Александр Дюма - Сальватор. Часть. 1,2

В то же время плотник почувствовал в ногах прохладу, словно наступил в лужу.

Он поднял ногу и ощупал подошву: с башмака капало.

Он взял со стола лампу, заглянул под стол, потом поставил ее на место.

— Надо признать, — вымолвил он, занося над пленником кулак, — что вы отъявленный подлец!

Туссен-Лувертюр подбежал и схватил плотника за обе руки.

— Я же вас предупреждал, что он становится дурной, как напьется! А вы не хотели верить! Теперь выпутывайтесь как знаете!

Господин де Вальженез уже приготовился к обороне: он взял в каждую руку по бутылке и ждал, когда Жан Бык подойдет поближе, чтобы разбить бутылки об его голову.

Жан Бык наклонился, взял табурет за ножку и шагнул к г-ну де Вальженезу.

— А что он сделал? — вмешался Туссен.

— Посмотри-ка под стол! — ответил Жан Бык.

Туссен тоже взял лампу и наклонился.

— Ох ты! — вскрикнул он, увидев плитку, облитую белым вином и отливавшую в свете лампы. — Кровь!

— Кровь? — переспросил Жан Бык. — Если бы кровь — ладно! Хлеба поел — и кровь восстановилась. Но вот вино можно сделать только из винограда, а виноградники в этом году повымерзли!

— Как?! Он выплеснул свое вино? — взревел от возмущения Туссен.

— Да, это его вино!

— Тогда ты прав: он просто негодяй! Бей его!

— Я ждал твоего разрешения, Туссен, — сказал Жан Бык, вытирая рукавом пот со лба и кипя от злости.

— Еще шаг, и я разобью вам голову, слышите? — пригрозил Вальженез.

— Мало вам того, что вы вино вылили? Хотите и бутылки разбить? — взорвался Жан Бык. — Ведь разобьете-то вы бутылки, а не мою голову — вот так!

— Бей же скорее, Жан! — крикнул Туссен. — Чего ждешь?

— Я одумался, — сказал тот, — и надеюсь, что господин граф тоже возьмет себя в руки.

Потом он продолжал твердо и совершенно спокойно:

— Не угодно ли вам поставить эти бутылки на место, господин де Вальженез, а?

Тот нахмурился: его гордыня яростно боролась с рассудком.

— Ну как? — спросил Жан Бык. — Будем ставить бутылки на стол или как?

— О Жан! — взвыл Туссен. — Я тебя не узнаю!

— Так будем ставить, а? — продолжал Жан Бык. — Раз, два… Берегитесь: счет «три» придется по вашей голове!

Лоредан опустил руки и бесшумно поставил бутылки на каминную доску.

— Отлично! Теперь спокойненько сядем, где сидели.

Лоредан, вероятно, рассудил, что лучший способ обуздать этого дикого зверя — не раздражать его. Итак, он безропотно исполнил второе приказание, как и первое.

Потом в его голове, очевидно, созрел новый план, и он решил пустить в ход средство более надежное, чем сила.

— Туссен, дружище, — обратился Жан Бык к приятелю, — отнеси-ка эти две бутылки в буфет и запри их на ключ. И не будем их больше оттуда доставать.

Туссен повиновался.

— А теперь вы, господин граф, — продолжал Жан Бык, принимая ключ из рук своего товарища, — должны кое в чем признаться…

— В чем же? — спросил граф.

— Вы хотели напоить нас до бесчувствия и, воспользовавшись нашим состоянием, бежать.

— Вы же воспользовались силой, чтобы взять меня в плен, — возразил граф вполне логично.

— Нашей силой — да, но хитрость мы в ход не пускали: мы не чокались, чтобы потом предать. Когда люди чокаются, это свято!

— Будем считать, что я не прав, — промолвил Вальженез.

— Вылить вино! — вмешался Туссен. — Божий напиток!

— Господин граф признал, что был не прав, — остановил его Жан Бык. — Не будем больше возвращаться к этому.

— О чем же еще говорить? — грустно спросил угольщик. — Если я не буду говорить или пить, я засну.

— Спи, если хочешь. Я подежурю.

— А я могу предложить тему для разговора, — сказал Лоредан.

— Вы очень любезны, господин граф, — проворчал Жан Бык.

— По-моему, вы отличные парни… немного горячие, пожалуй, — начал Лоредан, — но в сущности очень славные…

— Как вы об этом догадались? — пожал плечами Жан Бык.

— А я люблю славных парней, — продолжал граф.

— Неужели вы в нас не разочаровались? — в том же тоне спросил плотник.

Туссен внимательно слушал, желая узнать, куда клонит пленник.

— И если, — продолжал тот, — вы хотите…

Он замолчал.

— Если мы хотим?.. — повторил Жан Бык.

— Если хотите, — сказал Вальженез, — я сделаю вас богатыми.

— Дьявольщина! — навострил уши Туссен. — Богатыми? Что ж, поговорим об этом.

— Помолчи, Туссен! — прикрикнул Жан Бык. — Говорю здесь я, а не ты.

Он обратился к Лоредану:

— Объясните-ка свою мысль, наш юный господин!

— Мысль моя проста, и я иду прямо к цели.

— Да, да, пожалуйста! — промолвил Туссен.

— А тебе я велел молчать! — снова прикрикнул Жан Бык.

— Вы трудитесь, зарабатывая себе на пропитание, верно? — спросил граф.

— Несомненно! Мы же не бездельники. А все другие ради этого и работают, — подтвердил Жан Бык.

— Сколько вы получаете в удачные дни?

— В среднем, учитывая дни, когда нет работы, — по три франка, — сообщил Туссен.

— Замолчишь ты или нет, Туссен?

— Чего ради я должен молчать? Господин граф спрашивает, сколько я зарабатываю, я и говорю…

— Три франка в день, — повторил граф, словно не замечая перебранки приятелей, — в месяц это составляет девяносто франков, а в год — тысячу.

— Ну и что? — спросил Жан Бык. — Мы и сами это знаем.

— А то, что я хочу вам помочь в один вечер заработать столько, сколько вы заработаете за двадцать пять лет.

— Двадцать пять тысяч франков? — вскричал Туссен. — Да вы смеетесь! Двадцать пять тысяч франков за вечер — это невероятно!

— Как видите, — продолжал Вальженез, — на эти деньги можно жить в свое удовольствие и не работать, стоит только поместить эту сумму под пять процентов, что принесет вам по тысяче двести пятьдесят ливров ренты.

— Не работать! — повторил Туссен. — Слышишь, Жан? Не работать!

— Что же я буду делать без работы? — простодушно спросил Жан Бык.

— Что захотите: охота… рыбалка, если охота вам не по душе; купите землю, займитесь хозяйством; будете делать то же, что и богатые, что делаю я, например.

— Ну да! — с укором проговорил Жан Бык. — Буду красть шестнадцатилетних девочек у женихов и родителей! Вот как развлекаются те, кто не работает! Вот чем занимаетесь вы, господин граф!

— Да это ваше дело, чем заняться. Я же предлагаю вам пятьдесят тысяч на двоих, по двадцать пять тысяч франков каждому.

— Двадцать пять тысяч франков! — снова повторил Туссен, и глаза его сверкнули.

— Замолчи, Туссен! — строго остановил его плотник.

— По двадцать пять тысяч франков каждому, дружище Жан, — мечтательно произнес угольщик.

— Двадцать пять тысяч зуботычин, если не замолчишь, Туссен!