Полное собрание сочинений. Том 55

Женщины ходят на сходку и участвуют в общем деле так же, как и мужчины. Теперь гурийцы говорят, что жениться следует по любви, а не из-за денег, и тем, которые получили раньше приданое за женой, было предложено возвратить его родителям. 23 человека так и сделали. Но им было сказано: если родители сами от себя дадут приданое дочери, тогда она пусть возьмет. Детей хотят воспитывать так, чтобы у них было отвращение к убийству. Воров своих гурийцы судят сами. Воры должны обходить с украденной вещью или скотиной всю деревню и признаваться, что они украли, и возвратить украденное. Власти, губернатор грозят разорением и выселением. Присылают солдат, но крестьяне принимают их дружелюбно, угощают, говорят: «Вы наши братья», и солдаты видят, что эти люди добиваются правды и другим не делают зла. Когда солдаты в них стреляли и убили трех из них, они всем скопом говорили: «И не стыдно вам стрелять?...» К присланному правительственному чиновнику Султан-Крым-Гирею гурийцы отнеслись весьма добродушно и указали ему на целый ряд своих нужд...»

271. 119 27. Надо будет изложить. Это — великое дело. — Отдельной статьи о гурийском движении Толстым не было написано. Сочувственное упоминание о гурийском движении имеется в его статье «Как освободиться рабочему народу?», подписанной им 25 марта 1905 г., и в Дневнике 29 июня 1905 г., 8. Восторженный отзыв о гурийском движении дал Толстой в письме к И. П. Накашидзе, написанном 1 февраля 1905 г. и напечатанном в № 16 «Свободного слова» за 1905 г. (стлб. 22). См. т. 75.

Толстой продолжал и впоследствии живо интересоваться гурийским движением. Д. П. Маковицкий в своих неопубликованных записках рассказывает, с каким волнением слушал Толстой 27 марта 1905 г. чтение вслух корреспонденции «Нового времени» (от 25 марта 1905 г.) «По Гурии». «Лев Николаевич, — пишет Д. П. Маковицкий, — очень внимательно слушал длинное чтение и был им взволнован, лицо его посинело, как у больного».

Следует, однако, заметить, что сведения, полученные Толстым о гурийском движении от М. К. Кипиани, были в некоторых отношениях односторонни и не вполне точно представляли характер движения. В действительности движение это носило более революционный, чем толстовский характер, о чем некоторое время спустя писали Толстому его единомышленники с Кавказа. Так, И. П. Накашидзе писал ему 27 марта 1905 г.: «Дорогой Лев Николаевич, недавно только вернулся из Гурии, которой половину объехал вместе с комиссией, посланной главноначальствующим для ознакомления с положением дела. Теперь только, не беря греха на душу, могу подробно передать вам о том, что творится у нас в Гурии. Повторилось то же, что у духоборов: народ на своей шкуре узнал, что такое власти, решил упразднить их и упразднил. Великая разница только в том, что основа духоборского движения — религиозная, гурийского же — революционная. Вся Гурия, от мала до велика, сейчас настроена революционно, готова хоть сейчас взбунтоваться и ждет только, что предпримет русский рабочий народ. Это открыто заявляли представители сходов крестьянских в Гурии посланнику главноначальствующего Крым-Гирею. Гурийцы поступали с властями, губившими их, по закону Моисея — «око за око, зуб за зуб». У меня язык не повернется обвинять их за это после всего того, что я узнал в Гурии о насилиях, творимых над гурийцами властями, раздувшими отказ крестьян работать у помещиков в целый бунт, с целью заслужиться перед начальством...» (АТБ). В таком же смысле писал Толстому и другой его единомышленник, В. А. Лебрен, живший в Батуме, в письме 20 июня 1905 г.: «С того, собственно, и началось, что они стали стрелять шпионов и помещиков. Движение это есть стачка, практически опирающаяся на террор, и христианского, религиозного в нем нет ничего. Началась она несколько лет назад на здешних заводах, где гурийцы работали тысячами и где они научились от социал-демократов борьбе с капиталистами посредством стачек. Этот способ борьбы посредством стачки, усвоенный на заводах, они перенесли в свои деревни и применили к землевладельцам и грабящему и не исполняющему свои обязательства чуждому правительству. И благодаря общности интересов, благодаря их дикой удали и легкости для них убийства, что делает здесь террор особенно страшным, они достигли практически очень большого успеха. Повинуется вследствие террора, правда, меньшая, но довольно значительная часть населения: два-три знакомых определили ее в 10-20%. Что касается искоренения пьянства, женских нарядов и вообще подъема нравственности, то я думаю, что и подъем духа последовал за удачей народа, от того, что народ почувствовал себя вдруг творцом своей общественной жизни» (АТБ).

О гурийском движении см.: Проф. Н. Марр, «Из гурийских наблюдений и впечатлений», изд. Ал. Арабидзе, Спб. 1905; Конст. Пономарев, «О гурийском движении» — «Русское богатство» 1906, 2, отд. 2, стр. 77—96; «Бывший кутаисский губернатор о Кавказе» — «Русские ведомости» 1906 № 67 от 10 марта; Каландадзе В. и Мхеидзе В., «Очерк революционного движения в Гурии», Спб. 1906; Махарадзе Ф., «Очерки революционного движения в Закавказье», Тифлис 1927; Аркомед С. Т., «Рабочее движение и социал-демократия на Кавказе», М.—П. 1923.

272. 120 19. Платон . — Платон (род. 430—427 г., ум. 348—347 г. до н.э.) — греческий философ, ученик Сократа, изложивший его учение в ряде диалогов.

273. 120 19. Солон. — Солон (род. около 640 г., ум. около 558 г. до н. э.) — афинский законодатель.

274. 120 19. Конфуций. — Конфуций (собственно, Кун-Фу-цзы, 551—479 до н. э.) — китайский мудрец, основатель государственной религии Китая.

275. 120 19. Сен-Симон . — Гр. Анри Сен-Симон (1760—1825), французский социальный мыслитель.

276. 120 19. Фурье. — Шарль Фурье (1772—1837), французский социальный мыслитель.

277. 120 20. Овен. — Роберт Оуэн (1771—1858), английский социалист-утопист.

278. 121 22. Андрюша сейчас уезжает в П[етербург] .— Андрей Львович Толстой приехал в Ясную поляну из действующей армии в ночь на 10 января 1905 г. На войне он получил георгиевский крест.

279. 121 29-30. С Сережей б[ыло] неприятно. Я б[ыл] не добр. И страдаю за это. — Сергей Львович Толстой приехал в Ясную поляну 26 января 1905 г. Он привез отцу изложенные письменно свои возражения на его только-что написанную тогда статью «Об общественном движении в России» и его телеграмму в филадельфийскую газету «North-American Newspaper». В этой записке С. Л. Толстой защищал происходившее тогда в России либеральное общественное движение в пользу замены самодержавной формы правления конституционной. Считая конституционную монархию только новой формой угнетения народа, Толстой, видя, что он с сыном стоит на противоположных точках зрения, прочесть его замечания отказался. С. Л. Толстой 30 января уехал из Ясной поляны в Москву. После его отъезда Толстой написал ему в Москву письмо, в котором писал: «Сережа, у меня осталось очень тяжелое чувство раскаяния в том, что я огорчил тебя, и желание уничтожить то тяжелое чувство, которое в тебе вызвал мой отказ прочесть твою записку. Отказался я потому, что действительно боюсь и избегаю всякой полемики, но вероятно я не добро отнесся к тебе и сознаю себя виноватым. Твое же доброе отношение и огорченное выражение твоего лица меня устыдило. Дело не в том, что прочту ли я или не прочту (я, разумеется, прочту), но в том, чтобы между нами не было дурного чувства. Так пожалуйста, если есть в тебе такое, изгони его. А у меня теперь к тебе такое, какое всегда бывает, когда чувствуешь свой грех — чувство самое хорошее и доброе. Так вот. Можешь не отвечать мне, а только прислать свою записку».