Полное собрание сочинений. Том 67

С совершенным уважением

Лев Толстой.

Печатается по машинописной копии. Дату копии: «7 июня» дополняем годом на основании письма адресата.

Осип Никанорович Половников — служащий г. Балахты Енисейской губ. В письме от 29 апреля 1894 г. писал Толстому, что изобрел новую упрощенную азбуку. С письмом прислал Толстому два экземпляра изданной им брошюры: «Новая русская скоропись», Спб. 1888, спрашивал о ней мнение Толстого; сообщал, что эта брошюра была им представлена министру народного просвещения, но Ученый комитет министерства ее отверг.

1В том же конверте Половников прислал для образца второй экземпляр своего письма к Толстому, написанный им по своей новой азбуке скорописью и сокращающей, по его мнению, механический письменный труд приблизительно на 40 процентов.

2Толстой имеет в виду H. Н. Страхова.

1894 г. Июня 11. Я. П.

Дорогой Николай Васильевич,

Податель этого, очень симпатичный, правдивый молодой человек, в нужде, просит места. 1Знаю, что вы с вашей добротой осаждены такими просьбами, но этот юноша мне кажется особенно жалок, и особенно желательно помочь ему. Сделайте, что можете. Очень рад был вашему обещанию Леве приехать к нам. Мы многого не договорили. До свидания.

Ваш Л. Толстой.

Хоть бы на время его как-нибудь пристроить. 2А я буду с своей стороны искать ему работу или места.

Впервые опубликовано Н. В. Давыдовым в сборнике «Толстой. Памятники творчества и жизни», 2, М. 1920, стр. 39—40. Год определяется содержанием. Ввиду того, что письмо было послано с «подателем» (А. А. Евдокимовым), получившим его от Толстого 11 июня (см. прим. к письму № 117), датируем письмо этим же числом.

Николай Васильевич Давыдов (1848—1920) — судебный деятель, близкий знакомый Толстого. В 1894 г. Давыдов был назначен председателем Тульского окружного суда.

1Алексей Андреевич Евдокимов. См. письмо № 117.

2В примечании к опубликованному им письму Давыдов написал : «Этому молодому человеку мне удалось дать занятия в канцелярии прокурора; оказался вполне работоспособным и в течение долгого времени оставался на занятом посту».

1894 г. Июня 11. Я. П.

Очень рад был получить от вас письмо, Дмитрий Александрович, и рад тому, что вы устроились близко от Тифлиса и с друзьями. Одно нехорошо, что жена ваша еще не приехала к вам. Где она? Верно, у сестры, 1и что она? Чертков не отчаивается в том, чтобы выручить назад детей. Я же почти не надеюсь. Я думаю, придется дожидаться того, когда они сами вернутся. (Книги высылаю.) 2А что вернутся они к вам и матери, это наверное, особенно мальчик, судя по тому, как описывали мне его все знающие его. 3

Не могу привыкнуть к смерти Ге старшего Н[иколая] Н[иколаевича] (вы, верно, знаете). Подробностей почти никаких не знаю. Только было письмо Колички, 4что он вернулся домой, сказал, что ему дурно, слез с извозчика, стал задыхаться и умер. Редкая смерть так поражала меня. Уж очень он был жив и очень был хорош, так что доброта его не замечалась, а принималась как что-то самое естественное. И потом мне казалось, что он так много еще может и должен сделать. Очевидно, мы никак не поймем, что человеку нужно и должно сделать, и полагаем, что нужно, чего вовсе не нужно, и, главное, не видим, зачем и когда нужно умереть. Вы, верно, также очень любили, любите его. Он очень любил и любит вас. От Колички нынче получил письмо, что он присылает к нам все его картины. 5Были вы у него? Нет, кажется. Картины на меня мало действуют, но его распятие нынешнего года удивительная картина. В первый раз все увидали, что распятие — казнь и ужасная казнь. В другой раз напишу больше. Нынче некогда. Пишите, пожалуйста.

Л. Толстой.

Забыл написать, что хотел, про Булыгина. Вы, верно, знаете про него по слухам. Он теперь сидит в тюрьме, куда посажен за отказ представить лошадей для воинской повинности. Он объяснил свой отказ христианским исповеданием, и его за это приговорили в тюрьму на 2 недели. У него еще 3 дела, за отказ объявить свое местожительство, как офицера запаса, и еще за оскорбление суда. Я вам непременно пришлю копию с этого прошения, за которое его обвиняют. Он замечательно твердый и цельный человек. Я был у него в тюрьме. Он очень весел и бодр. Жена напекла ему пирожков и т. п. Он отослал назад и взял только то, что может разделить с товарищами по тюрьме. С заключенными сошелся и поучительно беседует.

Отрывок впервые опубликован в Б, III, стр. 235—236. Дата копии, написанной рукою М. А. Шмидт.

1Елизаветы Владимировны Джунковской, жившей с мужем в Тифлисе.

2См. о них в прим. к письму № 136.

3Дети Хилковых, отнятые у матери по распоряжению правительства, несмотря на все хлопоты, предпринятые различными лицами, не были возвращены родителям. Они жили у своей бабушки в Петербурге, где получили воспитание и образование.

4Письмо от H. Н. Ге-сына от 2 июня 1894 г.

5В Ясную Поляну были доставлены две картины Ге: «Суд» и «Распятие», которые временно стояли в мастерской Т. Л. Толстой, а потом были отправлены в Москву к П. М. Третьякову.

1894 г. Июня 12. Я. П.

12 июня 1894 г.

Спасибо вам, Ив[ан] Ив[анович], за оба письма ваши. От смерти нашего друга 1не могу опомниться, не могу привыкнуть. Какая удивительная таинственная связь между смертью и любовью. Смерть как будто обнажает любовь, снимает то, что скрывало ее, и всегда огорчаешься, жалеешь, удивляешься, как мог так мало любить или, скорее, проявлять ту любовь, которая связывала меня с умершим. И когда его нет, того, кто умер, чувствуешь всю силу связывающей тебя с ним любви. Усиливается, удесятеряется проницательность любви, видишь всё то, достойное любви, чего не видал прежде или не видел, но как-то совестился высказывать, как будто это хорошее было уже что-то излишнее. Это был удивительный, чистый, нежный, гениальный старый ребенок, весь по края полный любовью ко всем и ко всему, как те дети, подобно которым нам надо быть, чтобы вступить в ц[арство] н[ебесное]. Детская сила была у него и досада и обида на людей, не любивших его и его дело, а его дело было всегда не его, а божие, и детская благодарность и радость тем, кто ценили его и его дело.

Он, которому должен был поклоняться весь христианский мир, был вполне счастлив и сиял, если труды его оценивались гимназистом и курсисткой. Как много было людей, которые прямо не верили ему только потому, что он был слишком ясен, прост и любовен со всеми. Люди так испорчены, что им казалось, что за его добротой и лаской было что-то, а за ней ничего не было, кроме бога-любви, которая жила в его сердце. А мы так плохи часто, что нам совестно, неловко видеть этого бога любви, он обличает нас, и мы отворачиваемся от него. Я говорю не про кого-нибудь, а про себя. Ну зато теперь больше люблю. И он не ушел от меня. Знаю, где найти его. В боге. Поднимает такая смерть, такая жизнь. От Петруши, его сына, было длинное письмо, описывающее его последние дни и смерть. Он только что готовился работать и был в полном обладании своих духовных сил, был весел, приехал домой, вышел из экипажа, ахнул несколько раз и помер... Хорошо вы мне пишете про мою работу. Вы так хорошо определяете то, что нужно делать. Да до сих пор не делается. Кажется, что эта работа сверх моих сил. 2Впрочем, не могу судить, так как последнее время не совсем здоров и слаб.