Полное собрание сочинений. Том 58

Л. Л. Толстой в своих воспоминаниях «Правда о моем отце», стр. 106—107, упоминая об этом случае, пишет: «Однажды вечером, после короткого спора с отцом, подавленная горем мать ушла в парк, легла на землю под старой липой. Был час ночи, я был в моей комнате, когда дверь открылась, и отец, в рубашке, с подсвечником в руке, вошел в комнату. «Она ушла... она в парке, приведи ее». И отец поднялся по лестнице и заперся у себя в комнате. Я наскоро оделся и вышел в парк. Была светлая, звездная ночь. Я сразу увидел в полутьме мою мать, лежащей в липовой аллее. Я поднял ее и старался убедить вернуться домой. — «Нет, нет, — повторяла она, как безумная, — я не пойду! Он меня выгнал как собаку!» — И она упала на землю, схватившись за голову руками. Тогда я вернулся в дом и побежал в комнату отца. — «Ну что же? Она вернулась?» — Нет, — ответил я, — она не хочет возвращаться. Она ждет тебя. Она говорит, что ты ее выгнал. — «Это неправда, возвращайся к ней, не оставляй ее», — сказал отец со вздохом. — Я не оставлю, — ответил я нетерпеливо, — но ведь ты ее муж, и ты должен пойти и утешить ее. Он испуганно посмотрел на меня и вышел со мною в парк. Еще раз удалось мне примирить их, но отец не простил мне моего поведения». Далее Л. Л. Толстой приводит по памяти комментируемую запись следующим образом: «Вчера Лева вел себя со мной, как с мальчишкой».

997. 78 17 . Сергей. — Сергей Львович Толстой. С. Л., Л. Л., А. Л. Толстые имели семейный совет о том, как оградить отца от мучительных для него сцен Софьи Андреевны. (Булгаков, «Трагедия Льва Толстого», стр. 49; Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 112; Записки В. М. Феокритовой от 11 июля 1910 г.)

998. 78 18 . Праздность. — Запись относится к работе над корректурой девятнадцатой главы «Пути жизни», окончательно озаглавленной «Тунеядство».

999. 78 18. ездил. — Толстой 11 июля ездил верхом с Д. П. Маковицким в Засеку.

1000. 78 19 . Еще плох я. — См. прим. 996.

1001. 78 21. Ив [ ан ] Ив [ анович ] , — И. И. Горбунов-Посадов, приехавший переговорить с Толстым относительно издания сборника «Путь жизни». И. И. Горбунов-Посадов пришел в то время, когда Толстой играл с молодежью в городки. (Записки В. М. Феокритовой от 11 июля 1910 г.)

12 июля, стр. 78

1002. 78 23—25. Странный эпизод. ... прошло хорошо. — Толстой просил послать в Телятинки зa А. Б. Гольденвейзером, чтобы ехать с ним верхом, но конюх Филя (см. прим. 79) перепутал и по ошибке пригласил В. Г. Черткова, который и приехал. Толстой и следовавшая за ним С. А. Толстая у конюшни встретили Черткова, подъезжавшего верхом. Софья Андреевна пришла в истерическое состояние. Чертков уехал, а Толстой отправился верхом с Д. П. Маковицким. Софья Андреевна успокоилась, когда произвела расследование и убедилась в неумышленной ошибке. (Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 113; Записки В. М. Феокритовой от 12 июля.)

1003. 78 27. проводы Соломона. — Шарля Саломон. См. прим. 990.

1004. 78 28. Сухотиных. — В ночь с 12 на 13 июля должны были приехать из Кочетов, вызванные A. Л. Толстою, T. Л. и М. С. Сухотины. Кроме того, 7 июля писал T. Л. Сухотиной В. Г. Чертков, прося ее приехать в Ясную поляну. Приводим это письмо почти полностью: «Дорогая Татьяна Львовна. Благодарю вас за ваше доброе письмо. Вы просили меня сообщить вам в том случае, если мне станет заметно, что отцу вашему особенно трудно и что здоровье его рискует не выдержать испытание. Такое время, по моему мнению, настало в настоящую минуту. Сначала казалось, что уступки, сделанные Львом Николаевичем Софье Андреевне, удовлетворили ее и успокоили, по крайней мере, на время. Но вскоре обнаружилось, что это не так. Она продолжает находиться в самом тяжелом настроении, что, разумеется, гибельно отражается на душевном и физическом состоянии Льва Николаевича. К тому же приехал Лев Львович, присутствие которого ухудшает положение дел. Вы знаете, как отец ваш избегает жаловаться на свое положение. Тем не менее последние дни он не раз признавался мне и Александре Львовне в том, что ему очень тяжело и, что если будет так продолжаться, то он сомневается, что в состоянии будет выдержать. Вчера же он мне сказал, что присутствие Льва Львовича еще усиливает его испытание. Я уверен, что если бы вы приехали, то присутствие ваше помогло бы хоть сколько-нибудь облегчить трудное положение Льва Николаевича. А думая так и видя, как ему тяжело, я и решился написать вам согласно изъявленному вами желанию. Более подробных сведений я сейчас не имею возможности вам сообщить. Еще причина, по которой желательно, чтобы вы приехали по возможности безотлагательно, заключается в том, что я нахожусь здесь (пробуду здесь с моей матерью, вероятно, еще две недели, после чего она собирается уехать, и мне нельзя будет оставаться). Возбуждение Софьи Андреевны в настоящее время имеет форму какой-то ненависти против меня, питающейся всевозможными недоразумениями, подозрениями и перетолкованием моих поступков. Всё это желательно было бы, по крайней мере, постараться выяснить и устранить. А возможно сделать это только при помощи вашего посредничества во время моего личного присутствия здесь. Упоминаю теперь об этом не в виду моих личных интересов, которые также близко задеты, так как Софья Андреевна что-то злоумышляет против меня совместно с г-жей Звегинцевой, а в интересах Льва Николаевича, на котором всегда самым тяжелым образом вымещается враждебное отношение ко мне Софьи Андреевны. Кроме того, разумеется, если ей удастся добиться того, чтобы мне невозможно было здесь жить (обстоятельства все как будто склоняются к тому, что препятствия к моему жительству здесь могут скоро быть устранены), то это, конечно, было бы тяжелым лишением не только для меня, но опять-таки для вашего отца в его одиноком и трудном положении — не по каким-либо моим личным достоинствам, а в силу сложившихся обстоятельств. Так вот, судите и решайте сами, как бог вам на душу положит»...

1005. 78 28. Ч [ ертков ] . Я отд [ ал ] ему письмо. — Чертков приезжал в Ясную поляну вечером 12 июля и, недолго поговорив с Толстым, уехал. Толстой передал ему письмо, которое только что начал ему писать. (См. Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 115.) Приводим это письмо полностью по копии, сохранившейся у В. Г. Черткова: «Ожидал вас нынче, милый друг, и очень не только жаль, но и тревожно, что вы не приехали. А[лександр] Бор[исович] вам расскажет тот ряд случайностей, вследствие которых я не мог поступить иначе, как так грубо и нелепо, как я поступил, прося вас уехать. Завтра надеюсь побывать у вас и вас увидать у нас. Пожалуйста, если у вас запало в сердце недоброе чувство из-за этого глупого эпизода, вырвите его из себя». (См. т. 89.) Толстой в этом письме имеет в виду эпизод, происшедший утром, перед верховой прогулкой. (См. прим. 1002.) Письмо это 13 июля С. А. Толстая потребовала к себе для прочтения, но Черткову не возвратила и сожгла. («Вблизи Толстого», 2, стр. 116. Дневник С. А. Толстой от 13 июля 1910 г.)