Полное собрание сочинений. Том 48

———————————————————————————————————

Вся история России сделана казаками. Недаром нас зовут европ[ейцы] казаками. Народ казаками желает быть. Голицын при Софии ходил в Крым, острамился, а от Палея просили пардона крымцы, и Азов взяли 4000 казаков и удержали, — тот Азов, к[оторый] с таким трудом взял Петр и потерял.

Как просто мы говорим теперь: как глупо было учреждение пытки. Пытка затемняла, а не открывала правду. Через.... лет будут удивляться: как могли не понимать глупость учреждения присяжных, и 164 164 Зач.: прок[урора] обвинителя, и защитника! Это затемняло правду и была игра. —

То же с нашим удивлением к нескладности и неясности напыщенного, официального и ученого языка XVI, XVII века. Как-то покажутся в 2100 году наши газеты. Трудно будет понять и будут добиваться смысла. А его-то в них и для нас (кто из нас были живые люди) не было.

Петр — охотник. Признаки: баб, детей, славу не любит, пышности не любит. Любит доходить сам.

Шел пешком за Лефортом после Азова. В первый Аз[овский] поход видел, как велось дело и недостат[ок] провианта и запасов.

———————————————————————————————————

Французский народ — петуховой народ — что за прелесть!

———————————————————————————————————

4 Апреля . Читаю историю Соловьева. Всё, по истории этой, было безобразие в допетровской России: жестокость, грабеж, правеж, грубость, глупость, неуменье ничего сделать. Правительство стало исправлять. — И правительство это такое же безобразное до нашего времени. Читаешь эту историю и невольно приходишь к заключению, что рядом безобразий совершилась история России.

Но как же так ряд безобразий произвели великое, единое государство? —

Уж это одно доказывает, что не правительство производило историю.

Но кроме того, читая о том, как грабили, правили, воевали, разоряли (только об этом и речь в истории), невольно приходишь к вопросу: чтó грабили и разоряли? А от этого вопроса к другому: кто производил то, что разоряли? Кто и как кормил хлебом весь этот народ? Кто делал парчи, сукна, платья, камки, в к[оторых] щеголяли цари и бояре? Кто ловил черных лисиц и соболей, к[оторыми] дарили послов, кто добывал золото и железо, кто выводил лошадей, быков, баранов, кто строил дома, дворцы, церкви, кто перевозил товары? Кто воспитывал и рожал этих людей единого корня? Кто блюл святыню религиозную, поэзию народную, кто сделал, что Богд[ан] Хмельн[ицкий] передался Ро[ссии], а не Т[урции] и П[ольше]?

Народ живет, и в числе отправлений народной жизни есть необходимость людей разоряющих, грабящих, роскошествующих и куражущихся. И это правители — несчастные, долженствующие отречься от всего человеческого. —

5 Апреля . История хочет описать жизнь народа — миллионов людей. Но тот, кто не только сам описывал даже жизнь одного человека, но хотя бы понял период жизни не только народа, но человека, из описания, тот знает, как много для этого нужно.

Нужно знание всех подробностей жизни, нужно искусство — дар художественности, нужна любовь. Кроме того, при величайшем искусстве нужно много и много написать, чтобы вполне мы поняли одного человека. Как же в 400-х печатных листах (самое многотомное историческое сочинение) описать жизнь 20 миллионов людей в продолжение 1 000 лет, т. е. 20.000.000 × 1000? Не придется буквы на описание года жизни человека.

Но и это не вся еще беда.

Искусства нет и не нужно, говорят, нужна наука.

Не только подробностей всех о человеке нет, но из миллионов людей об одном есть несколько недостоверных строчек, и то противуречивых.

Любви нет и не нужно, говорят. Напротив, нужно доказывать прогресс, что прежде всё было хуже.

Как же тут быть? А надо писать историю. Такие истории писали и пишут, а такие истории называются: — наука.

Как же тут быть?!

Остается одно: в необъятной, неизмеримой скале явлений прошедшей жизни не останавливаться ни на чем, а от тех редких, на необъятном пространстве отстоящих друг от друга памятниках — вехах протягивать искусственным, ничего не выражающим языком воздушные, воображаемые линии, не прерывающиеся и на вехах.

На это дело тоже нужно искусство. Но искусство это состоит только во внешнем: в употреблении бесцветного языка и в сглаживании тех различий, к[оторые] существуют между живыми памятниками и своими вымыслами. Надо уничтожить живость редких памятников, доведя их до безличности своих предположений. Чтобы всё было ровно и гладко, и чтобы никто не заметил, что под этой гладью ничего нет. —

Что делать истории?

Быть добросовестной.

Браться описывать то, что она может описать, и то, что она знает — знает посредством искусства. Ибо история, долженствующая говорить необъятное, есть высшее искусство. —

Как всякое искуство, первым условием истории должна быть ясность, простота, утвердительность, а не предположительность. Но зато история-искусство не имеет той связанности и невыполнимой цели, к[оторую] имеет история-наука. Ист[ория]-иск[усство] , как и всякое искуство, идет не в ширь, а в глубь, и предмет ее может быть описание жизни всей Европы и описание месяца жизни одного мужика в XVI веке.

11 Апреля .

Шопенгауер необходим для того, чтобы дать понятие о свойствах забытого нами настоящего мышления. — Забытого особенно благодаря Ф[ихте], Ш[еллингу], Г[егелю] периода упадка. Мы не знали и забыли те приемы Платона, Декарта, Спинозы, Канта, тружеников независ[имых], страшных по своей оторванности и глубине. А у нас их свели в рамки истории философии (рядом с Cousin, как П[етр?] плохой солдат для ранжира).

Нужно, чтобы разбить erreurs 165 165 [заблуждения] мнимого защитника божества, к[оторого] разбивает всякий искрен[ний] мальчик.

Нужно потому, что никто более, как он, не приводит к Nichts’y, 166 166 [Ничто,] к Ерусла[ну] Лазарев[ичу]. За руку — рука прочь, Бог, поэзия — всё прочь.

21 Июля . Я купаюсь. Лошадь привязана и глядит на меня, когда я выплыл из купальни. Знает ли она, что это я, — тот я, к[оторый] приехал на ней?

Кант говорит, что пространство, время — суть формы нашего мышления. Но, кроме пространства и времени, есть форма нашего мышления — индивидуальность . Для меня лошадь, я, козявка, суть индивидуумы, потому что я сам вижу себя индивидуумом, но так ли лошадь?

Кроме того, то, что я вижу индивидуумом, часто ошибочно, как пчела — (она часть), или как дерево (оно агломерация индивидуальной почки).

21 Июля . 1870 . Человек рождается , это значит, что он индивидуализируется — получает способность видеть всё индивидуально. Он живет. Это значит — он больше и больше стирает свою индивидуальность и перестает быть один и сливается со всем. 167 167 Зачеркнуто: с массой. Человек умирает (медленно иногда — старость), он перестает быть индивид[уумом]. Индивидуальность тяготит его.