Педро Аларкон - Треугольная шляпа, Пепита Хименес, Донья Перфекта, Кровь и песок

— Я думаю, что два полка, да еще с кавалерией, явились сюда не потому, что им приятно прогуливаться по здешним милым рощицам?

— Само собой разумеется. Мы пришли сюда, чтобы прочесать всю эту местность. Здесь припрятано много оружия. Правительство не решается сместить муниципалитет — для этого оно предварительно должно послать на места, где происходят беспорядки, по нескольку рот. Во всем районе мятежники никому не дают покоя; поскольку в двух соседних провинциях они уже бесчинствуют и, кроме того, Орбахосский муниципальный округ успел отличиться во всех междоусобных войнах, — приходится опасаться, что здешние молодцы выйдут на дорогу и станут грабить, кого придется.

— Что же, предосторожность никогда не помешает. Но я думаю, что, пока эти люди не погибнут и не возродятся обновленными, пока самые камни не станут другими, в Орбахосе мира не будет.

— Я тоже так думаю, — сказал офицер, зажигая сигарету. — Ты ведь видишь, что мятежников здесь на руках носят. Где те, что опустошали эту местность в тысяча восемьсот сорок восьмом году и в другие времена? Для всех нашлись местечки в городской таможне, в налоговом управлении, взимающем плату за въезд в город, в муниципалитете, на почте; из них вербуются альгвасилы, причетники, судебные исполнители. Некоторые стали грозными касиками, они хозяйничают на выборах, пользуются влиянием в Мадриде, распределяют выгодные должности. Жутко.

— Скажи, а нельзя ожидать, что мятежники на этих днях совершат какое-либо преступление? Если это случится, вы бы сравняли город с землей, а я бы вам с удовольствием помог.

— Если бы дело зависело от меня!.. Но они тут обязательно возьмутся за свое, — сказал Пинсон, — потому что мятежи в двух соседних провинциях растут, как сорная трава… И, между нами, дорогой Рей, я думаю, что здесь будет нелегко. Многие смеются, говорят, будто не может быть новой гражданской войны, подобной той, что была недавно. Они не знают этих мест, не знают Орбахосы и ее жителей. А я утверждаю, что дело, которое сейчас начинается, вовсе не шуточное, что нам снова придется вести жестокие, кровавые бои и они будут продолжаться, сколько богу будет угодно… А ты как думаешь?

— Друг, я в Мадриде смеялся над всеми, кто говорил, будто возможна новая продолжительная и жестокая гражданская война, вроде Семилетней; но сейчас, когда я пожил здесь…

— Да, нужно самому прогуляться по этим очаровательным местам, взглянуть поближе на местных жителей и услышать от них хоть одно словечко, чтобы узнать, на какую ногу они хромают.

— Вот именно… Я не могу объяснить, на чем основано мое убеждение, но, находясь здесь, я вижу все иначе, и теперь мне кажется, что, может быть, действительно придется вести долгие и жестокие войны…

— Совершенно верно.

— Но сейчас меня занимает не столько война в широком смысле, сколько частная, которую мне приходится здесь вести, — я объявил ее не так давно.

— Ты, кажется, говорил, что живешь в доме тетки? Как ее величают?

— Донья Перфекта Рей де Полентинос.

— А, я слышал это имя. Это превосходная особа, единственная, о которой «чесночники», насколько я знаю, не отзываются плохо. Когда я был здесь прошлый раз, все восхваляли ее доброту, ее милосердие, всяческие ее достоинства.

— Да, моя тетя очень добра и любезна, — пробормотал Рей.

Он на мгновение задумался.

— Ну, теперь я вспомнил!.. — внезапно вскрикнул Пинсон. — Теперь у меня начинают концы с концами сходиться!.. Мне в Мадриде говорили, что ты женишься на своей двоюродной сестре. Все ясно. Это и есть прелестная, обаятельная Росарио?

— Пинсон, давай поговорим по душам.

— Я вижу, ты встретил здесь какую-то преграду.

— Дело значительно серьезнее. Тут идет ужасная борьба. Нужны могущественные, предприимчивые, энергичные друзья, с большим опытом в трудных предприятиях, мужественные и хитроумные.

— Слушай, это кажется даже серьезнее, чем дуэль.

— Намного серьезнее. Подраться с мужчиной на дуэли не трудно. Но как драться с женщинами, с невидимыми врагами, действующими в тени?

— Я весь обратился в слух.

Подполковник Пинсон, вытянувшись, лежал на кровати. Пепе Рей пододвинул стул и, опершись локтем о край постели и подперев голову рукой, начал свой доклад, объяснение, изложение плана или что-то в этом роде. Говорил он очень долго. Пинсон слушал с глубоким вниманием, не прерывая рассказчика, и только изредка задавал отдельные мелкие вопросы, просил сообщить еще какие-нибудь подробности или разъяснить что-либо непонятное. Когда Рей закончил, лицо Пинсона было серьезно и мрачно. Он устало потянулся, как человек, не спавший три ночи подряд, и, наконец, сказал:

— План рискованный и трудный.

— Но его нельзя назвать невыполнимым.

— Пожалуй, да! В этом мире нет ничего невыполнимого. Обдумай его как следует.

— Я уже обдумал.

— И решил проводить его в жизнь? Смотри, такие вещи теперь уже не в моде. Обычно они кончаются плохо и приносят людям одни неприятности.

— Я решил твердо.

— Ну что же, хотя дело это рискованное и сложное, даже очень сложное, я всецело к твоим услугам.

— Итак, я могу рассчитывать на тебя?

До самой смерти.

Долго ждать первых выстрелов не пришлось. В обеденный час, сговорившись с Пинсоном о дальнейших действиях согласно выработанному плану, первым условием которого было то, что друзья будут притворяться, будто не знают друг друга, Пепе Рей направился в столовую. Там он нашел свою тетку, только что прибывшую из собора, где она, по своему обычаю, провела все утро. Донья Перфекта была одна и казалась чем-то глубоко озабоченной. Инженеру показалось, словно какое-то таинственное облачко оставило свой след на этом бледно-мраморном лице, не лишенном своеобразной красоты. Когда она поднимала глаза, лицо ее вновь становилось зловеще спокойным; но почтенная матрона поднимала глаза лишь на короткое мгновенье и, быстро окинув взглядом племянника, снова мрачнела.

Обеда ожидали в молчании. Дожидаться дона Каетано, уехавшего в Мундогранде, не стали. Когда приступили к еде, донья Перфекта произнесла:

— А этот мужлан-военный, присутствием которого нас сегодня облагодетельствовало правительство, не придет обедать?

— По-моему, он больше хочет спать, чем есть, — ответил инженер, не глядя на тетку.

— Ты его знаешь?

— Первый раз в жизни вижу.

— Да, забавных гостей нам присылает правительство. Как будто специально для того стелим постели и готовим еду, чтобы беспутные молодцы из Мадрида спали и ели здесь!

— Есть опасения, что поднимется мятеж, — сказал Пепе Рей, чувствуя, как по его телу пробежала дрожь, — и правительство решило истребить орбахосцев, уничтожить их, стереть с лица земли.