Александр Дюма - Дюма. Том 03. Две Дианы

— Вы этого требуете? Клянусь!

— На кресте своей шпаги поклянись, Перро, что Габриэль от тебя не услышит ничего об этой опасной тайне.

— На кресте своей шпаги клянусь! — сказал Перро, вытянув правую руку.

— Спасибо, друг! Теперь делай, что хочешь, верный мой слуга.

— Побольше хладнокровия и уверенности, ваше сиятельство, — сказал Перро. — Сейчас увидите, что будет.

И, обратившись к начальнику стражи, он объявил:

— Обещания, которые мне дал арестант, вполне удовлетворительны: можете его развязать и отпустить.

— Развязать? Отпустить? — повторил изумленный цербер.

— Ну да! Таков приказ господина барона Монморанси.

— Барон Монморанси приказал мне, — ответил тот, — стеречь этого господина, не спуская с него глаз, и, уходя, объявил, что мы отвечаем за него собственной жизнью. Как же может господин Монморанси приказать теперь, чтобы мы его освободили?

— Стало быть, вы отказываетесь подчиниться мне, говорящему от его имени? — спросил Перро, нисколько не теряя самообладания.

— Не знаю, как и быть. Послушайте, если бы вы мне приказали зарезать этого господина, или бросить его в Сену, или отвезти в Бастилию, мы бы вас послушались, но отпустить — дело для нас непривычное!

— Пусть так! — ответил, не смущаясь, Перро. — Приказ, полученный мною, я вам передал, а что до прочего, я умываю руки. Вы сами ответите господину Монморанси за подобное непослушание. Мне здесь делать больше нечего, будьте здоровы. — И он отворил дверь, как бы собираясь уйти.

— Эй, погодите, — остановил его начальник стражи, — куда вы торопитесь? Так вы утверждаете, что господин Монморанси желает отпустить арестанта на волю? Вы уверены, что вас послал сюда не кто иной, как господин Монморанси?

— Олух! — резко ответил Перро. — Иначе откуда бы мне знать, что тут стерегут арестанта?

— Ну ладно, вам развяжут этого человека, — проворчал страж. — Как переменчивы эти вельможи, черт подери!

— Хорошо. Я жду вас, — сказал Перро. Однако он остановился на лестничной площадке, сжимая в руке обнаженный кинжал. Если бы он увидел поднимающегося по лестнице подлинного посланца Монморанси, тот бы дальше площадки не дошел.

Но он не увидел и не услышал за своей спиной г-жи Дианы, которая, привлеченная громкими голосами, подошла к порогу молельни. Через открытую дверь она увидела, как развязывают графа, и в ужасе завопила:

— Несчастные, что вы делаете?!

— Исполняем приказ господина де Монморанси, — ответил цербер, — развязываем арестанта.

— Не может быть! — воскликнула г-жа де Пуатье. — Господин де Монморанси не мог дать такого приказа. Кто вам этот приказ доставил?

Стражи показали на Перро, который, услышав голос Дианы, оторопело повернулся к ним.

Свет лампы упал на бледное лицо бедняги. Г-жа Диана узнала его.

— Вот этот человек? — прошипела она. — Да это же конюший арестованного! Смотрите, что вы готовы были натворить!

— Ложь! — крикнул Перро, еще пытаясь маскироваться. — Я конюший господина де Манфоля и прислан сюда господином де Монморанси!

— Кто смеет выдавать себя за посланца господина де Монморанси? — раздался незнакомый голос, голос подлинного посланца коннетабля. — Ребята, этот малый лжет. Вот перстень и печать Монморанси, и вы к тому же должны меня знать — я граф де Монтансье. Как вы осмелились вынуть у арестанта кляп изо рта? Вы развязываете его? Негодяи! Немедленно заткнуть ему рот и связать его еще крепче!

— В добрый час! — сказал начальник стражи. — Вот такие приказы мне понятны!

— Бедный Перро! — только и сказал г-н Монтгомери.

Он ни словом не упрекнул Диану. Быть может, он боялся также еще больше повредить своему бравому слуге.

Но Перро, к несчастью, повел себя не так рассудительно и обратился к Диане с негодующими словами:

— Отлично, сударыня, в вероломстве вы, по крайней мере, идете до конца. Святой Петр отрекся трижды от господа своего, но Иуда предал его только один раз. Вы же за час трижды предали графа. Правда, Иуда был всего лишь мужчиной, а вы — женщина и герцогиня!

— Схватить этого человека! — разъярилась г-жа Диана.

— Схватить этого человека! — повторил за нею граф де Монтансье.

— О нет! Я еще постою за себя! — воскликнул Перро и решился на отчаянную попытку: рванувшись вперед, он подскочил к графу и начал резать на нем путы, крича: — Помогайте сами себе, ваше сиятельство, и мы дорого продадим свои жизни!

Но не успел он освободить ему левую руку, как десять шпаг ударили по его шпаге. Отбиваясь от наседавших со всех сторон стражей, он получил наконец сильный удар между лопаток и замертво свалился к ногам своего господина.

Что потом произошло, Перро не знал.

Очнулся он от холода. Потом, собравшись с мыслями, открыл глаза и осмотрелся. Стояла все еще глубокая ночь. Он лежал на сырой земле, рядом с ним валялся чей-то труп. При свете неугасимой лампады, мерцавшей в нише с изваянием мадонны, он разглядел, что находится на кладбище Невинных Душ. Окоченелый труп принадлежал тому самому стражу, которого убил граф. Очевидно, и Перро сочли убитым.

Он попытался было привстать, но острая боль снова бросила его на землю. Однако с нечеловеческими усилиями он все-таки поднялся и сделал несколько шагов. В эту же минуту свет фонаря озарил глубокий мрак, и Перро увидел двух мужчин, направляющихся в его сторону.

— Говорили — возле статуи мадонны, — сказал один из них.

— Вот наши молодцы, — ответил тот, заметив труп. — Нет, здесь только один…

— Что ж, поищем и другого!

И могильщики принялись, подсвечивая себе фонарем, шарить вокруг. Но у Перро хватило сил дотащиться до уединенной гробницы и спрятаться за нею.

— Должно быть, второго черт унес, — проговорил один из могильщиков, по-видимому, веселый малый.

— Брось ты его поминать, ни к чему и ни к месту, — дрожащим голосом ответил другой и перекрестился, поеживаясь от страха.

— Ей-Богу, нет никакого второго, — сказал весельчак. — Что же делать-то? Ба, зароем этого и скажем, что его приятель сбежал или, может, господа сами обсчитались.

Они начали рыть яму, и Перро с радостью услышал, как весельчак говорил товарищу:

— Вот о чем я думаю. Если мы признаемся, что нашли только одного и вырыли только одну могилу, то нам заплатят пять пистолей вместо десяти. Не стоит, пожалуй, рассказывать про диковинный побег второго покойничка.

— Верно, — ответил набожный могильщик. — Но лучше просто сказать, что мы, мол, работу кончили. Мы ведь тоща не соврем…

Между тем Перро, то и дело теряя сознание, все же двинулся в путь.

Немало времени понадобилось ему, чтобы добраться до улицы Садов святого Павла. По счастью, в январе ночи долги. Ни с кем не встретившись, около шести утра он был уже дома.