Полное собрание сочинений. Том 58

899. 68 32 . Врачи из Троицкого. — См. прим. 863.

900. 68 33. Молочник [ ов ] . — В. А. Молочников (см. прим. 392) приезжал в Отрадное из Новгорода повидаться с Толстым. Свое посещение он описал в своей статье: «Сутки в «Отрадном». — «Жизнь для всех», 1910, столб. 161—167.

901. 68 33—34. Страхов об идеале христ [ ианства. ] Хорошо. — Какую именно свою статью читал Ф. А. Страхов, в точности не установлено. О разговоре Толстого с Страховым см. Дневник Булгакова, стр. 246.

902. 68 34—35 . Телеграмма из Ясной — тяжело. — 22 июня в пять часов вечера на имя A. Л. Толстой была получена телеграмма из Ясной поляны от В. М. Феокритовой, следующего содержания: «Софье Андреевне сильное нервное расстройство, бессонница, плачет, пульс сто, просит телеграфировать. Варя». В. М. Феокритова в своих записках сообщает, что телеграмма эта, за исключением последних двух слов, ей продиктована Софьей Андреевной. Получив эту телеграмму, A. Л. Толстая, не желая расстраивать отца, показала ему телеграмму не сразу, а только к вечеру. Сама же С. А. Толстая в своем «Ежедневнике» 22 июня пишет: «Больна нервами и сердцем. Варвара Михайловна телеграфировала Льву Николаевичу, но он не приедет!.. Отвратительна эта старческая влюбленность в фальшивого лицемера Черткова, нашего разлучника, и я его ненавижу за это. Хочется смерти и боюсь самоубийства; по вероятно воспитаю в себе эту мысль. Невыносима жизнь с этим незаслуженным, постоянно недобрым ко мне отношением Льва Николаевича. Ох! Как я что-то страдаю! Сердце, голова, душа — всё болит»... См. следующее примечание.

23 июня, стр. 69.

903. 69 3 . « Умоляю приехать 23 » . — В. М. Феокритова, находившаяся неотступно в последние дни с С. А. Толстой, продолжая свои записки (см. прим. 902) — пишет: «Когда я пришла, она спросила, не было ли телеграммы от Льва Николаевича, и где расписка от посланной? Я ей отдала. Она сама лично написала еще телеграмму и просила послать немедленно. Телеграмма вот какая: «Умоляю приехать скорей — двадцать третьего. Толстая». Опять начались стоны и ужасные упреки Льва Николаевича... Через некоторое время принесли телеграмму от Льва Николаевича: «Удобнее приехать завтра днем, телеграфируйте, если необходимо, приедем ночью». Как только она прочла телеграмму, начала рыдать, бросилась с постели и кричала: «Разве вы не видите, что это слог Черткова, он его не пускает, они хотят меня уморить, но ведь у меня есть опиум... вот он». Она побежала к шкафу и показала мне стклянку с опиумом и нашатырным спиртом и кричала, что отравится, если не приедет Лев Николаевич. — «Пошлите срочную»... Она вскочила и села к столу и написала: «Думаю, необходимо. Варя». — Зачем же вы мое имя подписали? Ведь они вас спрашивают? — «Позвольте уж ваше имя поставить, а то скажут, что я вызываю сама, и не поедут». — Ну, как хотите, сказала я».

Д. П. Маковицкий в своих Записках от 23 июня 1910 г. рассказывает: «Лев Николаевич утром ходил с телеграммой Софье Андреевне в Мещерское на почту. Телеграммы, настаивания Софьи Андреевны, ее притворство болезни его угнетали. Около полудня получен от нее ответ, чтобы сегодня приехал. А Лев Николеевич хотел пробыть до послезавтра».

Б. Ф. Булгаков, отмечая в Дневнике на стр. 245—246 получение телеграмм от Софьи Андреевны, пишет: «Именно с этих двух злополучных телеграмм, полученных в Мещерском 22 июня, начался последний крестный путь Льва Николаевича, приведший его через Астапово к могиле...»

904. 69 4 . Поеду. — Получив телеграмму за подписью В. М. Феокритовой (см. прим. 903), Лев Николаевич немедленно собрался домой. Вместе с А. Л. Толстой, Д. П. Маковицким, И. В. Сидорковым и В. Ф. Булгаковым выехал в Ясную поляну 23 июня около 6 час. вечера. До Тулы с ними ехал А. Я. Григорьев. Провожали до станции В. Г. Чертков, А. П. Сергеенко, Ф. А. Страхов, В. А. Молочников, скрипач Михаил Гаврилович Эрденко с женою Евгенией Иосифовной Эрденко, которые приезжали, чтобы играть на скрипке для Толстого. Последние четверо возвращались в Москву. Об этой поездке см. Дневник Булгакова, стр. 247—249.

905. 60 5—7. Пошел хуже,..... не мягко. — Толстой приехал в Ясную поляну между 10 и 11 ч. вечера 23 июня и прошел к Софье Андреевне. Между ними произошло тяжелое объяснение В своих записках В. М. Феокритова пишет по этому поводу: «Софья Андреевна... плакала, рыдала истерически, говорила о своем намерении покончить с собой и показывала об этом записки, написанные ею накануне, 23 июня, когда она решила вызвать Льва Николаевича домой от Чертковых. Лев Николаевич был очень расстроен, но так ласков и внимателен к ней... Ни разу он не сказал про нее ни одного недоброго слова и только жалел, жалел. Как всю жизнь переносил от нее страданья безропотно, уговаривая и высказывая столько любви, что я опять не раз подумала: и откуда берется такая сила перенести всю эту тяжесть сорокавосьмилетней совместной жизни?.... Объяснение это продолжалось до второго часу ночи. Затем он вышел. Софья Андреевна пошла к Александре Львовне. Лев Николаевич просил ее быть ласковой с матерью, так как «она совсем ненормальна». (Записки В. М. Феокритовой от 23 июня 1910 г.) Об этом же см. Дневник Булгакова, стр. 249 и А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 68. Сама С. А. Толстая записала об этом ночном объяснении в своем «Ежедневнике» от 23 июня 1910 г. следующие слова: «Приехали вечером. Тяжелое объяснение. Потеряно всё, чем жили долгую жизнь! Потеряна, разбита любовь». С. Л. Толстой в своих неопубликованных воспоминаниях (см. прим. 882) пишет: «23 июня отец вернулся в Ясную поляну. Моя мать особенно с этого времени возненавидела Черткова. Одной из причин этой ненависти было то, что у Черткова хранятся рукописи и особенно дневники Льва Николаевича за последние годы. Ей было досадно, что дневники переписывались и читались Чертковым, его женой, Сашей, даже В. М. Феокритовой и А. Б. Гольденвейзером, а ей, жене Толстого, прожившей с ним 48 лет, они были недоступны. У нее не было корыстных целей относительно дневников, но одной из ее навязчивых идей была боязнь прослыть Ксантипой, злою женою Льва Толстого, боязнь, что про нее будут говорить, что она портила жизнь своему мужу. Она всеми силами старалась доказать обратное и, так как в дневниках могли быть записи, обличавшие ее, она хотела в этом удостовериться и даже уговорить Льва Николаевича уничтожить эти записки, поэтому она стала требовать, чтоб дневники хранились у нее».

24 июня, стр. 69.

906. 69 11 . но успокаивается. — С. А. Толстая в своем «Ежедневнике» отмечает: «Мы хорошо объяснились и примирились с Львом Николаевичем. Он плакал, а я хронически давно уже плачу».

907. 69 12 . после мучительной беседы с С [ оней ].— Записей, выясняющих содержание этой беседы Толстого с С. А. Толстой не имеется.