Томас Гарди - Том 3. Повести. Рассказы. Стихотворения

Заметят ли цветы
Уход наш, скуку в доме?
А нас… Что ждет нас, кроме
Безмолвной пустоты?
Хоть мы клялись любить,
Хоть мы пылали страстью,
Но срок недолог счастья,
И вместе нам — не быть.

1. Уличный певец

А ну, певец, пропой балладу мне
Чтоб я забыл, на миг забыл о той,
С кем об руку бродили при луне,
Окончив труд дневной.
Давай, певец, погромче затяни
Чтоб я забыл, совсем забыл о ней:
Как небом поклялась она в те дни
Навеки быть моей.
Открой, певец, тетрадку наугад
Чтоб мне забыть под пение твое
И имя нежное, и нежный взгляд,
И горький плач ее.

2. Постаревшие красавицы

Вон те, с корзинками для овощей,
Ворчуньи-тетки
Неужто вправду наших юных дней
Они красотки?
Те бело-розовые существа
В шелках воскресных,
Кому шептали мы любви слова
На тропках тесных?
С кем под задорный, простенький мотив
На той поляне
Скакали мы, друг дружку обхватив,
До зорьки ранней?
Да помнят ли они себя в те дни?
Видать, забыли!
Не то, как знать, — и нынче бы они
Всех краше были.

3. Домой после танцев

Черный Холм стоит одиноко,
На далекое море сердит,
И Девичий Замок с востока
На меня с презреньем глядит.
Мне к рассвету хмельное зелье
Отплатило тяжкой тоской
И ушла я прочь от веселья
И от парня, что был со мной.
Даже птицы смеются обидно
Надо мной в придорожных кустах…
Отчего ж перед ними мне стыдно?
Разве так не бывает у птах?

4. Деревенская девушка

Она разложила товар на мосту — уж кто-нибудь
да возьмет!

Корзинку яблок, и связки трав, и в сотах
душистый мед.

Но мимо и мимо валила толпа — на площадь,
где ярмарки гул;

Сули она даже впридачу себя — никто бы
и не взглянул!

Но милым ее загорелым лицом пленясь,
я пробрался вперед,

И встал перед ней, и спросил: «Ну как?
Неужто никто не берет?»

Да, именно так это все началось — от ярмарки
чуть в стороне,

И стало ясно, что главный приз
сегодня достанется мне.

5. Расспросы

Так, значит, вы из _Э_рмитейдж
Из той деревни за холмами?
Есть дом в деревне Эрмитейдж,
С весны плющом увитый сплошь…

Как там Джон Вейвуд — жив иль нет?
Их двор был, помню, рядом с нами
Тому назад пятнадцать лет.
Былого не вернешь!

И что ж — ни разу, никого
Он не расспрашивал о Пэтти?
О Пэтти Бич, с которой он
Тогда… с которой дружен был?

Жива ли, мол, и каково
С тех пор живется ей на свете,
И позабыла ли его,
Как он ее забыл?

Тогда в деревне Эрмитейдж
Была, представьте, я всех краше!
Мы обручились в Эрмитейдж,
Но ждать заставила нужда…

Удачи не были щедры,
И позабыл он клятвы наши:
Любовь мужская — до поры,
Девичья — навсегда.

6. Загулявший муж

Вилл завернул после ярмарки в клуб
Выпивка там и веселье.
Я дожидаюсь его на углу,
Чтоб довести до постели.

С кем-то в обнимку там кружится Вилл,
И улыбаются оба…
В мае мой Вилли кольцо мне дарил,
Клялся, что любит до гроба.

«С прошлым покончено!» — так уверял
Вилли, невесту целуя…
Муж мой на танцах сегодня застрял,
Мерзну одна на углу я.

7. После ярмарки

На площадь опущен шатер темноты,
Ряды не шумят,
Певцы аккуратно свернули листы
Веселых баллад;

Где был балаганчик, там плиты пусты,
И лишь с колокольни звонят.
Пустеет «Олень»; по проулкам гурьбой
Проходит народ:

По Грэеву мосту, по глине сырой,
А колокол бьет…
Кто тихо вздыхает: «Скорей бы домой!»
Кто новую песню поет.

Вон девушка — та, что как мышка была,
Резвится, шумна;
А та, что казалась бойка и смела,
Вдруг стала грустна;

А эта заботы с чела согнала
Как гордо ступает она!
…А в полночь ни звука нигде, ни следа
Лишь тени одни.

Здесь древние римляне бродят тогда,
Как в прежние дни,
Когда беззаботной толпою сюда
На праздник сходились они.

Не замечаю я, какого
Оттенка небо над полями,
Не вижу ни ручья лесного,
Ни гор, усыпанных цветами.

Не различаю над лощиной
Кукушки голос глуховатый.
Не слышу клекот ястребиный
В тускнеющих тенях заката.

Считают, будто бы все это:
Поля, сиреневые дали
Всегда открыты для поэта,
Всегда и всюду с ним… Едва ли!

И пенье птиц, и ароматы
Цветов, и неба купол звездный
Все, что упущено когда-то,
Пронзает душу слишком поздно!

I

Мы рядом под ветром
Вдали от жилья;
Он держит лопату,
А саженцы — я.
И нет ему дела,
Что мне все трудней
Стоять, промерзая
До самых костей.
Другой ныне отдано
Сердце его;
Он смотрит, не видя
Вокруг ничего.
Он мысленно с нею,
И видно, как он
Невольной разлукою
Их угнетен.
Вот так от зари
До заката вдвоем
Работаем, грезя
В душе о своем.
Во всем помогаю
Ему, не чинясь,
Но даже «спасибо»
Я не дождалась.
А может, и вправду
Не надо скрывать,
Как все-таки рада
Я рядом стоять?
Но нет! Я навеки
Любовь затаю!
Не выдам сердечную
Муку мою!

II

Я вязну в глине,
Чтобы сосна
Была отныне
Обречена,
Восстав из праха
В чужом краю,
Стонать от страха
За жизнь свою,
Вздыхать всечасно
Нелегкий труд!
Хотя безгласной
Лежала тут!
На месте этом
Вздыхать сосне
Зимою, летом
И по весне,
Грустя при этом,
Что щедрый рок
В грязи оставить
Ее не мог,
Чтоб лежа в глине
Не знать вовек,
Что значат иней,
Ветра да снег.
Вот так бездушно
Мы обрекли
Сосну послушно
Восстать с земли
И, мучась в поле
Среди болот,
Стонать, доколе
Не упадет,
Упрямо в глине
Глухой тая,
Что знаем ныне
Лишь ты да я.

В те дни, как под одною крышей
С любимым я жила,
Бывало, бурю чуть заслыша,
Всю ночь я не спала:
«Там ливень, за окном, и холод,
И крова нет в пути.
А он уж не силен, не молод
Сумеет ли дойти?»
А нынче — что мне стон угрюмый,
Глухой, как трубный глас,
Затопленная пустошь Фрума
И Меллстокская грязь?..
Пусть пламя гаснет и мятется,
Солома с крыш летит,
Струя о подоконник бьется,
Дверной засов скрипит
Душа о страннике не плачет
В тревожный час ночной
Земля его надежно прячет
В темнице ледяной.