Александр Дюма - Дюма. Том 05. Графиня де Монсоро

— Ну-ну, вот уже и город, — приговаривал этот последний с сильнейшим гасконским акцентом, — еще триста раз ударить хлыстом и сто — вонзить шпоры. Мужайтесь, мужайтесь!

— Лошадь совсем выдохлась, она дрожит, слабеет, отказывается бежать… — отвечал первый всадник. — Но я бы пожертвовал и сотней коней, лишь бы очутиться в моем городе.

— Какой-нибудь запоздалый анжерец, — сказал себе Бюсси. — Как все же люди глупеют от страха! Голос мне показался знакомым. Однако же конь под этим молодцом шатается…

В это мгновение всадники поравнялись с Бюсси.

— Эй, сударь, — крикнул он, — берегитесь! Ноги из стремян, живей, лошадь сейчас упадет.

И действительно, лошадь тяжело рухнула на бок, судорожно подергала ногой, словно вскапывая землю, и внезапно ее громкое дыхание оборвалось, глаза подернулись пленкой, на губах выступила пена, и она испустила дух.

— Сударь, — крикнул, обращаясь к Бюсси, вылетевший из седла всадник, — триста пистолей за вашего коня.

— О Господи! — воскликнул Бюсси, приближаясь к нему.

— Вы слышите, сударь? Я спешу…

— Берите его даром, ваше высочество, — дрожа от невыразимого волнения, сказал Бюсси, который узнал герцога Анжуйского.

В то же мгновение раздался сухой щелчок — спутник принца взвел курок пистолета…

— Стойте! — крикнул герцог Анжуйский своему безжалостному защитнику. — Стойте, господин д’Обинье, будь я проклят, если это не Бюсси.

— Да, мой принц, это я. Но какого дьявола загоняете вы лошадей в такой час и на такой дороге?

— A-а! Это господин де Бюсси, — сказал д’Обинье, — в таком случае, ваше высочество, я вам больше не нужен… Разрешите мне возвратиться к тому, кто меня послал, как говорится в Священном писании.

— Но сначала примите мою самую искреннюю благодарность и заверение в вечной дружбе, — сказал принц.

— Я принимаю и то и другое, ваше высочество, и когда-нибудь напомню вам ваши слова.

— Господин д’Обинье!..Ваше высочество!.. Нет, я не верю своим глазам! — воскликнул Бюсси.

— Разве ты ничего не знал? — спросил принц с неудовольствием и недоверием, которые не ускользнули от Бюсси. — Разве ты здесь не потому, что ждал меня?

“Дьявольщина!” — сказал себе Бюсси, подумав о том, какую пищу может дать его тайное пребывание в Анжу подозрительному уму Франсуа.

— Не станем терять времени! Я не просто ждал вас, я сделал больше, как видите! — ответил он. — А теперь, если вы хотите попасть в город, пока не заперли ворота, в седло, ваше высочество!

Он подвел своего коня к принцу, который доставал бумаги, запрятанные между седлом и попоной павшей лошади.

— Итак, прощайте, ваше высочество, — сказал д’Обинье, поворачивая назад. — Господин де Бюсси, я всегда к вашим услугам.

И он ускакал.

Бюсси легко вспрыгнул на коня позади своего господина и направил Роланда к городу, спрашивая себя, не является ли этот одетый в черное принц злым духом, которого ему послал ад, позавидовавший его счастью.

Они въехали в Анже, когда трубачи давали первый сигнал, возвещавший о закрытии ворот.

— Куда теперь, ваше высочество?

— В замок! Пусть поднимут мой флаг, пусть окажут мне почести, пусть созовут дворян моей провинции.

— Нет ничего легче, — сказал Бюсси, решивший прикинуться покорным, чтобы выиграть время, да к тому же слишком пораженный случившимся, чтобы сразу принять решение.

— Эй, господа трубачи! — крикнул он герольдам, возвращавшимися в кордегардию.

Те оглянулись, но не придали его окрику особого значения, так как увидели перед собой двух запыленных, потных мужчин, у которых вдобавок был один конь на двоих.

— Проклятье! — сказал Бюсси, направляя коня прямо на них. — С каких это пор хозяина не узнают в его доме?.. Вызвать сюда дежурного старшину!..

Этот надменный тон внушил герольдам почтение. Один из них подошел ближе.

— Господи Иисусе! — испуганно воскликнул он, приглядываясь к герцогу. — Да не наш ли это сеньор и господин?

Герцог был очень признателен своему уродливому носу, который, как об этом говорилось в эпиграмме Шико, был весьма заметно раздвоен.

— Так и есть — это его величество герцог! — Герольд схватил за руку своего товарища, тоже подскочившего от неожиданности.

— Теперь вы знаете об этом не хуже меня, — сказал Бюсси, — наберите-ка побольше воздуху и дуйте в ваши трубы, пока не лопнете, и чтобы через четверть часа всему городу было известно, что его высочество герцог пожаловал в свои владения. Мы же медленно поедем к замку. К тому времени, когда мы туда прибудем, все будет готово к торжественному приему.

И действительно, при первом звуке трубы люди стали собираться в кучки, при втором — дети и кумушки разбежались по улицам с криками:

— Его высочество герцог в городе!.. Слава его высочеству!

Эшевены, губернатор, знатные дворяне бросились к дворцу в сопровождении толпы, становившейся все более и более многолюдной.

Как и предвидел Бюсси, городские власти прибыли во дворец прежде принца, дабы оказать ему достойный прием.

Когда герцог Анжуйский выехал на набережную, оказалось, что почти невозможно пробиться через толпы народа, однако Бюсси разыскал одного из герольдов, и тот, раздавая направо и налево удары своей трубой, проложил принцу дорогу до ступенек ратуши.

Бюсси замыкал шествие.

— Господа и верные мои вассалы, — произнес принц, — я пришел искать убежища в моем добром городе Анже. В Париже жизнь моя была под страшной угрозой. Меня даже лишили свободы. Но благодаря верным друзьям мне удалось бежать.

Бюсси кусал губы: ему был ясен иронический смысл взгляда, которым одарил его Франсуа.

— С того мгновения, как я нахожусь в вашем городе, я больше не испытываю тревоги за свою жизнь.

Ошеломленные отцы города неуверенно закричали:

— Да здравствует наш сеньор!

Горожане, предвкушая уже связанные с каждым приездом принца нечаянные доходы, громко завопили:

— Слава!

— А теперь поужинаем, — сказал принц, — я не ел с самого утра.

В одно мгновение герцога окружила вся челядь, которую он, властитель провинции, держал в своем дворце в Анже. Из всех этих слуг лишь избранные знали своего господина в лицо.

Затем наступила очередь городских дворян и дам.

Прием продолжался до полуночи.

В городе устроили иллюминацию, на улицах и площадях палили из мушкетов, звонили в соборный колокол, и порывы ветра доносили до Меридора эти традиционные звуки ликования добрых анжуйцев.

Когда мушкетная пальба на улицах несколько поутихла, когда удары колокола стали реже, когда передние замка опустели, когда Бюсси и герцог Анжуйский остались, наконец, одни, герцог сказал: