Александр Дюма - Дюма. Том 05. Графиня де Монсоро

С Екатериной произошло то же самое. Сначала она обещала себе осыпать милостями тех дворян, что поспешат ей навстречу.

Затем она дала зарок обрушить гнев на первого, кто явится к ней.

Расфранченный Бюсси подъехал к воротам и стал приглядываться, словно ночной дозорный, который не столько смотрит, сколько слушает.

— Кто идет? — крикнул он.

Екатерина ожидала по меньшей мере коленопреклонения. Один из дворян ее свиты посмотрел на королеву, как бы спрашивая распоряжений.

— Подъезжайте, — сказала она. — Подъезжайте еще раз к воротам. Кричат: “Кто идет?”. Надо ответить им, сударь, это формальность…

Придворный подъехал к самым остриям подъемной решетки.

— Ее величество королева-мать прибыла навестить добрый город Анже, — сказал он.

— Прекрасно, сударь, — отвечал Бюсси. — Соизвольте повернуть налево. Шагах в восьмидесяти отсюда вы увидите потайной вход.

— Потайной вход! — воскликнул придворный. — Маленькая дверца для ее королевского величества!

Но слушать его было уже некому: Бюсси ускакал.

Вместе со своими друзьями, которые втихомолку посмеивались, он направился к тому месту, где, согласно его указаниям, должна была выйти из кареты вдовствующая королева.

— Вы изволили слышать, ваше величество? — спросил придворный. — Потайной вход!

— О да, сударь, я слышала. Войдемте там, раз так полагается.

И молния, сверкнувшая в ее взгляде, заставила побледнеть неловкого, который невольно подчеркнул, что его повелительнице нанесено оскорбление.

Кортеж повернул налево, и маленькая потайная дверь отворилась.

Из нее вышел Бюсси с обнаженной шпагой в руке и почтительно склонился перед Екатериной. Вокруг него мели своими перьями землю шляпы его спутников.

— Добро пожаловать в Анже, ваше величество, — сказал он.

Рядом с Бюсси стояли барабанщики — но в барабаны они не били, и алебардщики — но они не взяли свои алебарды “на караул”.

18*

Королева вышла из кареты и, опираясь на руку придворного, направилась к маленькой двери, обронив в ответ всего лишь:

— Благодарю, господин де Бюсси.

Этими словами она подвела итог размышлениям, для которых ей предоставили время.

Екатерина шла, высоко подняв голову.

Но Бюсси вдруг обогнал ее и преградил ей путь рукой.

— Ваше величество, будьте осторожны, дверь очень низкая, и вы можете ушибиться.

— Так что же мне делать? — сказала Екатерина. — Нагнуться? Я впервые вхожу в город подобным образом.

Слова эти, произнесенные совершенно естественным тоном, для опытных придворных имели такой смысл, глубину и значение, что заставили бы призадуматься не одного из присутствующих, и даже сам Бюсси закусил ус и отвел глаза.

— Ты слишком далеко зашел, — шепнул ему на ухо Ливаро.

— Оставь! — ответил Бюсси. — Это еще не все.

Карету ее величества с помощью блоков перенесли через стену, и Екатерина снова села в нее, чтобы следовать во дворец. Бюсси и его друзья верхами ехали по обе стороны кареты.

— А мой сын? — спросила вдруг Екатерина. — Я не вижу моего сына, герцога Анжуйского!

Она хотела удержать эти слова, но они вырвались у нее в приступе неодолимого гнева. Отсутствие Франсуа в подобный момент было пределом оскорбления.

— Его величество болен, государыня, он лежит в постели. Ваше величество может не сомневаться, что, не будь этого, его высочество поспешил бы сам отдать вам почести у ворот своего города.

На этот раз Екатерина была просто величественна в своем лицемерии.

— Болен! Бедное дитя! Болен! — вскричала она. — Ах, господа, поторопимся же!.. Хорошо ли за ним ухаживают?

— Мы делаем все, что в наших силах, — сказал Бюсси, глядя на нее с удивлением и словно пытаясь разобраться, действительно ли в этой женщине говорит мать.

— Знает ли он, что я здесь? — продолжала Екатерина после паузы, которую она с толком использовала, чтобы произвести смотр всем спутникам Бюсси.

— Разумеется, ваше величество, разумеется.

Екатерина поджала губы.

— Должно быть, он очень страдает, — сказала она сочувственно.

— Неимоверно, — ответил Бюсси. — Его высочество подвержен таким внезапным приступам недомогания.

— Значит, это внезапное недомогание, господин де Бюсси?

— Бог мой! Конечно, ваше величество.

Так они прибыли ко дворцу. По пути следования кареты шпалерами стояли толпы народа.

Бюсси поспешил вперед, взбежал по лестнице и, запыхавшийся, возбужденный, вошел к герцогу.

— Она здесь, — сказал Бюсси. — Берегитесь!

— Рассержена?

— Вне себя.

— Выражает недовольство?

— О нет! Гораздо хуже: улыбается.

— А народ?

— Народ хранит молчание. Он смотрит на эту женщину с немым ужасом: он ее не знает, но угадывает, какая она.

— А она?

— Она посылает воздушные поцелуи и кусает себе кончики пальцев при этом.

— Дьявол!

— Да, ваше высочество, как раз то же самое и мне пришло в голову. Это дьявол. Будьте осмотрительны!

— Мы сохраняем состояние войны, не так ли?

— Черт подери! Запрашивайте сто, чтобы получить десять; впрочем, у нее вы больше пяти не вырвете.

— Вот как? Так, значит, ты считаешь меня совсем бессильным?.. Вы все здесь? Почему Монсоро еще не вернулся? — произнес герцог.

— Он, наверное, в Меридоре… Мы прекрасно обойдемся и без него!

— Ее величество королева-мать! — провозгласил лакей с порога.

И тотчас же показалась Екатерина, бледная и, по своему обыкновению, вся в черном.

Герцог Анжуйский сделал движение, чтобы встать.

Но Екатерина с живостью, которой нельзя было заподозрить в этом изношенном годами теле, бросилась в объятия сына и покрыла его лицо поцелуями.

“Она его задушит, — подумал Бюсси. — Да это настоящие поцелуи, разрази меня гром!”

Она сделала больше — она заплакала.

— Нам надо остерегаться, — сказал Антрагэ Рибейраку, — каждая слеза будет оплачена бочкой крови.

Покончив с поцелуями и слезами, Екатерина села у изголовья герцога. Бюсси сделал знак, и присутствующие удалились. Сам же он, словно у себя дома, прислонился спиной к колонне кровати и стал спокойно ждать.

— Не могли бы вы позаботиться о моих бедных людях, дорогой господин де Бюсси? — сказала вдруг Екатерина. — Ведь вы второе лицо в доме после нашего сына и наш самый дорогой друг. Я прошу вас оказать мне эту любезность.

Выбора не было.

“Попался!” — подумал Бюсси.

— Счастлив служить вашему величеству, государыня, — сказал он. — Я удаляюсь. Погоди! — прошептал он. — Это тебе не Лувр, ты не знаешь здесь всех дверей, я еще вернусь.

И молодой человек вышел, не сумев даже подать герцогу знак. Екатерина опасалась, что Бюсси это сделает, и ни на секунду не спускала с него глаз.

Прежде всего она попыталась выяснить, действительно ли ее сын болен или только притворяется больным. На этом должна была строиться вся ее дальнейшая дипломатия.