Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 20. Ожерелье королевы

Хороший сыщик тот, кто, захватив добычу, не сводит с нее глаз, не выпускает из рук. Он слишком хорошо знает, как прихотлива бывает иногда судьба по отношению к охотникам и как далеко может оказаться добыча, если ее не держать крепко.

Поэтому оба они с удивительным единодушием, несмотря на то, что головы их были уже отуманенные, принялись кричать:

— Господин Босир! Любезный Босир!

И при этом держали его за полы одежды из зеленого сукна.

— Что такое? — спросил Босир.

— Сделайте милость, не оставляйте нас, — говорили они, любезно принуждая его снова сесть.

— Но как же вы хотите, чтобы я принес ваши деньги, если вы не даете мне подняться наверх?

— Мы будем сопровождать вас, — ответил Положительный с пугающей нежностью.

— Но они… в комнате моей жены, — возразил Босир.

Это слово, которому он придавал то же значение, что юрист — отказу в принятии жалобы, подействовало на сбиров, как искра, поднесенная к пороху.

Таившееся в них недовольство — сыщик всегда недоволен чем-нибудь — приняло форму, образ, получило причину.

— Кстати, — воскликнул первый агент, — отчего это вы прячете вашу жену?

— Да; разве мы недостаточно приличны? — подхватил второй.

— Если бы вы знали, что мы для вас делаем, вы вели бы себя поучтивее, — продолжал первый.

— И дали бы нам все, что мы у вас просим, — смело добавил второй.

— Но, господа, вы заговорили таким тоном…

— Мы хотим видеть твою жену, — ответил Положительный.

— А я объявляю вам, что вышвырну вас за дверь! — закричал Босир, понадеявшись на то, что они пьяны.

Они ответили ему хохотом, который должен был образумить Босира. Но он не обратил на него внимания и заупрямился.

— Теперь, — сказал он, — вы не получите даже обещанных мною денег и уберетесь отсюда.

Они хохотали еще громче, чем в первый раз.

Босир задрожал от гнева и сказал глухим голосом:

— Я понимаю вас… Вы учините скандал и донесете на меня, но если вы это сделаете, то выдадите и себя вместе со мною.

Они продолжали пересмеиваться: шутка им показалась презабавной. Это был их единственный ответ.

Босир вздумал испугать их смелым поступком и бросился к лестнице уже не как должник, идущий за луидорами, а с видом взбешенного человека, кидающегося за оружием. Сбиры вскочили из-за стола и, верные своим правилам, побежали за Босиром, который тут же оказался у них в руках.

Он закричал; отворилась дверь, и на пороге комнаты второго этажа показалась растерянная, перепуганная женщина.

При виде ее агенты выпустили Босира и также вскрикнули, но это был крик радости, торжества, дикарского восторга.

Они узнали ту, что так сильно походила на королеву Франции.

Босир, вообразивший в первую минуту, что появление женщины их обезоружило, скоро испытал жестокое разочарование.

Положительный подошел к Олива и сказал тоном довольно невежливым, если учитывать упомянутое сходство:

— Ха-ха! Я вас арестую!

— Арестуете ее? — закричал Босир. — Почему?

— Потому что господин де Крон отдал нам такой приказ, — заявил другой агент, — а мы состоим на службе у господина де Крона.

Если бы молния ударила в эту минуту между двумя влюбленными, они меньше бы испугались, чем услышав эти слова.

— Вот что значит, — сказал Положительный Босиру, — быть недостаточно любезным.

Этот агент был слаб в логике, и его товарищ заметил ему:

— Ты не прав, Легриньё, — сказал он, — ведь если б Босир был полюбезнее, он показал бы нам эту даму и мы все равно задержали бы ее.

Босир опустил пылавшую голову на руки. Он даже не думал о том, что его двое слуг — лакей и кухарка — внизу у лестницы подслушивали эту странную сцену, происходившую на ступенях.

Ему пришла мысль, которая ему понравилась и ободрила его.

— Вы пришли затем, чтобы задержать меня? — спросил он у агентов.

— Нет, это вышло случайно, — наивно отвечали они.

— Все равно вы могли меня арестовать, а за шестьдесят луидоров согласны были оставить меня на свободе.

— О нет, мы намеревались спросить еще шестьдесят.

— И слову своему не изменим, — добавил другой, — за сто двадцать луидоров мы оставим вас на свободе.

— А… эту даму? — дрожа спросил Босир.

— О, это другое дело! — ответил Положительный.

— Она стоит двести луидоров, не правда ли? — поспешил сказать Босир.

Агенты снова рассмеялись зловещим смехом, который на этот раз Босир, увы, понял.

— Триста, — сказал он, — четыреста… тысячу луидоров! Но вы оставите ее на свободе.

Глаза Босира горели огнем.

— Вы ничего не отвечаете, — сказал он, — вы знаете, что у меня есть деньги, и хотите заставить меня платить. Это справедливо. Я дам две тысячи луидоров, сорок восемь тысяч ливров, целое состояние для вас обоих, но оставьте ее на свободе.

— Значит, ты очень любишь эту женщину? — спросил Положительный.

Теперь настала очередь Босира смеяться, и его иронический смех был так страшен, он так наглядно передавал безудержную любовь, пожиравшую это иссушенное сердце, что оба сбира испугались и решили принять меры предосторожности во избежание взрыва отчаяния, которое можно было прочесть в потерянном взгляде Босира.

Каждый из них выхватил по два пистолета и приставил их к груди Босира.

— И за сто тысяч экю, — сказал один из них, — мы бы не отдали тебе эту женщину… Господин де Роган заплатит нам за нее пятьсот тысяч ливров, а королева — миллион.

Босир поднял глаза к небу с выражением, которое смягчило бы любого жестокого зверя, кроме альгвасила.

— Идемте, — сказал Положительный, — у вас тут, наверное, есть какая-нибудь одноколка, что-либо с колесами; велите заложить эту карету для дамы, вы ей стольким обязаны.

— И так как мы добрые малые, — добавил другой, — то не будем злоупотреблять своей властью. Мы увезем также и вас для виду; по дороге мы отведем глаза в другую сторону, вы соскочите с одноколки, а мы заметим это только тогда, когда вы опередите нас на тысячу шагов. Разве это не добрый поступок, а?

Босир твердо ответил:

— Куда едет она, поеду и я. В этой жизни я никогда не расстанусь с ней.

— И в другой также! — добавила Олива, леденея от страха.

— Ну тем лучше, — прервал Положительный, — чем больше арестованных привозят к г-ну де Крону, тем он довольнее.

Через четверть часа одноколка Босира отъезжала от дома, увозя двух пойманных влюбленных с их стражами.

Можно представить, какое впечатление произвела поимка этой парочки на г-на де Крона.

Агенты, вероятно, не получили миллиона, на который надеялись, но есть основания думать, что они остались довольны.

Что же касается начальника полиции, то, потерев руки в знак удовольствия, он отправился в Версаль в карете, за которой следовала другая, наглухо закрытая и запертая висячим замком.