Стефан Цвейг - Том 10: Стихотворения; Исторические миниатюры; Публицистика; Кристина Хофленер: Роман из литературного наследия
- Название:Том 10: Стихотворения; Исторические миниатюры; Публицистика; Кристина Хофленер: Роман из литературного наследия
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательский центр «ТЕРРА»
- Год:1997
- Город:Москва
- ISBN:5-300-00427-8, 5-300-00447-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Стефан Цвейг - Том 10: Стихотворения; Исторические миниатюры; Публицистика; Кристина Хофленер: Роман из литературного наследия краткое содержание
В десятый том Собрания сочинений вошли стихотворения С. Цвейга, исторические миниатюры из цикла «Звездные часы человечества», ранее не публиковавшиеся на русском языке, статьи, очерки, эссе и роман «Кристина Хофленер».
Том 10: Стихотворения; Исторические миниатюры; Публицистика; Кристина Хофленер: Роман из литературного наследия - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Если же одного из нас арестуют в отсутствие другого, то другой должен немедленно бежать. Было бы грубейшей ошибкой, поддавшись ложной сентиментальности, явиться с повинной, чтобы разделить судьбу товарища, потому что на каждом в отдельности лежит меньшая вина и ему будет легче отговориться на предварительном следствии. К тому же у оставшегося на свободе есть возможность оказать помощь: замести следы, передать весточку, в крайнем случае помочь при побеге. Было бы безумием добровольно отказываться от свободы, ради которой все это и делалось. Для самоубийства время всегда найдется.
V. Заключение.
Мы идем на это, рискуя головой, чтобы свободно жить, хотя бы некоторое время. В понятие «свободы» входит также свобода человеческих отношений. Если по каким-либо внутренним или внешним причинам одному из нас совместная жизнь станет в тягость, он, естественно, вправе уйти. Каждый из нас идет на этот риск добровольно, без принуждения со стороны другого, каждый в ответе только перед самим собой и потому не может в чем-либо и когда-либо упрекать другого. Как мы с первой минуты делим деньги, чтобы каждому быть свободным, точно так же мы делим ответственность и опасность — каждый за себя.
Вся наша жизнь будет строиться на сознании, что мы не совершили ничего несправедливого по отношению к государству и друг к другу — мы лишь сделали то, что в нашем положении было единственно правильным и естественным. Отважиться на подобный риск против своей совести было бы безрассудством. Только если каждый из нас по зрелому размышлению, самостоятельно придет к убеждению, что путь этот единственный и правильный, только тогда мы вправе и должны вступить на него.
Отложив последний листок, Кристина поднимает глаза. Фердинанд уже вернулся и закурил сигарету.
— Прочти еще раз, — предлагает он и после того, как она прочитала вторично, спрашивает: — Все ясно и понятно?
-Да.
— Может, чего не хватает?
— Нет, мне кажется, ты обо всем подумал.
— Обо всем? Нет, — он улыбнулся, — кое-что забыл.
— Что?
— Гм, если б я знал. В любом плане всегда чего-то не хватает. В каждом преступлении какой-нибудь шов да лопнет, только заранее не знаешь какой. Каждый преступник, каким бы хитроумным он ни был, почти всегда допускает маленькую ошибку. Скажем, все документы уничтожит, а паспорт оставит; предусмотрит все препятствия, а самое очевидное, само собой разумеющееся не заметит. Каждый всегда что-нибудь забывает. Вероятно, я тоже забыл подумать о самом важном.
В ее голосе звучит изумление:
— Так ты думаешь, что... что это не удастся?
— Не знаю. Знаю только, что будет очень трудно. То, другое было бы легче. Почти неизбежно тебя ждет неудача, когда восстанешь против своей судьбы, своего собственного закона — я имею в виду не юридические параграфы, не конституцию и не полицейских. С этими можно справиться. Но в каждом из нас заложен свой внутренний закон: один идет в гору, другой — вниз, кому суждено преуспеть, тот преуспевает, кому упасть, тот падает. Мне до сих пор ничего не удавалось, тебе тоже. Возможно, даже вероятно, что нам суждено погибнуть.
Признаться честно, я не верю, что когда-нибудь стану вполне счастливым, может быть, я для этого и не гожусь. Я не мечтаю о далеких днях, когда, убеленный сединой, в уютной вилле буду дожидаться праведного конца, нет, я заглядываю вперед лишь на месяц, на год-два, которые мы решили взять в долг у револьвера.
Она устремляет на него спокойный взгляд.
— Благодарю тебя, Фердинанд, за откровенность. Если бы ты говорил с увлечением, я бы не поверила тебе. Я тоже не думаю, что нам повезет надолго. Меня всегда сшибали по пути. Быть может, то, что мы намерены сделать, напрасно и не имеет смысла. Но не сделать этого и жить по-прежнему было бы еще бессмысленнее. Ничего лучшего я не вижу. Итак, можешь на меня рассчитывать.
Он смотрит на нее светло, но без радости.
— Бесповоротно?
— Да.
— Значит, десятого, в среду, в шесть часов?
Выдержав его взгляд, она протягивает ему руку.
— Да.
В. Пронин.
ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ СТЕФАНА ЦВЕЙГА
Любовь автора к своим читателям всегда взаимна. В наше время появилось немало писателей, для которых всего важнее самовыражение. Им безразлично, поймет ли их читатель, не заблудится ли он в стилистических дебрях, откроет ли в себе и для себя нечто существенное, что укрепит его волю к жизни.
Стефан Цвейг, как и другие его великие современники, старомодно доброжелателен и учтив по отношению к своему читателю. Он стремился привить своими книгами гуманность в социальных поступках и терпимость в повседневном поведении. Ему хотелось, чтобы его читатель был честным с самим собой и искренним в общении с близкими. Будучи образованнейшим автором, Стефан Цвейг мечтал сделать читателей людьми просвещенными, помогал им постичь во всех подробностях давнюю историю, чтобы здраво судить злободневную современность. Сам он старательно сторонился политики, но она не пощадила его в юности, когда разразилась первая мировая война, и настигла оголтелым фашизмом в конце жизни, когда ему казалось, что все духовные ценности уничтожены безвозвратно.
Творческое наследие Стефана Цвейга принадлежит мировой культуре. Он знал несколько языков, он исколесил чуть ли не весь мир, путешествуя по европейским столицам, посещая Индию и Северную Америку, США, Латинскую Америку и Канаду. Там зачастую разворачиваются события, представленные в его новеллах и очерках. Но истоки творчества Стефана Цвейга следует искать прежде всего в австрийской традиции. Однако существует ли австрийская литература? Этот парадоксальный вопрос время от времени возникает в дискуссиях о специфике языка и культуры Австрии. Казалось бы, ответ должен быть безусловно утвердительным. Но теоретики пангерманизма пытаются доказать, что поскольку австрийская литература создавалась на немецком языке и заметно тяготела к немецким традициям, ее следует рассматривать как одну из составных частей общегерманской культуры. Но логично возразить, что существуют же отдельные самостоятельные литературы, созданные на одном языке, как, например, английская и американская.
Противники австрийского суверенитета в мировой культуре выдвигают аргумент и чисто исторического свойства. Как известно, австрийская государственность прошла сложный путь развития. Австро-Венгерская империя в течение долгого периода представляла собой пестрый конгломерат народностей. Габсбургская монархия угнетала венгров, чехов, итальянцев. Одним из результатов первой мировой войны явилось падение Австро-Венгерской империи и освобождение от австрийского гнета. В период наступления фашизма из-за предательской политики своего правительства австрийцы попали в зависимость от гитлеровского рейха и оказались втянуты в развязанную нацистской Германией агрессию.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: