Педро Аларкон - Треугольная шляпа, Пепита Хименес, Донья Перфекта, Кровь и песок

Перфекта попросила приехать брата. Хуан не замедлил явиться на помощь бедной вдове, и вскоре благодаря его усердию и уму главная опасность миновала. Прежде всего он заставил сестру поселиться в Орбахосе и взять на себя управление обширными поместьями, а сам в Мадриде отбивал яростные атаки кредиторов. Постепенно Полентинос освободились от многочисленных долгов. Добряк дон Хуан, набивший себе на этом деле руку, сражался с судьями, заключал сделки с главными кредиторами, устанавливал сроки платежей, и в результате его умелой деятельности богатейшее фамильное наследство Полентинос было спасено и могло еще долгие годы приносить славу столь знатной семье.

Благодарность Перфекты была так велика, что в письме брату из Орбахосы, где она решила поселиться, пока подрастет дочь, среди других выражений благодарности говорилось: «Ты был для меня больше чем брат, а для моей дочери больше чем родной отец. Сможем ли мы когда-нибудь отплатить тебе за твои благодеяния? О дорогой брат! Как только моя дочь начнет что-либо понимать и говорить, я научу ее благословлять твое имя. Моя признательность продлится всю жизнь! Твоя недостойная сестра только и ждет случая доказать свою горячую любовь и должным образом отблагодарить тебя за твое великодушие и за твою безграничную доброту».

Когда было написано это письмо, Росарио только что исполнилось два года, а Пепе в одной из школ Севильи чертил линии на бумаге, пытаясь доказать, что «сумма внутренних углов многоугольника равна двум прямым, умноженным на число сторон многоугольника минус два». Эти прескучные общеизвестные истины чрезвычайно занимали его. Шли годы. Мальчик рос и по-прежнему чертил линии. Наконец, он провел линию от Таррагоны до Монтбланта, и его первой серьезной игрушкой стал стодвадцатиметровый мост через реку Франколи.

Донья Перфекта уже давно жила в Орбахосе, и, так как Хуан Рей не выезжал из Севильи, они не виделись годами. Письма, аккуратно посылаемые друг другу раз в три месяца, так же как и ответы на них, связывали эти два любящих сердца, и нежную привязанность не могли охладить ни время, ни расстояние. В 1870 году, когда дон Хуан Рей, справедливо решив, что он вполне достаточно послужил обществу, удалился на покой в свою виллу в Пуэрто-Реаль, Пепе Рей (он уже несколько лет работал на стройках различных компаний) совершил путешествие в Германию и в Англию с целью обогатить свое образование. Крупный капитал отца (насколько может быть крупным в Испании капитал, начало которому положено честной работой за адвокатским столом) позволял ему иногда снимать с себя бремя материальных забот. Человек возвышенного образа мыслей, отличающийся огромной любовью к науке, он испытывал удовольствие, наблюдая чудеса, при помощи которых гений века способствует развитию культуры, физического и морального совершенства человека.

Когда Пепе вернулся из своего путешествия, отец выразил желание поговорить с ним об одном важном проекте, — и Пепе решил, что речь, как всегда, пойдет о мосте, доке или в крайнем случае об осушении прибрежных болот. Но дон Хуан вывел его из заблуждения, изложив свою мысль в следующих словах:

— Сейчас март месяц, и я, как обычно, получил очередное письмо от Перфекты. Дорогой мой сын, прочти его, и если ты согласен с предложением моей святой и благочестивой сестры, ты осчастливишь меня и доставишь мне на старости лет самую большую радость. Если же тебе не по душе этот план, отвергни его без колебаний, хотя бы твой отказ и огорчил меня; пусть в этом деле не будет и тени принуждения с моей стороны. Если бы этот план осуществился по приказу сурового отца, это было бы недостойно ни тебя, ни меня. Ты можешь принять его или отвергнуть, и, если у тебя есть хотя бы малейшее возражение, рожденное любовью или вызванное какой-либо другой причиной, я не хочу, чтобы ты неволил себя.

Пробежав глазами письмо, Пепе положил его на стол и спокойно сказал:

— Тетя хочет, чтобы я женился на Росарио.

— Это ответ на мое предложение, она с радостью его принимает, — взволнованно пояснил дон Хуан. — Ведь это моя идея… да, и она созрела давно… но я ничего не хотел говорить тебе, не узнав прежде мнения сестры. Как видишь, Перфекта с радостью приняла мой план. Она говорит, что тоже думала об этом, но не решалась написать мне, потому что ты… видишь, что она пишет?.. «…потому что Пепе выдающийся молодой человек, а моя дочь всего-навсего деревенская девушка без блестящего образования и светского лоска…» Она так и пишет… Бедная сестра! Она так добра!.. Я вижу, ты не сердишься и тебе не кажется нелепой моя идея, слегка напоминающая услужливую предусмотрительность отцов прежнего времени, которые женили своих детей, не спрашивая на то их согласия, что чаще всего приводило к безрассудным преждевременным бракам… Но этот брак, слава богу, будет из числа счастливых — во всяком случае, он обещает быть таким. Правда, ты пока еще не знаком с моей племянницей, но ведь мы с тобой так много слышали о ее доброте, уме, скромности и благородной простоте. К тому же она еще и хороша собой… Мое мнение, — заключил он торжественно, — что тебе следует собираться в дорогу и своими ногами коснуться этого отдаленного епархиального города, этого Urbs augusta. Там, в присутствии моей сестры и прелестной Росарио, ты и решишь, суждено ли ей стать для меня больше чем племянницей.

Пепе снова взял письмо и внимательно перечел. Его лицо не выражало ни радости, ни огорчения. Можно было подумать, что он размышляет над проектом соединения двух железнодорожных линий.

— Кстати, — продолжал дон Хуан, — в отдаленной Орбахосе, где, между прочим, у тебя есть имение, которое тебе не грех посетить, жизнь протекает в сладостном спокойствии. Какие там патриархальные нравы! Сколько благородства в этой простоте! Какая идиллия, какой мир, — Вергилий, да и только! Будь ты латинистом, а не математиком, ты бы, попав туда, повторил слова поэта: «Ergo tua rura manebunt» [12] {142} . Какое прекрасное место для того, чтобы предаться размышлениям, погрузиться в созерцание собственной души, подготовить себя к полезным делам! Там господствуют честность и доброта; там не знают лжи и обмана, как в наших больших городах; там возрождаются благородные стремления, потопленные в суете современной жизни; там пробуждается уснувшая вера и в груди зарождается неясное стремление, нечто вроде юношеского порыва, который в глубине нашей души кричит: «Хочу жить!»

Несколько дней спустя после этого разговора Пепе выехал из Пуэрто-Реаль. Не так давно он отклонил предложение правительства исследовать угольный бассейн реки Наары в долине Орбахосы. Новые планы, возникшие в связи с известной нам беседой, заставили молодого человека изменить свое первоначальное решение. «Надо будет совместить одно с другим, — подумал он. — Кто знает, сколько продлится это сватовство и не будет ли мне там скучно». Пепе направился в Мадрид и, хотя официально не принадлежал к корпорации горных инженеров, без труда получил разрешение исследовать бассейн Наары. Затем он отправился в путь, и после нескольких пересадок товаро-пассажирский поезд номер шестьдесят пять доставил его, как мы уже знаем, прямо в объятия заботливого дядюшки Ликурго.