Полное собрание сочинений. Том 58

1037. 80 22—23. « Я изменил ей и оттого скрываю дневники». — Толстой приводит слова, сказанные ему Софьей Андреевной в этот день по поводу того, что он не желает ей отдать на хранение Дневники. В своем Дневнике от 18 июля она записала: «С утра мне было очень тяжело, тоскливо, мрачно и хотелось плакать. Я думала, что, если Лев Николаевич так тщательно прячет свои Дневники от меня именно, чего никогда раньше не было, то в них есть что-нибудь такое, что надо скрывать именно от меня, так как они были и у Саши, и у Черткова, а теперь закабалены в банк. Промучившись сомнениями всю ночь и весь день, я высказала это Льву Николаевичу и выразила подозрение, что он мне изменил так или иначе, а теперь скрывает и прячет их. Он начал уверять, что это неправда, что он никогда не изменял мне». Далее С. А. Толстая там же пишет, что после ее новых настойчивых просьб отдать Дневники, Лев Николаевич сейчас же отклонил разговор и начал кричать: «Я всё отдал: состояние, сочинения, оставил себе только Дневники, и те я должен отдать; я тебе писал, что уйду, и уйду, если ты меня будешь мучить».

1038. 80 25 . son fait — [сущность его поведения]. Повидимому Толстой имел в виду еще раз поговорить с сыном Львом по поводу его резкостей и несправедливостей по отношению к себе. См. прим. 995 и 996.

1039. 80 26 . писатель, тяжелый. — Кого именно подразумевает Толстой в этой записи в точности не установлено. Вечером Лев Николаевич рассказывал Черткову, что днем был студент сельскохозяйственного института, который показывал свои писания и которого он направил к Черткову. А. Б. Гольденвейзер в своих Записях (2, стр. 138) приводит о нем слова Толстого: «Труизмы, которые уже тысячу раз были сказаны. Я ему сказал это. Он ушел, и мне показалось, что я мог обидеть его. Я его догнал, поговорил с ним еще и к вам направил».

1040. 80 26. Тихвинское. — Село в 12 верстах от Ясной поляны, куда 18 июля Толстой ездил верхом осматривать продававшийся там дом. Дом предполагали купить для погоревшей М. А. Шмидт.

1041. 80 27—28. Черт [ ков ] , и С [ офья ] А [ ндреевна] готова б [ ыла] выйти из себя. — В. Г. Чертков по приглашению Толстого приезжал 18 июля в 10 ч. вечера и за чаем рассказывал о бывшем у него в этот день становом приставе с урядником, которые допрашивали его о живущих в доме лицах, на что он отказался отвечать. Полиция ограничилась отобранием у живущих паспортов. С. А. Толстая во время этого рассказа Черткова сказала, что в действиях полиции нет ничего возмутительного, так как ей надо знать, кто живет в доме; гораздо хуже, сказала она, когда являются в дом посторонние люди, врываются в семью, которых она при других условиях и на порог бы не пустила. Около 11 часов Софья Андреевна заявила, что пора расходиться, и, не ожидая окончания чаепития, распорядилась убирать со стола. (Записки В. М. Феокритовой от 18 июля 1910 г.; «Вблизи Толстого», 2, стр. 137—138.)

19 июля, стр. 80.

1042. 80 30. ядовитую статью в Конгресс мира , — 23 мая. Толстой получил приглашение от секретаря организационного комитета Стокгольмского конгресса мира 1910 г., доктора словесности Ж. Бергмана (J. Bergman), приехать в Стокгольм на намечавшийся 1—6 августа нов. ст. конгресс мира. Приглашение повторил барон Карл Карлсон Бонд (Carl Carlson Bonde). Толстой, получив это предложение, решил сделать добавление к своему «Докладу для конгресса мира в Стокгольме», приготовленному в 1909 г. Написав короткое добавление, он решил статью эту не посылать и ограничился кратким письмом бар. Бонду и Ж. Бергману от 23 мая — 12 июня. См. т. 38, 82 и прим. 418, 495.

1043. 80 30. письма. — 19 июля Толстой получил письмо П. И. Бирюкова от 16 июля 1910 г., в котором он писал о своей жизни, занятиях, мыслях, сообщал о том, что собирается в Ясную поляну и запрашивал о пожаре у М. А. Шмидт. Толстой ответил Бирюкову в тот же день письмом, в котором между прочим писал: «У меня хуже пожара. С[офья] А[ндреевна] взволнована, раздражена, почти душевно больна — ненависть к Черткову, ревность к нему, и мне очень трудно. Но я чувствую, что это и по делом и на пользу мне». Кроме письма Бирюкову, 19 июля Толстой написал короткий ответ киевскому гимназисту Б. Быховскому на его письмо о «Войне и мире». См. т. 82.

1044. 80 31 . докторов — 19 июля приехали вызванные к Софье Андреевне врач Д. В. Никитин (см. прим. 811) и профессор Московского университета, невропатолог Григорий Иванович Россолимо (1860—1928). Профессор Россолимо поставил следующий диагноз болезни С. А. Толстой: «Дегенеративная двойная конституция: паранойяльная и истерическая, с преобладанием первой. В данный момент эпизодическое обострение». (Цитируется по записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 145.) См. также прим. 1689. Врачи советовали Льву Николаевичу и Софье Андреевне разъехаться хотя бы на время, что вызвало сильное раздражение с ее стороны, а Лев Николаевич стал собираться в Кочеты к Сухотиным. Сама С. А. Толстая 19 июля в «Ежедневнике» отметила посещение врачей следующими словами: «Выписали докторов меня лечить, разбив мое сердце. Никитин и Россолимо дали мне советы: не волноваться, брать ванны, гулять, просто смешно. Тут сердце кровью обливается, а гулять!!!» О пребывании Д. В. Никитина и Г. И. Россолимо в Ясной поляне подробно записано А. Б. Гольденвейзером («Вблизи Толстого», 2, стр. 139—145, 147), В. Ф. Булгаковым («Дневник, стр. 268—269 и «Трагедия Льва Толстого», стр. 57—60) и В. М. Феокритовой.

1045. 80 33. Записать важное о девушках. — Повидимому Толстой хотел вписать в Дневник свои мысли из Записной книжки, занесенные туда и переписанные в Дневник 20 июля под № 4.

1046. 80 3 4. к милым людям в Овсяннико [ во ] . — В Овсянникове жили М. А. Шмидт, Горбуновы-Посадовы и П. А. Буланже.

20 июля, стр. 80—81.

1047. 80 35 . дурно себя чувствую. — Толстой весь день 20 июля чувствовал себя очень слабым. «Он слаб от задержек в кишках и увеличенной печени» («Ежедневник» С. А. Толстой от 20 июля). А. Б. Гольденвейзер, описывая свое посещение Ясной поляны 20 июля, отмечает, что Толстой был слаб от тяжелых переживаний за последние дни, в связи с состоянием Софьи Андреевны. Прощаясь, Толстой сказал ему: «А я устал, очень устал от всего этого». («Вблизи Толстого», 2, стр. 145—147).

1048. 80 36 . в елочках, писал письмо Ч [ ерткову ] . — Елочки — дальняя часть яснополянского парка, куда Толстой любил уединяться, особенно в утренние часы и там, сидя на скамейке, записывал приходившие в его голову мысли. Письмо написано карандашом на вынимающихся листках из Записной книжки, оно хранится в ГТМ (AЧ) (см. т. 89). Приводим это письмо полностью: «Не переставая думаю о вас, милый друг. Благодарен вам за то, что вы помогали и помогаете мне нести получше мое заслуженное мною и нужное моей душе испытание, несмотря на то, что это испытание не менее тяжело для вас. И помогайте, пожалуйста, нам обоим не слабеть и не сделать чего-нибудь такого, в чем раскаемся. Я рад, что понимаю ваше положение, которое едва ли не труднее моего. Меня ненавидят за то, что есть, смело скажу, во мне хорошего, обличающего их, но ко мне и по моим годам, и моему положению они все — а имя им легион — чувствуют необходимость иметь некоторые égards [внимание] и сдерживаются. Вас же за то высокое, святое, что есть в вас — опять смело скажу — им нечего опасаться, и они не скрывают свою ненависть к добру, или скрывают ее под разными выдуманными обвинениями вас. Я это понимаю и больно чувствую за вас. Но будем держаться. Пожалуйста, помогайте мне, а я вам. Собой не похвалюсь. Не могу удержать недоброго чувства. Надеюсь, пройдет».