Александр Дюма - Дюма. Том 06. Сорок пять

— Так образуем три корпуса, — предложил бургомистр.

— Образуйте один-единственный корпус, господа, из лучших воинов, какие только у вас есть, а тех, на кого вы не можете положиться в открытом поле, назначьте охранять городские укрепления. Затем, с этим корпусом предпримите вылазку в тот момент, когда французы меньше всего будут этого ждать. Им кажется, что атаковать будут они; нужно их предварить и самим на них обрушиться. Если вы будете ждать, пока они пойдут на приступ, — вы пропали, потому что в этом деле французы не имеют себе равных, так же как вы, господа, не имеете себе равных, когда в открытом поле защищаете подступы к вашим городам.

Фламандцы просияли.

— Что я вам говорил, господа? — воскликнул Молчаливый.

— Для меня великая честь, — сказал незнакомец, — что, сам того не зная, я оказался одного мнения с первым полководцем нашего века.

Они учтиво поклонились друг другу.

— Итак, решено, — продолжал незнакомец, — вы предпринимаете вылазку, яростно атакуете вражескую пехоту и вражескую конницу. Надеюсь, ваши командиры сумеют так руководить этой вылазкой, что вы отбросите осаждающих.

— Но их корабли — они прорвутся через наши заграждения, — сказал бургомистр, — сейчас дует норд-вест, и через два часа они будут в городе.

— Да ведь у вас самих в Сент-Мари, на расстоянии одного лье отсюда, шесть старых судов и тридцать лодок. Это ваша морская баррикада, это цепь, заграждающая Шельду.

— Да, да, монсеньор, совершенно верно. Откуда вы знаете все эти подробности?

Незнакомец улыбнулся.

— Как видите, знаю, — ответил он. — Там-то и решится исход битвы.

— В таком случае, — продолжал бургомистр, — нужно послать нашим храбрым морякам подкрепление.

— Напротив, вы можете еще и свободно располагать теми четырьмя сотнями людей, которые там сейчас находятся; достаточно будет двадцати человек — сообразительных, смелых и преданных.

Антверпенцы вытаращили глаза.

— Согласны ли вы, — спросил незнакомец, — ценою потери ваших шести старых кораблей и тридцати ветхих лодок разгромить весь французский флот?

— Гм, — антверпенцы переглянулись между собой, — не так уж стары наши корабли, не так уж ветхи наши лодки.

— Ну что ж, — воскликнул незнакомец, — оцените их, и вам оплатят их стоимость.

— Вот те люди, — шепотом сказал незнакомцу Молчаливый, — с которыми мне изо дня в день приходится бороться. О! Если бы мне противостояли только события, я давно уже одолел бы их!

— Так вот, господа, — продолжал незнакомец, положив руку на туго набитую сумку, о которой мы уже упоминали, — оцените их, но оцените быстро! Все вы получите от меня векселя, каждый — на свое имя; надеюсь, вы сочтете их достаточно надежными.

— Монсеньор, — ответил бургомистр, минуту-другую посовещавшись с десятниками и сотниками городского ополчения. — Мы торговцы, а не знатные господа, поэтому простите нам некоторую нерешительность; поймите — ведь наши души обитают не в наших телах, а в наших конторах. Однако в известных обстоятельствах мы ради общего блага способны на жертвы. Итак, распоряжайтесь нашими заграждениями так, как вы это находите нужным.

— Клянусь, монсеньор, — вставил Молчаливый, — вы за десять минут получили от них то, чего я добивался бы полгода.

— Итак, господа, я распоряжаюсь вашими заграждениями, и вот что я сделаю: французы, с адмиральской галерой во главе, попытаюся прорвать их. Я удвою цепи заграждения — цепи, протянутые поперек реки, но между ними и берегом будет оставлено пространство, достаточное, чтобы неприятельский флот проскользнул там и оказался посреди ваших лодок и ваших кораблей. Тогда с этих лодок и кораблей двадцать смельчаков, которых я там оставил, зацепят французские суда абордажными крюками, а зацепив их, подожгут ваши заграждения, предварительно наполненные горючими веществами, и быстро уплывут в лодке.

— Вы слышите, — воскликнул Молчаливый, — и французский флот сгорит весь, без остатка!

— Да, весь, — подтвердил незнакомец, — и французы уже не смогут отступить ни морем, ни польдерами, потому что вы откроете шлюзы Мехельна, Берхема, Льера, Дюффаля и Антверпена. Сначала отброшенные вами, затем преследуемые водами прорванных вами плотин, со всех сторон окруженные этими внезапно нахлынувшими волнами, этим морем, где только прилив и нет отлива, французы, все до единого, будут потоплены, истреблены, уничтожены.

Командиры разразились восторженными криками.

— Но есть препятствие, — сказал принц Оранский.

— Какое же, ваше высочество? — спросил незнакомец.

— Потребовался бы целый день, чтобы разослать по этим городам соответствующие приказания, а в нашем распоряжении всего один час.

— Часа достаточно, — заявил незнакомец.

— Но кто предупредит флотилию?

— Она предупреждена.

— Кем?

— Мною. Если бы эти господа отказались предоставить ее мне, я бы ее купил.

— Но Мехельн, Льер, Дюффаль?

— Я проездом побывал в Мехельне и Льере и послал надежного человека в Дюффаль. В одиннадцать часов французы будут разбиты, в полночь флот будет сожжен, в час ночи отступление французов будет в самом разгаре, в два часа Мехельн прорвет свои плотины, Льер откроет свои шлюзы, в Дюффале сделают так, что каналы выйдут из берегов. Вся равнина превратится в бушующий океан, который, правда, поглотит дома, поля, леса, селенья, но в то же время, повторяю, поглотит французов, да так, что ни один из них не вернется во Францию.

Эти слова были встречены молчанием, выражавшим восторг, граничивший с ужасом; затем фламандцы принялись шумно рукоплескать.

Принц Оранский подошел к незнакомцу, протянул ему руку и сказал:

— Итак, монсеньор, с нашей стороны все готово?

— Все, — ответил неизвестный, — но я думаю, что и у французов все готово. Взгляните!

Он указал на военного, только что приподнявшего ковровую портьеру.

— Господа, — сказал офицер, — нам дали знать, что французы выступили из лагеря и приближаются к городу.

— К оружию! — воскликнул бургомистр.

— К оружию! — повторили все присутствующие.

Незнакомец остановил их.

— Одну минуту, господа, — сказал он густым, повелительным голосом, — я должен дать вам еще одно указание — последнее и самое важное…

— Говорите! Говорите! — в один голос воскликнули все.

— Французы будут застигнуты врасплох, следовательно, произойдет не битва, даже не отступление, а бегство. Чтобы успешно их преследовать, нужно быть налегке. Скиньте ваши латы! Черт возьми! Из-за этих лат, которые сковывают ваши движения, вы проиграли те битвы, которые должны были выиграть. Скиньте латы, господа, скиньте немедленно!

И незнакомец показал на свою широкую грудь, защищенную только кожаной курткой.