Джон Голсуорси - Сага о Форсайтах. Книга 2

И быстрые черные глаза сэра Лоренса, напоминавшие глаза кулика или вальдшнепа, скептически скользнули по ней. Конечно, Динни — любимица, но и Клер, безусловно, привлекательна. Так недавно замужем и уже несчастна… Эм сообщила ему об этом, но добавила, что при ней лучше о ее браке не говорить. Что ж! Джерри Корвен! При его имени люди всегда пожимали плечами и начинались какие-то намеки. Неприятно. Но его, сэра Лоренса, это в конце концов не касается. Негромкий голос произнес за дверью:

— Сэр Джералд Корвен.

Сэр Лоренс невольно поднес палец к губам. Лакей произнес еще тише:

— Я провел его в маленькую гостиную и сказал, что пойду узнаю, дома ли леди Корвен.

Сэр Лоренс увидел, как рука Клер крепко стиснула спинку стула, возле которого она стояла.

— Ну, Клер, ты как? Дома?

Она не ответила, но ее лицо побелело и застыло. — Минутку, Блор. Я позвоню. Блор удалился.

— Так как же, детка?

— Он, должно быть, выехал следующим пароходом. Дядя, я не хочу его видеть.

— Если мы просто скажем, что тебя нет дома, он придет еще раз.

Клер вскинула голову.

— Хорошо, я к нему выйду.

Сэр Лоренс почувствовал легкую дрожь.

— Если бы ты мне сказала, что говорить, я вышел бы к нему вместо тебя.

— Спасибо, дядя, но зачем тебе возиться с этой грязью?

«Слава богу!» — подумал сэр Лоренс.

— На всякий случай я буду рядом. Желаю удачи, детка, — сказал он выходя.

Клер подошла к камину: лучше иметь звонок под рукою. Она испытывала хорошо знакомое ей ощущение, словно брала разбег для отчаянного прыжка. «Во всяком случае, он ко мне не прикоснется», — решила она и тут же услышала голос Блора:

— Сэр Джералд Корвен, миледи.

Недурно! Жене докладывают о приходе мужа! Но прислуга всегда все знает!

Даже не глядя, Клер почувствовала, где он стоит. Румянец стыда и гнева залил ее щеки. Он заворожил ее! Он сделал из нее игрушку, служившую для удовлетворения всех его капризов! Он ее…

Корвен заговорил сдержанно, но язвительно:

— Признаюсь, я ничего подобного от тебя не ожидал!

Он все тот же, аккуратный, щеголеватый, похожий на кота, с тонкогубой усмешкой и дерзкими, хищными глазами.

— Что вам нужно?

— Только тебя.

— Меня вы не получите.

— Это просто смешно!

Одно стремительное движение, и он схватил ее в объятия. Клер откинула голову и коснулась звонка.

— Отойдите, или я позвоню! — Другой рукой она заслонила свое лицо. Станьте вон там, тогда я готова с вами разговаривать, иначе вам придется уйти.

— Хорошо. Но это смешно!

— Неужели вы не понимаете, насколько это серьезно? Иначе разве я уехала бы?

— Я думал, ты просто рассердилась, и не удивительно. Очень сожалею.

— Обсуждать все это не имеет смысла. Теперь я знаю вас и не вернусь.

— Детка, я прошу у тебя прошения и даю слово, что ничего подобного не повторится.

— Какое великодушие!

— Я только проделал эксперимент. Некоторые женщины это обожают. Хотя, может быть, в ту минуту и не понимают своих ощущений.

— Вы — животное.

— А жена у меня — красавица. Брось, Клер, не глупи, не делай из нас посмешища! Можешь поставить мне любые условия.

— И верить, что вы их выполните? И потом, я не хочу такой жизни: ведь мне всего двадцать четыре года.

Улыбка сбежала с его губ.

— Понятно. Я заметил, что из этого дома вышел молодой человек. Имя и положение?

— Тони Крум. Итак?

Он отошел к окну и несколько мгновений смотрел на улицу, потом обернулся к ней.

— Но вы имеете несчастье быть моей женой.

— Как будто.

— Нет, вполне серьезно, Клер, вернись ко мне.

— Вполне серьезно — нет.

— Я занимаю определенный пост и шутить этим не могу. Посмотри на меня! — Он подошел к ней ближе. — Ты можешь считать меня чем угодно, но, во всяком случае, я не жулик и не ханжа. Я не спекулирую ни своим положением, ни святостью брака, ни всем этим вздором. Однако в моем министерстве до сих пор придают большое значение подобным вещам, и я не могу допустить, чтобы дело о разводе возбудила ты.

— Я на это и не рассчитывала.

— А на что же ты рассчитывала?

— Не знаю. Знаю только одно: я не вернусь.

— Только из-за?..

— И многого другого.

На его лице снова появилась кошачья усмешка и помешала ей прочесть его мысли.

— Ты хочешь, чтобы я подал на развод?

Клер пожала плечами.

— У вас для этого нет оснований. — Иначе ты, конечно, ответить не можешь.

— Но оснований действительно нет.

— Послушай, Клер, право, все это ужасно нелепо и совершенно недостойно тебя, при твоем уме и знании жизни. Не можешь же ты вечно оставаться соломенной вдовой. К тому же тебе нравилось на Цейлоне.

— Есть вещи, которых я, по отношению к себе, не позволю, а вы осмелились…

— Я уже сказал, что это больше не повторится.

— А я сказала, что верить вам не могу.

— Так мы ни до чего не договоримся. Ты собираешься жить на средства твоих родителей?

— Нет. Я поступила на службу.

— О-о! На какую же?

— Секретарем к нашему новому депутату.

— Это тебе очень скоро надоест.

— Не думаю.

Он пристально посмотрел на нее, на этот раз без улыбки, и она вдруг увидела в его лице слишком знакомое хищное выражение.

— Я не допущу, чтоб ты принадлежала другому мужчине, — заявил он вдруг.

Сейчас он раскрылся весь, до конца, и ей стало легче. Она не ответила.

— Ты слышала?

— Да.

— Я говорю вполне серьезно.

— Вижу.

— Ты бесчувственный бесенок!

— Очень хотела бы им быть.

Он прошелся по комнате и решительно остановился перед ней.

— Взгляни на меня! Без тебя я не вернусь. Я остановился в «Бристоле». Будь паинькой и приходи ко мне туда. Мы начнем все сначала. Ты увидишь, какой я буду хороший.

Она не выдержала и воскликнула:

— Да поймите же наконец! Вы убили во мне всякое чувство к вам!

Его зрачки расширились, затем сузились, губы сжались и вытянулись в нитку. Он напоминал жокея, укрощающего необъезженную лошадь.

— И вы поймите меня, — сказал он, понизив голос. — Или вы вернетесь ко мне, или я с вами разведусь. Я не могу оставить вас здесь, чтобы вы могли вытворять что вам вздумается.

— Я уверена, что так поступил бы всякий благоразумный муж.

На его губах вновь появилась усмешка.

— За это, — сказал он, — я получу поцелуй.

И не успела она оттолкнуть его, как он прижался губами к ее губам. Она вырвалась и надавила кнопку звонка. Корвен поспешно отступил к двери.

— Au revoir [180] До свидания (франц.). , — сказал он и вышел.

Клер вытерла губы. Она была растеряна, измучена и не могла понять, кто же на сей раз остался победителем: она или он.

Она стояла возле камина, положив голову на руки, и вдруг почувствовала, что сэр Лоренс вошел в комнату и из деликатности молчит.

— Прости, ради бога, дядя, за все эти сцены. На той неделе я буду уже в своей конуре.