Аугусто Бастос - Я, верховный

Мне тоже довелось быть свидетелем перипетий, которые привели к вашей экспедиции. Я находился в гу пору у себя, на чакре Ибирай, и из своего уединения следил за событиями, как вы следили за ними из Мерседес. Но я оказался счастливее вас. Во-первых, потому, что ваше вторжение кончилось поражением; во-вторых, потому, что теперь я имею честь быть вашим другом; в-третьих, потому, что имею удовольствие ехать бок о бок с вами по голубому парагвайскому небу. Почетный глава мирной миссии, вы приехали, генерал, предложить Парагваю не обманную «защиту независимости», а равноправный и братский договор. Вы, как и я, прилежный читатель и приверженец Монтескье и Руссо, и, стремясь обеспечить свободу наших народов, мы можем руководствоваться идеями этих мыслителей. Вы, генерал, один из очень немногих католиков, которым папа дозволил читать всякого рода осужденные книги, в том числе еретические, за исключением книг по юдициарной астрологии, [219] Юдициарная астрология в отличие от натуральной, которая предсказывала природные явления, пыталась по небесным светилам определять судьбы человечества. непристойных сочинений и безбожной литературы. Я не скажу, что в «Общественном договоре» и других книгах передового направления заключена вся мудрость, в которой мы нуждаемся для того, чтобы действовать с непогрешимым тактом и благоразумием. Нам достаточно следовать их главным идеям. Исходить из них в борьбе за независимость, свободу и процветание наших отечеств. В этом духе я и составляю проект договора, который мы должны завтра подписать.

К купели со святой водой движется длинная череда родителей, принесших своих законных и незаконных детей на обряд крещения, в котором генерал Бельграно играет роль общего крестного отца. Его всем миром умоляли об этом, с присущей ему добротой он сдался на просьбы, и вот через его руки проходят тысячи младенцев, которых святая вода превращает в крестников, а их отцов и (или) матерей в кумовьев генерала. Уже несколько часов он стоит у купели. Патриарх парагвайских церквей, собор, до того покосился, что напоминает Пизанскую башню и грозит вот-вот рухнуть. Сверху донизу в трещинах и щелях, здание зловеще скрипит, но бесстрашный Бельграно продолжает поднимать детей над круглым Иорданом. Первой была новорожденная Мария де лос Анхелес. Хосе Томас Исаси и его супруга льют слезы умиления над своей дочкой, комочком плоти, копошащимся в кружевных простынках.

В театре, устроенном перед кабильдо, идет представление «Федры».

В этот вечер ставили не «Федру», а «Танкреда», единственное произведение, которое в то время было известно в Парагвае. (Прим. сост.)

Петрона Сабала в роли дочери критского царя и Пасифаи просто восхитительна. Можно подумать, что она и есть супруга Тезея, воспылавшая преступной страстью к своему пасынку Иполито Санчесу. На сцене, где, терзаемая угрызениями совести, царица, взойдя на Венерину гору [220] С Венериной горой (народное название горы Герзельберг близ Вартбурга) связана средневековая легенда о Тангейзере. Описываемое представление, таким образом, отличается смешением самых разнородных элементов. , вешается на собственном девичьем поясе, правдоподобие граничит с галлюцинацией. Мы, сидя под апельсиновым деревом, смотрим с обрыва на это тонкое, длинное-длинное тело. На призрачно белую фигуру, колеблющуюся над черным зеркалом воды, озаренным пламенем факелов. На волосы, которые развеваются на ветру, закрывая лицо несчастной.

Четвертый перерыв тринадцатого заседания, устроенного по просьбе Эчеваррии, потного, раздраженного, с таким выражением лица, как будто ему неприятен даже запах мате, которым угощаются вокруг него. Председатель Хунты велел принести корзину с маисовыми лепешками. Все жадно едят и пьют. Слышно только чавканье и посасывание бомбильи. Чтобы прервать затянувшееся молчание, я опять начинаю говорить о том, как был заново отстроен Буэнос-Айрес, который теперь хочет поглотить парагвайцев. Эта тема всегда хороша. Так я по крайней мере избавляю присутствующих от глупостей моего родственничка Фульхенсио, пытающегося рассказать один из своих прескверных анекдотов. Это было в 1580 году. К тому времени город существовал лишь на географической карте — он исчез уже сорок лет назад. Давным-давно сгорели последние ранчо и травой поросли пепелища. Как много все мы выиграли бы, сеньоры, если бы там так и осталась пустошь! Но Асунсьону, плодовитой матери селений и городов, на роду написано вскармливать грудью поросят. Именно из Асунсьона вышли основатели нового Буэнос-Айреса. Губернатор Хуан де Гарай решил создать в Рио-де-ла-Плате порт, чтобы связать Испанию с Асунсьоном и Перу. Был объявлен набор добровольцев. Под звуки трубы и барабана глашатай приглашал всех желающих принять участие в походе. На призыв откликнулось 10 испанцев и 56 креолов. Они отправились на юг со своими семьями, скотом, семенами, земледельческими орудиями, надеждами. Гарай со своими спутниками спустился вниз по реке на корабле. Некоторые двинулись посуху, гоня 500 коров. Хорошее стадо, правда? Хорошая рассада. 11 июня 1580 года происходит второе рождение города-порта. Все совершается спокойно. Гармонично. Эпопея кончилась. Убивает зверя один, а подбивает мехом шубу другой. Не следует опускать церемонию закладки. Губернатор срезает траву и размахивает шпагой, как предписывает обычай. Нотариус Гарридо произносит торжественную речь. Добрый бискаец Гарай улыбается собственным мыслям. Его улыбка отражается на клинке шпаги. Видите, как расписывают летописцы. Теперь Буэнос-Айрес основан окончательно. Все как полагается. Кабильдо. Колонна. Крест. Пергамент с планом города. Почва здесь ровная, так что мудрить не приходилось, сказал Ларрета [221] Ларрета, Энрике (1875—1961) — аргентинский писатель, автор исторического романа «Слава дон Рамиро». . С севера на юг и с востока на запад проводят перпендикулярные улицы. Настоящая шашечница. Семнадцать кварталов вдоль реки, девять в глубину. Крепость. Три монастыря. Главная площадь. Госпиталь. Земельные участки для чакр жителей. И вот город уже ползает на четвереньках, уже начинает говорить. Об этом можно рассказывать без конца. Среди пятидесяти парагвайских креолов была одна девушка, Ана Диас. Адвокатишка шумно всасывает мате через бомбилью и издает смешок. Над чем вы смеетесь, сеньор юрисконсульт? Ни над чем, сеньор первый алькальд. Ваш рассказ о втором рождении города больше двухсот лет назад напомнил мне о почести, которую недавно отдали этой женщине, Ане Диас, парагвайские дамы, проживающие в Буэнос-Айресе. Это было прекрасное завершение истории его основания! Расскажите нам про это, доктор Эчеваррия, говорит Фульхенсио Йегрос. Эчеваррия не спешит. Потягивает из бомбильи, пока мате не остается только на донышке. Так вот, наконец говорит адвокатишка, чествование Аны Диас парагвайскими дамами окончилось неожиданным образом. Нет, нет! — протестуют члены Хунты. Начните с самого начала! Тут и рассказывать нечего, просто парагвайские дамы с раннего утра, еще до восхода солнца, принялись искать участок земли, который Хуан де Гарай отвел Ане Диас как участнице основания города. Они хотели отдать ей почесть в тот самый час, когда предположительно Гарай взмахами шпаги отметил знаменательное событие. Около ста знатных дам с утра до вечера скитались среди вилл, солилен, харчевен, пустошей, белесых от стлавшегося тумана, в поисках призрачного участка парагвайки, не страшась холодного ветра, дувшего с устья реки. К вечеру они добрались до места, которое, судя по имевшемуся у них неясному плану, соответствовало искомому участку. Там находился убогий домишко, не то скит, не то солильня, не то кабачок. Одна из дам, моя добрая знакомая, по каковой причине я не назову ее имени, взобралась на кучу отбросов и начала подходящую к случаю речь. Ее ежеминутно прерывали мужчины всякого пошиба, которые входили в заведение, встречаясь с выходившими оттуда пьяными гуляками. Когда моя знакомая дама, произносившая речь, трижды торжественно возгласила имя Аны Диас, в дверях показалась полуодетая женщина. Я здесь, чего вам нужно, дамочки? — спросила она хриплым голосом. Дом Аны Диас, ответила дама. Мы пришли почтить ее память. Я и есть Ана Диас. Это мой дом, и сегодня как раз мой день рождения, так что, если желаете, заходите. Дамы пришли в ужас. Тогда подождите минуточку, сейчас я позову моих приятелей и прихожан, пусть они тоже позабавятся. Вы уже, наверное, догадались, о каком заведении идет речь. Это был самый обыкновенный храм Эроса, счел своим долгом пояснить адвокатишка, хотя это было и без того яснее ясного. Показалась горланящая толпа, с сотню мужчин и женщин, включая музыкантов с инструментами. Дамы снова справились с планом. Сомнений не было. Участок был тот самый; игривый случай поместил сюда другую Ану Диас. Как бы то ни было, моя знакомая с новым пылом продолжила свою речь. Она была так красноречива и взволнована или смущена, что вскоре матроны и девки, обнявшись, плакали в три ручья, а музыканты сопровождали мажорными аккордами эту церемонию невиданного и неповторимого женского братания. Буэнос-айресский адвокатишка, как всегда, наврал. Пустил в ход грубую выдумку. Гнусную инсинуацию. Все для того, чтобы вызвать меня на спор и таким образом отсрочить заключение договора — шах и мат, уже маячивший в парах мате. Мое расследование этого факта даже в отдаленной степени не подтвердило его. На земельном участке, который Гарай отвел Ане Диас, находится вовсе не храм Эроса, а самая обыкновенная шорная мастерская.