Полное собрание сочинений. Том 68

Л. Толстой.

На обороте: Муром: Директору льнопрядильной фабрики, Сергею Владимировичу Хряпину.

Печатается по автографу, находившемуся у М. Б. Гольденвейзер в Москве. Впервые опубликовано М. О. Гершензоном в «Новых пропилеях», т. 1, М. 1923, стр. 84, с датой: «Конец сентября — начало октября 1895 г.». Датируется на основании письма Хряпина, на которое Толстой отвечает: «Москва. 11. IV. 1896». Письмо отправлено не было.

Сергей Владимирович Хряпин — сын директора льнопрядильной фабрики в Муроме Владимирской губ., ученик 7-го класса реального училища. С 1893 г. написал Толстому шесть писем, на которые, судя по отметкам на конвертах рукою Толстого: «Б[ез] О[твета]», ответа не получил. 8 апреля 1895 г. Хряпин написал седьмое по счету письмо, в котором касался, главным образом, вопроса о половой невоздержности и о средствах борьбы с ней. На конверте этого письма Толстой сначала написал: «Отв[етить]» и тут же: «Б[ез] О[твета]». Написав это письмо, он передумал и не послал его по адресу.

1895 г. Апреля, 23—24. Москва.

Спасибо, дорогая Марья Федоровна, что не забываете меня. Письмо ваше порадовало меня. Оно бодрое, и дело, к[отор]ое вы описываете, — ваши занятия с учениками, — такое хорошее. Помогай вам бог не унывать, а служить ему. Мы живем очень напряженной жизнью. После смерти Вани, к[оторая] всех нас очень приблизила к богу, — жена всё время больна. Только вчера встала и едет с сестрой в Киев на несколько дней. Мы все в Москве и пробудем, не знаем, докуда, и поедем еще, не знаем куда. 1Прощайте пока, пишите.

Л. Т.

Печатается по листу 226 копировальной книги. Дата определяется словами: «жена... едет с сестрой в Киев». С. А. Толстая уехала в Киев 24 апреля.

Мария Федоровна Кудрявцева — жена врача, сочувствовала взглядам Толстого. В 1895 г. жила в станице Кавказской Кубанской обл.

Ответ на письмо Кудрявцевой от 9 апреля 1895 г., в котором она писала о своей жизни на Кавказе и о занятиях с приходившими к ней детьми.

1Вследствие неожиданной смерти в Москве в феврале 1895 г. младшего сына Ивана, болезни Софьи Андреевны и боязни ее вернуться в Ясную Поляну, полную воспоминаний о сыне, Толстые в это время колебались, куда им ехать на лето, и думали о поездке за границу, о чем говорится также в письме к Н. Н. Страхову № 84 от 5 мая и в письмах к другим адресатам.

1895 г. Апреля 26. Москва.

Дорогой Николай Николаевич,

Узнал на днях от Меньшикова, 1кот[орый] узнал это от Веселитской, 2что вы больны, и одиноки, и унылы, и сердцем захотелось помочь, облегчить, успокоить вас. Уныние, вы знаете, что грех, и потому, верно, боретесь с ним, а одиноким не может быть никто, у кого есть общение с богом. Если открыт путь на эту главную станцию, то оттуда уж беспрепятственное и бесконечное общение со всем истинно живым. А у вас должно быть это общение с главной станцией, с богом. Я говорю «должно быть это общение», п[отому] ч[то] вполне не знаю: молитесь ли вы, можете ли молиться? Не в церкви, не говея (такого рода, по моему опыту, несовместна с той молитвой, к[оторая] поддерживает и утверждает), а молитесь ли так, чтобы, отказавшись от всяких рассуждений, от всяких мыслей, слов, просто жалобно отдаться той власти, в к[оторой] находишься, и просить ее или взять от меня мою волю, или вложить в меня свою. Я молюсь так, и не знаю кому, и как может отозваться тот, кому молюсь, на нее, но знаю, что мне это нужно, необходимо и что этот акт молитвы не пустой крик только моей слабости, но важнейшее и лучшее дело, кот[орое] я могу сделать. Желаю вам этого или другого, мне неизвестного, способа общения с богом, но это общение необходимо и излечит вас и телесно и духовно. Напишите, пожалуйста, несколько слов о себе. Мы продолжаем переживать какой-то решительный переворот в нашей жизни. Соня, кроме своего тяжело переживаемого ею горя, еще тяжело заболела инфлуенцой и теперь, чуть-чуть поправившись, уехала в Киев с Таней сестрой, к[оторая] приехала за ней. Маша, к[оторая] тоже всё чахнет, уехала с ней. Лева всё болен, живет в санатории под Москвой. Я устал и очень слаб. Ничего не могу работать. Никогда не проходило так долго без работы. — Не одиноки вы еще и пот[ому], что вас все очень любят. Вы бы порадовались, если бы услыхали те выражения дружбы и сочувствия вашему положению и желания помочь вам, кот[орые] выразили все наши, от детей и Тат[ьяны] Андр[еевны] до меня, когда узнали про вашу болезнь.

Прощайте, целую вас и надеюсь скоро получить от вас бодрое и доброе письмо.

Л. Толстой.

Дата определяется содержанием и записью в Дневнике от 26 апреля 1895 г.: «надо писать Черткову, Страхову... Напишу хоть письма».

1О Михаиле Осиповиче Меньшикове см. письмо № 145.

2О Лидии Ивановне Веселитской см. письмо № 115.

1895 г. Апреля 28. Москва.

Вы очень обяжете меня, Василий Павлович, если вы один из экземпляров, посылаемых нам, Недели — как газеты, так и книжек, будете посылать, как и посылались при П[авле] А[лександровиче], 1Дмитрию Александр[овичу] Хилкову. Адрес Хилк[ова] теперь Нуха.

Лев Толстой.

Печатается по листу 128 копировальной книги. Дата поставлена карандашом неизвестной рукой.

Василий Павлович Гайдебуров (р. 1866) — редактор либерально-народнической газеты «Неделя» и журнала «Книжки Недели».

1Павел Александрович Гайдебуров (1841—1893), отец В. П. Гайдебурова, с 1876 г. издатель и редактор газеты «Неделя». См. т. 65, стр. 185.

1895 г. Апреля 28. Москва.

Каждый день собираюсь писать вам, дорогой Дмитрий Александрович, и до сих пор не собрался. Не знаю, старость ли это, новая ступень ее, наступила, или напряженная жизнь этих последних двух с половиною месяцев — смерть ребенка, болезнь жены — сделали то, что я очень умственно ослабел. Нет прежней энергии, радости мысли, а хочется не думать. Я немного жалею об этом, но утешаюсь тем, что это состояние не мешает, даже скорее содействует духовной жизни, т. е. доброму отношению к людям и существам и смирению.

Очень хотелось бы также, как и вы пишете, работать в поле, да, видно, не надо. Живу в городе, и теперь один с Таней и Сашей и двумя маленькими гимназистами, а жена с Машей уехала к своей приезжавшей за ней сестрой в Киев. Уехала на неделю или две. Жена ужасно потрясена смертью Ванички и потом перенесла тяжелую болезнь и теперь еще не поправилась. Впрочем, я написал, что мне очень хочется работать в поле. Это не совсем так. Мне почти всё равно. Знаю, что по моей слабости мне не удалось провести хоть часть моей жизни так, как я считаю хорошим, и я, хоть и с болью в сердце, но примирился с этим. Вот вас так мне очень жаль, что вы лишены этого. Но, верно, и вам так нужно; и я думаю, что ваша жизнь такая, какая она есть, нужна и полезна — и думаю, особенно полезна для так наз[ываемых] сектантов, с к[оторыми] вы в близких отношениях.