Томас Гарди - Вдали от обезумевшей толпы

— До свидания, — сказал этот человек, и Болдвуд узнал голос Троя. Он удивился: не успел приехать, а уже куда-то уходит! Однако он поспешил к сержанту. В руках у Троя, по-видимому, был ковровый саквояж, тот самый, с которым он и тогда приезжал. Казалось, он этим же вечером куда-то отправляется.

Трой обогнул холм и ускорил шаги. Болдвуд приблизился к нему.

— Сержант Трой?

— Да… Я сержант Трой.

— Как видно, вы только что откуда-то прибыли.

— Да, из Бата.

— Я Уильям Болдвуд.

— Вот как.

Это было сказано таким тоном, что у Болдвуда вся кровь закипела в жилах.

— Мне надо с вами поговорить, — произнес он.

— О чем?

— О той особе, что живет здесь поблизости, а также о женщине, которую вы обидели.

— Удивляюсь вашей дерзости, — отрезал Трой и зашагал дальше.

— Постойте, — и Болдвуд загородил ему дорогу, — можете сколько угодно удивляться, но вам придется иметь со мной объяснение.

В голосе Болдвуда звучала суровая решимость; Трой смерил глазами рослую фигуру фермера и увидел у него в руке толстую дубину. Он вспомнил, что уже одиннадцатый час. Волей-неволей приходилось быть вежливым с Болдвудом.

— Хорошо, я готов вас выслушать, — произнес он, ставя саквояж на землю, — только говорите потише, а то нас могут услыхать на ферме.

— Так вот, я многое знаю про вас, знаю, как любит вас Фанни Робин. Добавлю, что во всем селении, кроме меня и Габриэля Оука, это, по-видимому, никому не известно. Вы должны жениться на ней.

— В самом деле, должен. И право же, хотел бы, да никак не могу.

— Почему?

Трой собирался что-то выпалить, но прикусил язык.

— У меня нет для этого средств, — отвечал он.

Интонация его изменилась. Только что он говорил самым наглым и бесшабашным тоном. Теперь в его голосе звучали фальшивые нотки.

Но Болдвуд был слишком возбужден, чтобы различать интонации.

— Скажу напрямик, — продолжал он. — Я вовсе не намерен разглагольствовать о добродетели или о пороке, о женской чести или позоре, вообще оценивать ваше поведение. У меня есть к вам деловое предложение.

— Понимаю, — отозвался Трой. — Давайте-ка сядем здесь.

На другой стороне дороги у плетня лежало огромное бревно, и они уселись на него.

— Я был помолвлен с мисс Эвердин, — сказал Болдвуд, — но вот приехали вы и…

— Вы не были помолвлены, — возразил Трой.

— Можно сказать, был.

— Не появись я, возможно, она и дала бы вам согласие.

— Черт возьми, наверняка бы дала!

— Значит, еще не дала!

— Не появись вы, она наверняка, да, наверняка уже была бы теперь моей невестой. Не повстречайся вы с ней, вы, вероятно, женились бы на Фанни. Мисс Эвердин вам не ровня, и нечего вам увиваться за ней, я знаю, вы задумали на ней жениться. Итак, я прошу вас об одном: оставьте ее в покое! Женитесь на Фанни. Я сделаю так, что это вас вполне устроит.

— Как же это так?

— Я вам как следует заплачу. Я положу известную сумму на ее имя и позабочусь о том, чтобы вы с ней не знали нужды. Скажу яснее: Батшеба только играет вами; я уже сказал, что вы слишком бедны для нее. Поэтому не теряйте времени даром — вам все равно не сделать этой блестящей партии, так сделайте завтра же скромную и честную партию. Берите свой саквояж, немедленно, этой же ночью уходите из Уэзербери и берите с собой пятьдесят фунтов. Фанни тоже получит пятьдесят и приобретет все нужное к свадьбе, скажите только мне, где она живет; а еще пятьсот будет выплачено ей в день свадьбы.

Голос Болдвуда срывался, и чувствовалось, что почва колеблется у него под ногами и он сознает несостоятельность своей тактики и не слишком верит в успех. Это был далеко не прежний Болдвуд, степенный, уверенный в себе. Несколько месяцев назад ему показался бы ребяческой глупостью план, который он развивал сейчас. Влюбленный способен испытывать сильные чувства, недоступные человеку, у которого сердце свободно. Но у человека со свободным сердцем шире кругозор. Сильная привязанность суживает круг интересов, и хотя любовь обогащает человека переживаниями, она ограничивает его поле зрения. Это перешло все пределы у Болдвуда: не зная, что случилось с Фанни Робин и где она, не имея представления о том, какими средствами располагает Трой, он, не задумываясь, делал ему такое предложение.

— Мне больше нравится Фанни, — проговорил Трой, — и если мисс Эвердин, как вы меня уверяете, для меня недоступна, что ж, пожалуй, в моих интересах принять от вас деньги и жениться на Фанни. Но ведь она только служанка…

— Это не важно. Так вы принимаете мое предложение?

— Да.

— О! — радостно выдохнул Болдвуд. — Но скажите, Трой, если она вам больше нравится, то зачем вы затеяли эту игру и разбиваете мое счастье?

— Я больше люблю Фанни, — отвечал Трой, — но Батше… мисс Эвердин увлекла меня и на время вытеснила у меня из сердца Фанни. Теперь это прошло.

— Но разве могло ваше увлечение так быстро пройти и почему вы снова приехали сюда?

— На это есть серьезные причины. Так вы даете мне сразу пятьдесят фунтов?

— Ну да. Вот они — пятьдесят соверенов. — И Болдвуд протянул Трою небольшой сверток. Тот взял его.

— У вас уже все приготовлено заранее, — усмехнулся сержант, — вы, по-видимому, рассчитывали, что я приму деньги.

— Я думал, что вы можете их принять, — отвечал Болдвуд.

— Вы пока что получили от меня только обещание выполнить программу, а я уже получил пятьдесят фунтов!

— Я уже думал об этом, но я полагаю, вы человек чести и я могу вам довериться. Разве это не предусмотрительность? Я предвидел, что вам не захочется потерять пятьсот фунтов, которые вас ожидают в будущем. Вдобавок вы нажили бы себе в моем лице злейшего врага, а теперь я стану вашим другом и готов вам всячески помогать.

— Тсс! Слушайте! — прошептал Трой.

Легкое постукивание каблучков донеслось с вершины холма, на который поднималась дорога.

— Клянусь, это она, — продолжал он. — Я должен пойти ей навстречу.

— Кто она?

— Батшеба.

— Батшеба одна на улице в такой поздний час? — в изумлении воскликнул Болдвуд, вскакивая на ноги. — Почему же вы должны ее встречать?

— Она ожидала меня сегодня вечером, и теперь мне надо с ней переговорить, а потом мы распростимся навсегда, как я вам обещал.

— Зачем, собственно, вам с нею разговаривать?

— Это не повредит. А если я не приду, она станет бродить в темноте, разыскивая меня. Вы услышите все, что я ей скажу. И это поможет вам в ваших любовных делах, когда меня не будет здесь.

— Вы говорите насмешливым тоном.

— Ничуть. Имейте в виду, если она не будет знать, что со мною, она будет все время думать обо мне. Лучше уж мне сказать ей напрямик, что я решил отказаться от нее.

— Вы обещаете, что будете говорить только об этом? Я услышу все, что вы ей скажете?