Александр Дюма - Собрание сочинений в 50 т. Том 50 (2001). Рассказы

Шлюпка, оснащенная Фальконетами и мушкетонами, отплыла, увозя с собой пятьдесят человек, вооруженных ружьями и саблями.

Офицер, командующий отрядом, приказал высадиться в том месте, где ему было указано, но лодки исчезли. Дикари сожгли их, чтобы извлечь из них железные части.

Тогда французы приступили к выполнению второй части экспедиции: отряд, с ружьями наперевес, с примкнуты-ми штыками, поднялся к деревне Такури.

Но деревня оказалась покинутой; единственными ее обитателями были пятеро или шестеро стариков, слишком старых и слабых, чтобы следовать за остальными.

Сидя на чем-то вроде деревянных кресел, они, как древние римляне в Капитолии, ожидали современных галлов, приближавшихся к ним с не менее враждебными намерениями, чем их предки — к сенаторам.

Сначала их хотели взять в плен живыми, но первый же туземец, к кому протянули руку, схватил лежавший около него дротик и ударил им солдата, который его коснулся.

Раненый солдат отступил на шаг назад и проткнул старика штыком.

Остальных пощадили.

В то время как солдаты входили в деревню с одного конца, они увидели, что с противоположной ее стороны, вне досягаемости ружейного огня, поспешно спасается бегством Такури с двадцатью туземцами; на злодее был плащ капитана Мариона (плащ нетрудно было узнать по двум его цветам — алому и синему).

Наблюдая за ними, французы видели, как они поднялись на холм и затем присоединились к другим туземцам, которые занимали ближайшие к деревне высоты и оттуда, громко вопя, следили за тем, что творилось в деревне.

Тем временем проводились тщательные розыски во всех хижинах дикарей.

В хижине Такури нашли человеческий череп: он был сварен несколько дней назад.

Все мясо с головы было съедено, а на самом черепе еще виднелись следы зубов людоедов.

В другом углу хижины на деревянном вертеле было найдено человеческое бедро, зажаренное и наполовину съеденное.

Поиски продолжались, поскольку нельзя было установить, кому принадлежали эти человеческие останки.

В другой хижине нашлась рубашка, принадлежавшая, как показало опознание, капитану Мариону.

Ворот ее был окровавлен, и в трех или четырех местах она была разорвана и тоже испачкана кровью.

В других двух хижинах были обнаружены часть одежды и пистолеты молодого мичмана Водрикура, сопровождавшего, как уже говорилось, капитана.

Наконец, еще в одном месте нашли оружие, снятое с лодок, и груду окровавленных лохмотьев.

То было платье несчастных матросов.

Собрав все эти вещественные доказательства преступления туземцев, французы составили протокол о смерти Мариона, после чего подожгли все хижины, а чтобы жители не возвратились тушить пожар, остались в деревне, пока она не обратилась в дымящиеся развалины.

Около деревни Такури находилась еще одна деревня, укрепленная намного лучше других; ее вождя подозревали в сообщничестве с Такури; звали его Пики-Оре.

Пока производились розыски в первой деревне, отряд заметил, что жители уже покинули другую.

Это бегство дикарей подтвердило все подозрения отряда, и, уничтожив деревню Такури, он направился к деревне Пики-Оре.

Хотя она была укреплена лучше других, жители не решились ее защищать.

Отряд без помех обыскал все хижины, и повсюду, так же как и в деревне Такури, нашлось много предметов, взятых с лодок, а также платье, снятое с матросов.

Следы крови на одежде свидетельствовали о том, что те, кто ее носил, умерли насильственной смертью.

Вторая деревня как и первая, была обращена в пепел.

Затем, чтобы в полном объеме закончить свою карательную экспедицию, отряд на обратном пути спустил на воду две боевые пироги и, взяв их на буксир, привел с собой в воды, где на якоре стоял «Маскарен».

Сняв с пирог все, что могло пригодиться, предали огню их каркасы, имевшие в длину около шестидесяти футов.

При зареве этого последнего пожара 14 июля 1772 года оба корабля, «Кастри» и «Маскарен», покинули бухту Убийц.

Когда Байрона, еще ребенка, перевезли из Шотландии в Англию, из Абердина — в аббатство Ньюстед, его определили в пансион, находившийся в Ноттингеме, к некоему славному человеку по имени г-н Друри, который привязался к мальчику и часто разрешал ему посещать свою библиотеку, в то время как другие ученики бегали на прогулках, что с его хромотой было утомительно.

В этой библиотеке, наполненной серьезными книгами, было отделение, полностью посвященное путешествиям.

Именно это отделение охотнее всего посещал будущий поэт.

Однажды на глаза ему попало и задержало его внимание описание гибели английского судна «Юнона», и в страшном рассказе, оставленном Джоном Маккеем, вторым помощником капитана, мальчика настолько поразила сцена, относящаяся к смерти молодого матроса и горю его отца, — так замечает Томас Мур, приводя этот отрывок повествования, — что двадцать лет спустя воспоминание о ней появляется в «Дон Жуане».

Этот отрывок, запомнившийся Байрону и приведенный Томасом Муром, давно внушал нам желание самим прочитать, причем полностью, повествование Джона Маккея.

И вот теперь, начав в свою очередь писать сочинение о некоторых из морских бедствий, мы стали искать эту книгу и нашли ее.

На страницах, которые предлагаются читателю, он легко обнаружит эпизод, использованный автором «Дон Жуана».

В Индии, на краю королевства бирманцев, в устье реки Иравади, образующем превосходную гавань, стоит город Рангун, один из самых значительных торговых городов в Пегу.

В первых числах мая 1795 года в его гавани находился английский корабль «Юнона» водоизмещением в четыреста пятьдесят тонн, с грузом тикового дерева, предназначенным для перевозки в Мадрас; командовал им капитан Александр Бремнер.

Накануне отплытия второй помощник капитана заболел, и вскоре стало ясно, что он не в состоянии совершить переход.

Судну предстояло пересечь Бенгальский залив в самой широкой его части, что довольно опасно, особенно когда дует юго-западный муссон, поэтому нужно было найти человека, который мог бы заместить заболевшего второго помощника.

Искать капитану Бремнеру пришлось недолго.

Человек в расцвете сил — другими словами, в возрасте тридцати пяти—тридцати восьми лет, опытный моряк, плававший с юных лет, представил отличные документы, свидетельствовавшие о том, что он вдоль и поперек знал воды, в которых находилось судно.

Звали его Джон Маккей.

Капитан Бремнер поговорил с этим человеком, изучил его бумаги и, убедившись, что тот с успехом заменит второго помощника, из-за которого возникли такие трудности, заключил с ним договор на год.