Ричард Марш - Жук (Том II)

Выпучив глаза, они уставились на меня. Атертон заговорил первым:

— Что ты там такое сказал?

— Я сказал, что, по-моему, факты указывают скорее на мое предположение, а не на ваше; мало того, они вопиют об этом. Мисс Коулман уверяет, что видела, как мисс Линдон вернулась в дом, а через несколько минут на окно повесили штору, после чего из передней двери вышел молодой человек, одетый в описанный мной костюм. Полагаю, это и была мисс Марджори Линдон.

Лессинхэм с Атертоном принялись забрасывать меня вопросами. Сидней, как обычно, кричал громче всех:

— Но, боже ты мой, что могло заставить ее так поступить? Скромней и застенчивей Марджори во всем свете не сыщешь, и тут она, среди бела дня, ни с того ни с сего разгуливает в таком облачении! Чэмпнелл, голубчик, для этого ей надо было перво-наперво сойти с ума.

— Ее загипнотизировали.

— Господи!.. Чэмпнелл!

— Что?

— Ты думаешь, тот… проклятый мошенник заполучил ее в свои сети?

— Несомненно. Я понимаю дело именно таким образом, но не забывайте, что это всего лишь гипотеза, и к ней не следует относиться иначе. Мне представляется очевидным, что Араб — будем называть его так — находился где-то в доме, пока вы считали, что его там нет.

— Но… где? Мы осмотрели первый этаж, потом второй, обыскали все… где он мог прятаться?

— Пока, что-то мне подсказывает, об этом рано говорить, но предлагаю принять мое утверждение за аксиому. Он загипнотизировал этого вашего Холта и отослал прочь, думая, что вы отправитесь вслед за ним; таким способом он собирался избавиться от вас обоих…

— Черт возьми, этого он и хотел, Чэмпнелл! Можешь записывать меня в болваны!

— Стоило горизонту очиститься, как Араб предстал перед мисс Линдон, тем самым, вероятно, неприятно ее поразив, и погрузил ее в гипнотическое состояние.

— Негодяй!

— Дьявол!

Первое восклицание вырвалось у Лессинхэма, второе — у Сиднея.

— Затем он принудил ее раздеться донага…

— Скотина!

— Сатана!

— Он отрезал ей волосы, спрятал их и одежду под досками пола, туда, где мы их обнаружили и где он сам, вероятно, прятал те лохмотья мужского костюма…

— Господи! Не удивлюсь, если они принадлежали Холту. Припоминаю, что тот рассказывал, как этот милый шутник снял с него последние тряпки… и точно, когда я увидел его впервые — и когда Марджори подобрала его на улице! — на нем не было ничего, кроме странного плаща. Неужели наш озорной профессор надувательских наук — да обрушатся на его главу все кары небесные! — действительно послал Марджори Линдон, нежнейшую девушку на земле, разгуливать по улицам Лондона в обносках Холта?

— Ответ на этот вопрос представляется мне затруднительным, но, если я понял тебя верно, это вполне вероятно. Как бы то ни было, я предпочитаю думать, что он послал мисс Линдон вслед за Холтом, естественно, полагая, что ты его упустил…

— Именно. И опять я в списке болванов!

— Просто ты сам сказал, что он от тебя ускользнул.

— А все из-за того, что я остановился поговорить с тем тупоголовым констеблем… да я бы за Холтом на край света пошел, если б не та оказия.

— Точно; причина несущественна, но факт остается фактом. Ему удалось от тебя скрыться. И я думаю, что сейчас мисс Линдон и мистер Холт находятся в одном и том же месте.

— Оба одеты как мужчины?

— Оба в мужских костюмах, хотя мисс Линдон скорее в мужских лохмотьях.

— Великий Потифар! Представить, что с Марджори происходит такое!

— Араб в данный момент тоже недалеко от них.

Лессинхэм поймал меня за руку.

— Как вы считаете, что за дьявольскую мерзость он намерен совершить?

Я уклонился от прямого ответа:

— Что бы он ни задумал, наша задача не допустить этого.

— А куда, по-вашему, он их отослал?

— Выяснить это — задача первостепенной важности, и ею мы сейчас займемся. Как видите, мы уже добрались до вокзала Ватерлоо.

Я направился к кассе на главной платформе. Пока я шел туда, из своего кабинета появился главный инспектор Джордж Беллинхэм, ответственный за порядок на вокзале. Мы с ним были знакомы, поэтому я смело остановил его:

— Мистер Беллинхэм, не будете ли вы столь любезны проводить меня к кассе? Я хотел бы попросить клерка ответить на один или два вопроса, которые мне необходимо ему задать. Чуть позже я объясню вам, с какой целью, но вы и так достаточно хорошо меня знаете и вряд ли усомнитесь, если я скажу, что дело крайне важное.

Он прошел вместе с нами в служебное помещение зала продажи билетов.

— Мистер Чэмпнелл, кого из кассиров вы хотели бы опросить?

— Того, кто продает билеты третьего класса до Саутгемптона [15] Догадка сыщика может показаться необъяснимой, но для современников автора смысл был прозрачен: Саутгемптон являлся крупнейшим и ближайшим к Лондону (121 км) портом, откуда отходили большие пассажирские суда. .

Беллинхэм указал на человека, пересчитывающего пачку денег; по-видимому, кассир намеревался сверить сумму с записями в огромном гроссбухе, развернутом перед ним. Это был невысокий худощавый парень с приятным лицом и улыбчивыми глазами.

— Мистер Стоун, этот джентльмен желает задать вам пару вопросов.

— Я к его услугам.

— Мистер Стоун, продавали ли вы, в течение сегодняшнего дня, билеты человеку, одетому в арабский костюм? — спросил я.

Он ответил с удивительной точностью:

— Продавал. Три билета на последний поезд в семь двадцать пять.

Три билета! Значит, интуиция меня не подвела.

— Вы можете его описать?

Мистер Стоун моргнул.

— Не совсем уверен в этом, разве что в самых общих чертах: он был необыкновенно стар и необыкновенно уродлив, а таких поразительных глаз, как у него, мне еще видеть не доводилось. У меня по телу холодок побежал, когда он уставился на меня через окошко кассы. Еще помню точно, что на голове он нес огромный тюк и придерживал его одной рукой, а края тюка свисали во все стороны — популярности среди людей, стоявших в очереди, ему это не добавило.

Сомневаться не приходилось, то был наш Араб.

— Вы уверены, что он попросил три билета?

— Конечно. Так и сказал: три билета до Саутгемптона — выложил передо мной точную сумму и показал три пальца — вот так. Ну и жуткие у него пальцы, ногти длинные, прямо как когти.

— Вы не видели, с кем он был?

— Нет, впрочем, я даже не смотрел. Отдал ему билеты, и он сразу ушел. На него еще люди вокруг ворчали, потому что он задевал их своим тюком.

Беллинхэм дотронулся до моей руки.

— Я знаю, про какого араба говорит мистер Стоун. Я сам его заметил, когда он настоятельно желал пронести тюк в вагон… и ноша эта была настолько велика, что не проходила в дверь, а, оказавшись внутри, заняла целое сиденье. Однако пассажиров ехало меньше, чем обычно, к тому же араб не мог или не хотел понять, что его драгоценный груз останется в безопасности в багажном вагоне, да и походил на человека, с которым спорить бессмысленно, так что я просто разрешил ему обосноваться в отдельном купе, вместе с его тюком и прочим.