Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Генри Филдинг
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Генри Филдинг - История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Генри Филдинг, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Создавая «Тома Джонса», Фильдинг уже знал, что рождается великая вещь. Несколько тысяч часов, проведенных за письменным столом в обществе героев романа, окончательно убедили Фильдинга, что талант комедиографа, которым наградила его природа, не пропал втуне. Явилась на свет несравненная комическая эпопея, и все сделанное до этого, как не велики собственные достоинства этих произведений, было, оказывается, лишь подготовкой к ней.

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

История Тома Джонса, найденыша - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Генри Филдинг

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"The day preceding my father's journey (before which time I scarce ever left him), I went to take my leave of some of my most intimate acquaintance, particularly of Mr Watson, who dissuaded me from burying myself, as he called it, out of a simple compliance with the fond desires of a foolish old fellow.	Накануне отъезда (до тех пор я почти ни на минуту не расставался с отцом) я пошел попрощаться кое с кем из самых близких своих приятелей, особенно с мистером Вотсоном, который стал горячо уговаривать меня не хоронить себя заживо по прихоти выжившего из ума старика.
Such sollicitations, however, had no effect, and I once more saw my own home.	Его доводы не возымели, однако, действия, и я снова увидел свой родной дом.
My father now greatly sollicited me to think of marriage; but my inclinations were utterly averse to any such thoughts.	Отец очень советовал мне подумать о женитьбе, но сердце мое совсем не лежало к этому.
I had tasted of love already, and perhaps you know the extravagant excesses of that most tender and most violent passion."-Here the old gentleman paused, and looked earnestly at Jones; whose countenance, within a minute's space, displayed the extremities of both red and white. Upon which the old man, without making any observations, renewed his narrative.	Я уже изведал любовь, и вы, может быть, знаете, к каким сумасбродствам приводит эта самая нежная и самая бурная страсть... Тут старик помолчал и пристально посмотрел на Джонса, лицо которого на протяжении минуты из пунцово-красного сделалось мертвенно-бледным. Затем продолжал свой рассказ:
"Being now provided with all the necessaries of life, I betook myself once again to study, and that with a more inordinate application than I had ever done formerly.	- Обеспеченный всем необходимым, я снова предался учению с еще большим усердием, чем прежде.
The books which now employed my time solely were those, as well antient as modern, which treat of true philosophy, a word which is by many thought to be the subject only of farce and ridicule.	Книги, поглощавшие теперь все мое время, были как старые, так и новые трактаты по истинной философии - слово, которое у многих служит лишь мишенью для шуток и насмешек.
I now read over the works of Aristotle and Plato, with the rest of those inestimable treasures which antient Greece had bequeathed to the world.	Я прочел все произведения Аристотеля и Платона и прочие бесценные сокровища, завещанные миру Древней Грецией.
"These authors, though they instructed me in no science by which men may promise to themselves to acquire the least riches or worldly power, taught me, however, the art of despising the highest acquisitions of both.	Хотя эти писатели не преподали ни малейших указаний насчет того, каким образом приобретаются богатство и власть, они научили меня, однако, искусству презирать высочайшие их преимущества.
They elevate the mind, and steel and harden it against the capricious invasions of fortune.	Эти великие писатели возвышают ум, укрепляют и закаляют его против случайностей судьбы.
They not only instruct in the knowledge of Wisdom, but confirm men in her habits, and demonstrate plainly, that this must be our guide, if we propose ever to arrive at the greatest worldly happiness, or to defend ourselves, with any tolerable security, against the misery which everywhere surrounds and invests us.	Они не только наставляют в науке Мудрости, но тЗкже прививают нам ее привычки и неопровержимо доказывают, что она должна быть нашей водительницей, если мы предполагаем достичь когда-нибудь величайшего доступного на земле счастья или сколько-нибудь надежно оградить себя против бедствий, которые со всех сторон осаждают и одолевают нас.

"To this I added another study, compared to which, all the philosophy taught by the wisest heathens is little better than a dream, and is indeed as full of vanity as the silliest jester ever pleased to represent it.	Наряду с этим занимался я и другим предметом, по сравнению с которым вся философия, преподанная мудрейшими язычниками, не более как сон и поистине исполнена той суетности, какую силятся приписать ей самые пустоголовые насмешники.
This is that Divine wisdom which is alone to be found in the Holy Scriptures; for they impart to us the knowledge and assurance of things much more worthy our attention than all which this world can offer to our acceptance; of things which Heaven itself hath condescended to reveal to us, and to the smallest knowledge of which the highest human wit unassisted could never ascend.	Предмет этот - божественная мудрость, которую можно найти единственно в Священном писании: ибо оно сообщает нам знание и уверенность в вещах, гораздо более достойных нашего внимания, чем все, что посюсторонний мир может предложить нам на потребу, - вещах, которые само небо удостоило открыть нам и самого малого познания которых никогда не мог бы достичь без помощи свыше самый высокий человеческий ум.
I began now to think all the time I had spent with the best heathen writers was little more than labour lost: for, however pleasant and delightful their lessons may be, or however adequate to the right regulation of our conduct with respect to this world only; yet, when compared with the glory revealed in Scripture, their highest documents will appear as trifling, and of as little consequence, as the rules by which children regulate their childish little games and pastime.	Мне начало казаться теперь, что зремя, проведенное мною с лучшими языческими писателями, пропало даром: ибо как бы ни были приятны и полезны их наставления, как бы точно ни соответствовали они условиям нашей жизни здесь, на земле, все-таки по сравнению с тем, что открывает нам Писание, все их высочайшие наставления покажутся ничтожными и несущественными, - похожими на правила, которые устанавливают дети для своих игр и развлечений.
True it is, that philosophy makes us wiser, but Christianity makes us better men.	Верно, что философия делает нас более мудрыми, но христианская религия делает нас лучшими.
Philosophy elevates and steels the mind, Christianity softens and sweetens it.	Философия возвышает и закаляет душу, христианская религия умягчает и укрощает ее.
The former makes us the objects of human admiration, the latter of Divine love.	Первая делает нас предметом удивления людей, вторая - предметом божественной любви.
That insures us a temporal, but this an eternal happiness.-But I am afraid I tire you with my rhapsody."	Первая обеспечивает нам счастье преходящее, вторая - вечное... Но, боюсь, не наскучил ли я вам своими рассуждениями.
"Not at all," cries Partridge;	- Нисколько! - воскликнул Партридж.
"Lud forbid we should be tired with good things!"	- Боже упаси! Кому же могут наскучить умные речи?
"I had spent," continued the stranger, "about four years in the most delightful manner to myself, totally given up to contemplation, and entirely unembarrassed with the affairs of the world, when I lost the best of fathers, and one whom I so entirely loved, that my grief at his loss exceeds all description.	- Так провел я около четырех лет приятнейшим для меня образом, - продолжал незнакомец, -всецело отдавшись умозрению и не заботясь ни о чем житейском, как вдруг смерть отняла у меня лучшего из отцов, которого я любил так горячо, что горе мое по случаю его утраты не поддается описанию.
I now abandoned my books, and gave myself up for a whole month to the effects of melancholy and despair.	Я забросил свои книги и целый месяц предавался печали и отчаянию.

Time, however, the best physician of the mind, at length brought me relief."-"Ay, ay; Tempus edax rerum" said Partridge.-"I then," continued the stranger, "betook myself again to my former studies, which I may say perfected my cure; for philosophy and religion may be called the exercises of the mind, and when this is disordered, they are as wholesome as exercise can be to a distempered body.	Однако время, лучший врач в мире, наконец принесло мне облегчение. - Да, да. Tempus edax rerum, - заметил Партридж. - Тогда, -продолжал незнакомец, - я снова принялся за прерванные занятия, и они, могу сказать, вылечили меня окончательно, ибо философия и религия могут быть названы упражнениями души и, когда она в расстройстве, столь же для нее целительны, как физические упражнения для расслабленного тела.
They do indeed produce similar effects with exercise; for they strengthen and confirm the mind, till man becomes, in the noble strain of Horace-	Действие их сходно: они укрепляют и закаляют душу, пока человек не становится, согласно благородным строкам Горация:
Fortis, et in seipso totus teres atque rotundus,	Fortis ct inseipso totus teres atque rotundus,
Externi ne quid valeat per laeve morari;	Externi ne quid valeat per laeve morari; DDIn quern manca ruit semper Fortune. □□Целостен весь он в себе, до того округл без задорин,
In quem manca ruit semper Fortuna."[*]	Что извне на нем ничто задержаться не может;
[*] Firm in himself, who on himself relies, Polish'd and round, who runs his proper course And breaks misfortunes with superior force.-MR FRANCIS.	И Фортуна бессильна его побороть.
Here Jones smiled at some conceit which intruded itself into his imagination; but the stranger, I believe, perceived it not, and proceeded thus:-	При этих словах Джонс улыбнулся по случаю одной пришедшей ему в голову мысли, но незнакомец, кажется, этого не заметил и продолжал:
"My circumstances were now greatly altered by the death of that best of men; for my brother, who was now become master of the house, differed so widely from me in his inclinations, and our pursuits in life had been so very various, that we were the worst of company to each other: but what made our living together still more disagreeable, was the little harmony which could subsist between the few who resorted to me, and the numerous train of sportsmen who often attended my brother from the field to the table; for such fellows, besides the noise and nonsense with which they persecute the ears of sober men, endeavour always to attack them with affront and contempt.	- Обстоятельства мои сильно изменились после смерти этого лучшего из людей, потому что брат мой, ставший теперь хозяином в доме, настолько отличался от меня по своим вкусам и наши дороги в жизни настолько расходились, что трудно представить людей, менее ладивших друг с другом. Но что делало нашу совместную жизнь еще более неприятной, так это крайнее несоответствие между моими немногочисленными гостями и огромной ватагой охотников, которых брат часто приводил с собой обедать; ведь подобные господа не только вечно шумят и оскорбляют своими непристойностями слух людей скромных, но еще и стараются задеть их обидой или презрением.
This was so much the case, that neither I myself, nor my friends, could ever sit down to a meal with them without being treated with derision, because we were unacquainted with the phrases of sportsmen.	Сидя с ними за столом, и я и мои друзья неизменно подвергались насмешкам за свое незнание охотничьих прибауток.