Орхан Кемаль - Происшествие

— Э-эх, много вокруг нас есть такого, что несовместимо с мусульманством…

— Но не настолько же!

— О чем это ты, Залоглу?

— Один тип увивался за женой своего племянника!

Ясин-ага сморщился:

— Вот проклятый… Ну и что? — он прихлебнул кофе.

— Ну, и застал их как-то племянник вдвоем, выхватил револьвер и…

— Ба-бах! Молодец парень!

— Уничтожать таких — наш долг, не так ли, дядюшка?

— Долг и святая обязанность… Всевышний возложил это бремя на каждого слугу своего.

— Вот мой дядюшка, это человек! — сказал Залоглу, подбираясь к самому главному.

Ясин-ага подумал о Музафер-бее, потом о Рамазане, затем о дочери вербовщика Джемшира Гюллю, о святом Махди. «Музафер-бей развратник, чего греха таить, но не такой безбожник, чтобы зариться на мать святого Махди», — успокоил себя Ясин-ага, а вслух сказал:

— Да разве есть еще такой человек, как твой дядя? Он, конечно, да сохранит его аллах, слаб по части женского пола, но…

— Не позарится же он на жену своего племянника! — возмутился Залоглу.

Шумно прихлебывая кофе из чашки, Ясин-ага устремил пристальный взгляд на Залоглу. Залоглу рассмеялся:

— Чего ты на меня так смотришь?

Ясин-ага покачал головой:

— Тебе предстоит важное дело, сын мой.

— Что за дело?

— Очень, очень важное дело!

— Хорошо, но скажи, какое?

С видом, с каким поверяют великую тайну, Ясин-ага прошептал:

— Только не обмолвись, от кого ты узнал об этом… Нашему имаму, благословенному имаму, явилось видение о тебе…

— Обо мне?.. Дай бог, к добру.

— К добру сын мой, благодарение аллаху… — И Ясин-ага, сильно преувеличивая, рассказал об откровении, снизошедшем на имама.

Залоглу слушал с широко раскрытыми глазами. Испуганный, будто раздавленный тяжестью обрушившегося на него известия, он молча смотрел на Ясина.

— Хорошо, дядюшка, — проговорил он наконец, — но ведь дочь вербовщика Джемшира — простая девушка, работает на фабрике…

— Ты хочешь сказать, — перебил его Ясин-ага, — что она «не любимая аллахом рабыня», не так ли? — И Ясин-ага улыбнулся. — Глупец, дано ли нам, грешникам, знать, кто любим и кто не любим всевышним?

— Это, конечно, так. Но какое дело моему дяде до всевышнего? — уныло спросил Залоглу.

Музафер-бею действительно не было никакого дела до всевышнего.

Он приехал в свое имение спустя два дня на шикарном «паккарде», усталый, покрытый слоем дорожной пыли. Но едва Музафер-бей остановил машину у домика своего управляющего, как перед ним появился Хафыз-Тыква. Почтительно сложив на груди руки и лицемерно улыбаясь, Хафыз сразу же завел речь о пророке Махди, который явится-де от рода племянника уважаемого хозяина.

Кровь ударила в голову Музафер-бея. Он подумал, что это очередная выдумка вечно раздражавшего его попрошайки Хафыза-Тыквы.

— Сейчас я тебе покажу и твоего Махди и твоего аллаха! — зарычал Музафер-бей.

Хафыз-Тыква стремительно убрался, хотя был разъярен не меньше хозяина имения.

Музафер-бей не мог успокоиться.

— Поганец, цыганское отродье! — кричал он вне себя от гнева. — Прикрывается именем аллаха, чтобы обделывать грязные делишки… Лодырь, дармоед бесстыжий!

Возле машины уже стоял Ясин-ага. Он молчал, но готов был провалиться сквозь землю от стыда за выходку Музафер-бея с почтенным имамом.

— Послушай, Ясин! — прорычал Музафер-бей вместо приветствия. — Чтобы этого попрошайки здесь больше не было! Ты понял? Пеняйте на себя, если доведете меня до греха и заставите размозжить ему голову!

Он выключил мотор, резким, раздраженным движением дернул ключ от зажигания и выскочил из машины. На пороге дома уже стояла Гюлизар. Проходя мимо нее, Музафер-бей рявкнул: — Приготовь ванну! — и поднялся в свою комнату.

Комната находилась на верхнем этаже дома. Она была обставлена богатой мебелью. Отсюда открывался вид на деревню и на плодородные поля, раскинувшиеся до самого горизонта. Музафер-бей прошел к себе и бросился в кресло. Подумать только: пророк Махди явится от рода Рамазана! Черт бы их побрал, о господи… Нет, не смог Мустафа Кемаль [34] Мустафа Кемаль-паша (впоследствии принял имя Ататюрк) — руководитель национально-освободительного движения в Турции, основатель Турецкой Республики и ее первый президент. искоренить этих типов! И ведь он надеется провести меня, как этих голодранцев! Мерзавец, скотина. Как же, на богоугодных делах отрастил себе ряшку…

Музафер встал. Заложив руки за спину, принялся ходить из угла в угол широкими, твердыми шагами. Он не мог успокоиться. «Это уже верх наглости, — возмущался он. — Такое бесстыдство нельзя ни оправдать, ни объяснить. Да, да, конечно, и этот имам человек, и он безусловно должен как-то существовать. Но прибегать к такой невероятной, такой откровенной лжи?! Эти типы слишком далеко заходят. Надо будет упомянуть об этом поучительном примере на собрании партии и подчеркнуть, что завоевания революции находятся в опасности. Правительство смотрит на все сквозь пальцы, оно благосклонно к реакционерам, оно поощряет их. Между тем история свидетельствует, что значит влияние хаджи и ходжей». Кроме того, он стал замечать, что сама партия, хотя и не совсем четко, делится на две части. Сам он, Музафер-бей, революционер с головы до ног. Это, правда, вовсе не означает, что он против религии. Нет. Но государственная власть превыше всего, религия должна помогать ей. Религия существует, вернее должна существовать, постольку, поскольку она поддерживает светскую власть. Но если она вздумает посягнуть на власть… «Пророк Махди, видите ли, явится из рода этого негодяя Рамазана! — пробормотал он. — Ложь, сплошное надувательство. А может быть, он рассчитывает этим завоевать мое расположение, кто знает? А что если они действуют сообща? Они даже в партию пробрались. Пробрались! — хмыкнул Музафер-бей. — Будто их не было там даже в самые бурные годы революции, еще при Мустафе Кемале. Они просто замаскировались: сняли чалму и надели цилиндр — только и всего. Но меня им не обмануть. Я расправлюсь с ними при первом же удобном случае!»

Музафер-бей закурил.

Он подумал о газете — органе партии; владелец газеты настроен революционно. Надо будет первым же делом разыскать его, затащить в партийный клуб и, рассказав о надвигающейся опасности, убедить его дать в газете серию статей об этих попрошайках-имамах. Он должен это сделать во имя высших интересов страны. Как можно закрывать глаза на темную, реакционную деятельность этих типов!.. Но, с другой стороны, надо остерегаться и «красной опасности». «Красные» притаились в засаде и ждут…

Музафер-бей с раздражением стряхнул пепел с сигареты.

…Религия либо должна поддерживать светскую власть, либо…