Полное собрание сочинений. Том 65

Л. Толстой.

Дмитрий Александрович Хилков (1857—1914) — бывший князь и гвардейский офицер, крупный помещик Полтавской губ., отказавшийся от своих имений и привилегий, сочувствовавший взглядам Толстого. См. т. 64, стр. 134.

1Цецилия Владимировна, рожд. Винер (1860—1922).

2Старший сын Хилкова Борис Дмитриевич (р. 1889).

3Джунковские — Елизавета Владимировна, рожд. Винер (1862—1928), сестра жены Д. А. Хилкова, и ее муж Николай Федорович (1862—1916), двоюродный брат Д. А. Хилкова. О Е. В. Джунковской см. т. 63, стр. 360, о Н. Ф. Джунковском см. т. 64, стр. 210.

4Абзац редактора.

5Ефим Николаевич Любич (1867—1926). См. т. 64, стр. 276. Жена его Федосья Павловна (ум. 1921).

6[это не то слово,]

7Чертков передавал в то время все дела «Посредника» П. И. Бирюкову и И. И. Горбунову-Посадову, оставив за собой только зарождавшийся тогда отдел этого издательства «Для интеллигентных читателей».

8Абзац редактора.

9См. письмо № 26.

10О Ф. А. Желтове см. письмо № 55.

1890 г. Февраля 22. Я . П.

Хотя и обещал писать вам, Александр Иванович, 1я боюсь, что в коротком письме не сумею выразить ясно мое отношение к тем предметам, о которых вы говорите.

Я понимаю, что в вашем положении, так много переиспытав от иерархии, вы видите в них врагов, с которыми надо бороться; но мне наша иерархия никогда не представляется таким врагом. Враг истины есть невежество суеверия; выросшие же на этом невежестве церкви, и наша, и католическая, и протестантская иерархия, суть грибы, растущие на этом навозе. Покуда будет невежество, будут иерархии, попы, папы, мощи, причастия, семинарии, академии, догматы, троицы и воскресения и всей этой ужасной богословской хулы на св. духа.

И потому надо уничтожать не грибы, а тот навоз, на котором они растут. Его надо вычищать, т. е. рассеивать невежество. Рассеивать же мрак невежества есть только одно средство — это свет истины учения Христа. Это самое я и стараюсь делать, и теперь делаю. Если бы можно было, нажав одну пуговицу, мгновенно уничтожить (не убивая, а лишив их возможности проповедовать) всех попов, я бы не нажал ее, потому что завелись бы новые, худшие. До тех пор, пока есть почва для этих суеверий и невежества, не только среди неученых, но и среди, ученых классов (пример — спиритизм), будут и эти наросты. Как ни верти, дело для всякого христианина одно — проповедовать истину не словом только, но всею жизнью. — Вы говорите об успехах эпископата в создании приютов развращения, молодого поколения, я прибавлю: и народа. Правда, что по. внешности успехи мракобесия в это царствование кажутся большими; но это только кажется. В сущности же едва ли в какое-нибудь время происходило такое сильное рационалистическое движение, как в последние 6, 7 лет. В народе распространяются и порождаются со всех сторон рационалистические учения. В семинариях и академиях среди лучшей части учеников происходит движение, совершенно обратное тому, которое увеличивается давлением.

Я написал уже более 10 лет тому назад Критику Догматического Богословия 2Макария 3и исследование Евангелия. 4(Книги эти, как я узнал на-днях, печатаются в Женеве у Элпидина 5), и книги эти, в особенности первая, чрезвычайно распространены между семинаристами. Но сила не в этих книгах, и ни в каких книгах; сила главная в христианской жизни, в попытках осуществления жизни по учению истины. Славословия, толкования, молитвы, таинства, споры, определения, храмовые служения, всего этого уже было достаточно во всех, возможных видах и всем уже набило оскомину. Теперь перед христианским человечеством стоит уже в упор другая задача осуществления в жизни христианского мировоззрения, вопросы собственности, войны, наказания, власти, проституции... И вот уже лет 20 последних заметно, как человечество, уткнувшись в эти вопросы, как норовистая лошадь у подъема, кидается и вправо, и влево, и на дыбки, а не делает одного, что нужно — влечь в хомут и по мере сил тянуть в гору.

Это начинается, мне кажется. Начинают, кажется, люди делать попытки приложения к жизни того, что они исповедуют. Вот что занимает меня и на что я намерен посвятить оставшуюся мне, очевидно очень небольшую, частицу своей жизни.

По тону вашего письма надеюсь, что вы будете согласны в этом со мной. Братски приветствую вас.

Печатается по копии рукой В. Г. Черткова из АЧ. Полностью опубликовано в сборнике «Летописи», 12, стр. 33—34. Дата копии.

Александр Иванович Аполлов (1864—1893) — ставропольский священник, в октябре 1889 г. подавший прошение о снятии с него сана. Однако вскоре под давлением церковной администрации и семейных Аполлов отказался от своего заявления и продолжал священствовать до 1892 г., когда окончательно порвал с церковью. Автор нескольких обличавших духовенство статей и заметок, помещенных в ставропольской газете, а также нескольких рассказов и легенд. См. Б. А. Аполлов, «Письма Л. Н. Толстого к А. И. Аполлову» — «Русское прошлое», изд. «Петроград», 1923, 3, стр. 140—143. См. также тт. 50 и 66.

Письмо Аполлова, на которое отвечает Толстой, неизвестно.

1 В копии ошибочно : Николаевич

2«Исследование догматического богословия», написано Толстым в 1880—1881 гг.

3Макарий — Михаил Петрович Булгаков (1816—1882), московский митрополит и церковный писатель; автор «Догматического богословия» в пяти томах.

4«Соединение, перевод и исследование четырех евангелий» написано в 1880—1882 гг.

5Михаил Константинович Элпидин (1835?—1908), женевский издатель запрещенных в России книг; русский революционер, бежавший в 1865 г. из-под ареста, переселившийся в Швейцарию и принявший швейцарское подданство. Издал и распространил при помощи П. И. Бирюкова много запрещенных произведений Толстого.

1890 г. Февраля 22. Я. П.

Очень благодарен вам за присылку вашей книжки о Фрее. 1Это один из самых замечательных людей нашего времени. Мне очень хотелось написать о нем, но до сих пор не удосужился. Желаю как можно более широкого распространения вашей статьи. Сколько мне помнится, я отвечал на его письмо, но этого моего ответа у меня нет. 2После этого я виделся с ним два раза в деревне у нас и в Москве. Кроме того глубокого уважения, которое он возбуждал к себе своей жизнью, бывшей полным осуществлением его убеждений, он вызывал еще к себе любовь своей добротой и любовностью. Помню, в Ясной Поляне мы спорили. Я жестоко возражал ему, и, когда он вышел из комнаты, я опомнился и устыдился своего недружелюбного тона. Когда он вернулся, я сказал ему, что мне совестно за свою горячность, что я прошу его извинить меня. Я не успел договорить, как он уже со слезами на глазах обнял и поцеловал меня. Я многим ему обязан и всегда с умилением вспоминаю об этом святом человеке.