Вас к ужасному событию, которое Вас потрясет. Когда Вы получите это письмо, у Вас останется всего лишь один сын.

Люсьен, мой чудный брат, люби мать за нас двоих! Позавчера у меня началось воспаление мозга. Я не обращал внимания на начальные симптомы, и врач приехал слишком поздно!

Милая матушка , мне не на что больше надеяться , разве только на чудо, но какое у меня право верить, что Бог сотворит для меня это чудо?

Я пишу Вам в момент просветления. Если я умру, то это письмо отнесут на почту через четверть часа после моей смерти, так как моя любовь к Вам эгоистична и я хочу, чтобы Вы знали, что я умер ни о чем на свете так не сожалея, как о Вашей нежности и о любви моего брата. Прощайте, матушка.

Не плачьте. Вас любила душа, а не тело, и, где бы она ни была, она будет Вас любить вечно.

Прощай, Люсьен.

Никогда не покидай нашу мать и помни, что, кроме тебя у нее никого нет.

Ваш сын,

твой брат

Луи де Франки".

Прочитав последние слова, я повернулся к тому, кто их написал.

— Итак, — сказал я, — что это значит?

— Вы не понимаете? — спросил он.

— Нет.

— Я буду убит в девять часов десять минут.

— Вы будете убиты?

— Да.

— Да вы с ума сошли! Откуда у вас подобные сумасбродные мысли?

— Я не сумасшедший и не сумасброд, мой друг… Меня предупредили, вот и все.

— Предупредили? Кто?

— Разве мой брат не рассказывал вам, — спросил Луи, улыбаясь, — что мужчины в нашей семье отличаются необычной способностью?

— Действительно, — проговорил я, чувствуя, что меня помимо воли начинает знобить. — Он говорил мне о видениях.

— Так вот, сегодня ночью ко мне явился мой отец, и именно поэтому вы нашли меня таким бледным. Вид мертвецов делает бледными живых.

Я смотрел на него с удивлением, граничащим с ужасом.

— Вы видели вашего отца сегодня ночью?

— Да.

— И он говорил с вами?

— Он объявил мне о моей смерти.

— Это был, наверное, просто страшный сон, — сказал я.

— Нет, это была страшная реальность.

— Вы спали?

— Я бодрствовал… Вы не верите в то, что отец может посетить своего сына?

Я опустил голову, ведь в глубине души я и сам верил в эту возможность.

— Как это произошло? — спросил я.

— Боже мой, очень просто и естественно. Я читал, ожидая отца, ибо знал, что, если мне грозит какая-нибудь опасность, мой отец появится. В полночь моя лампа сама собой погасла, дверь медленно открылась, и появился отец.

— Но как? — воскликнул я.

— Да как живой: в своей обычной одежде, но только очень бледный и с невидящими глазами.

— О Боже!..

— Он медленно приблизился ко мне. Я, лежа на кровати, приподнялся на локте.

"Добро пожаловать, отец", — сказал я ему.

Он приблизился ко мне, пристально на меня посмотрел, и мне показалось, что сила отцовской любви оживила этот мертвенный взгляд.

— Продолжайте… это ужасно!..

— Его губы шевелились, но странно: хотя его слова были беззвучны, я отчетливо слышал, как они звучали внутри меня, отчетливо и звонко, как эхо.

— И что он вам сказал?

— Он сказал мне: "Подумай о Боге, сын мой!"

"Я буду убит на этой дуэли?" — спросил я и увидел, как две слезы скатились из глаз призрака.

"В котором часу?"

Он показал пальцем на часы. Я посмотрел в указанном направлении. Часы показывали девять часов десять минут.

"Хорошо, отец, — ответил я. — Пусть исполнится Божья воля. Я покидаю мать — это так, но для того, чтобы соединиться с вами".

Бледная улыбка пошевелила его губы, и, сделав мне прощальный знак, он удалился.

Дверь сама открылась перед ним… Он исчез, и дверь сама закрылась.

Рассказ был так прост и бесхитростен, что стало ясно: сцена, привидевшаяся де Франки, произошла ли она на самом деле, или это плод его воспаленного сознания, была принята за реальность и, следовательно, была так же ужасна?

Я вытер пот, струившийся у меня по лицу.

— Так вот, — продолжал Луи, — вы ведь знаете моего брата, не так ли?

— Да.

— Как вы думаете, что он сделает, если узнает, что я был убит на дуэли?

— Он в ту же минуту покинет Соллакаро, чтобы драться с тем, кто вас убил.

— Правильно, и, если его тоже убьют, моя мать станет вдовой трижды: вдовой мужа и двух сыновей.

— О, я понимаю, это ужасно!

— Значит, этого нужно непременно избежать. Вот я и решил написать это письмо. Думая, что я умер от воспаления мозга, мой брат не будет никому мстить. Мать скорее утешится, если она поверит в то, что мною распорядилась воля Божья, а не рука человека. Разве только…

— Разве только?.. — повторил я.

— О! Ничего… — ответил Луи. — Я надеюсь, что этого не произойдет.

Я понял, что он, отвечая сам себе, чего-то опасался. Я не стал его больше ни о чем спрашивать.

В эту минуту дверь приоткрылась.

— Дорогой мой де Франки, — проговорил барон де Джордано, — я повиновался твоему запрету, насколько это было возможно, но уже восемь часов, а встреча в девять. Нам нужно проделать около полутора льё, и поэтому пора выезжать.

— Я готов, мой милый, — ответил Луи. — Войди. Я сказал уже все, что собирался сказать.

Он посмотрел на меня и приложил палец к губам.

— Что касается тебя, мой друг, — продолжил он, поворачиваясь к столу и беря запечатанное письмо, — то вот тебе поручение. Если со мной произойдет несчастье, прочитай это письмо и, я прошу тебя, сделай все, о чем я тебя в нем прошу.

— Хорошо!

— Вы принесли оружие?

— Да, — ответил я. — Но в последний момент я заметил, что в одном пистолете заедает собачка. Поэтому, когда будем проезжать мимо, возьмем ящик с пистолетами у Девима.

Луи посмотрел на меня, улыбаясь, и пожал мне руку. Он понял, что я не хотел бы, чтобы он был убит из моих пистолетов.