Полное собрание сочинений. Том 44

То, что церкви не признаютъ того, что христіанинъ не можетъ и не долженъ ни въ какомъ случаѣ воздавать зломъ за зло, не можетъ наказывать, можетъ значить одно изъ двухъ: или то, что исповѣданіе вѣры, основанное на любви, не допускающей насилія, неправильно, противно духу Христа, но утверждать это невозможно человѣку, понимающему ученіе; или то, что они не признаютъ заповѣди непротивленія злу насиліемъ потому, что не исповѣдуютъ христіанское ученіе, а только называютъ себя христіанами.

Для людей, властвующихъ надъ другими людьми, ученіе о любви, включающее въ себя любовь къ врагамъ и исключающее всякое насиліе, представляется неяснымъ и требующимъ толкованій и исключеній.

Для христіанъ же, сердцемъ и жизнью исповѣдующихъ ученiе, заповѣдь ясна и понятна и не допускаетъ исключеній.

Люди говорятъ, что справедливо и нужно воздавать зломъ за зло. Ученіе же истины говоритъ, что истина и благо только въ любви.

А если человѣкъ любитъ, то какъ бы онъ ни пострадалъ отъ другого, онъ не можетъ дѣлать ему зло.

«Вы слышали, что сказано: око за око и зубъ за зубъ. А я говорю вамъ: не противься злому. Но кто ударитъ тебя въ правую щеку твою, обрати къ нему и другую». (Мат., гл. 5, ст. 38—39.)

Христосъ учитъ тому, чтобы не противиться злу. Ученіе это истинно, потому что оно вырываетъ съ корнемъ зло изъ сердца и обиженнаго и обижающаго. Ученіе это запрещаетъ дѣлать то, отъ чего умножается, а не прекращается зло въ мірѣ. Когда одинъ человѣкъ нападаетъ на другого, обижаетъ его, онъ этимъ зажигаетъ въ другомъ чувство ненависти, корень всякаго зла. Чтò же надо сдѣлать, чтобы потушить это чувство зла? Неужели сдѣлать то самое, чтò вызвало это чувство зла, т.-е. повторить дурное дѣло? Поступить такъ значитъ вмѣсто того, чтобы изгнать дьявола, усилить его. Сатану нельзя изгнать сатаною, неправду нельзя очистить неправдой, и зло нельзя побѣждать зломъ.

И потому непротивленіе злу зломъ есть единственное средство побѣдить зло. Оно сокрушаетъ голову змія. Оно убиваетъ злое чувство и въ томъ, кто сдѣлалъ зло, и въ томъ, кто понесъ его.

Случилось въ старину одному царю простить, по просьбѣ своего шута, присужденнаго къ казни человѣка. И слышалъ шутъ, какъ царь говорилъ своимъ домашнимъ о томъ, какъ онъ радъ, что простилъ этого человѣка. «У меня на душѣ праздникъ», говорилъ царь. «Вспомню, какъ онъ обрадовался, — точно свѣтъ какой просіяетъ въ душѣ, такъ радостно станетъ».

Случилось скоро послѣ этого, что донесли царю про его начальника, что начальникъ этотъ обманулъ царя и ругалъ его. И вотъ царь задумалъ судить и казнить его. Узналъ про это шутъ и пришелъ къ царю и сталъ поздравлять его.

— «С чѣмъ поздравляешь, дуракъ?»

— А съ радостью.

— «Какой?»

— А какъ же, тотъ начальникъ обманулъ и обругалъ тебя.

— «Ну, такъ что жъ?»

— А то, что не обмани и не обругай онъ тебя, тебѣ бы нельзя простить его. А теперь простишь — и будешь радоваться.

Царь подумалъ и сдѣлалъ такъ, какъ сказалъ шутъ.

Одинъ человѣкъ, чтобы оградиться отъ собакъ, беретъ съ собой хлѣбъ и кормитъ бросающихся на него собакъ; другой беретъ съ собою большую палку и отгоняетъ ею собакъ. Какой изъ нихъ безопаснѣй?

Люди часто вѣрятъ въ то, что кто-то другой, а не они сами, можетъ сдѣлать ихъ жизнь лучшею. Часто тратятъ много силъ на то, чтобы заставить людей улучшить ихъ жизнь. Такіе люди похожи вотъ на чтò: Проѣзжая по дорогѣ, люди стали передъ сломаннымъ мостомъ надъ ручьемъ и трясиной, и вмѣсто того, чтобы самимъ починить мостъ, пошли въ деревню и стали бы браниться съ жителями, выгоняли бы ихъ на работу къ мосту. Жители ссылались бы на то, что работа эта не за ними, и началась бы ссора и драка, и мостъ все бы не былъ починенъ, и проѣзжіе мучили бы лошадей по трясинѣ.

Такъ же дѣлаютъ люди, когда жалуются на дурное устройство, дурные порядки.

Только не думали бы люди о дурныхъ или хорошихъ порядкахъ, a дѣлали бы каждый свое дѣло, чтò кому нужно, не укоряя другихъ, и установились бы самые лучшіе порядки, и всѣмъ бы хорошо жить было.

Суевѣріе возможности устройства одними людьми жизни другихъ тѣмъ ужасно, что подобіе этого устройства всегда поддерживается насиліемъ и держится только до тѣхъ поръ, пока не прекращается насиліе.

Была масляница. Послѣдній день. Выпили мужики. Помянулъ одинъ про худое дѣло другого, огрызнулся мужикъ. Слово за слово, вступились другіе, стали ругаться. Толконулъ одинъ другого; подрались мужики такъ, что одному бороду выдернули, другому два зуба вышибли, глаза подбили. Насилу розняли мужиковъ. И разошлись по домамъ. Сидятъ мужики по домамъ, бабы собираютъ ужинать. И вспомнилъ одинъ, что нынче прощеный день. «А что, — говоритъ, — братцы, хоть они мнѣ и глазъ подбили, а нехорошо мы сдѣлали, надо помириться. Пойдемъ, какъ должно, проститься». Согласились и другіе мужики и пошли къ тѣмъ, съ какими дрались, и стали просить прощенія. Сознались и тѣ и поклонились другъ дружкѣ и помирились.

Хорошаго мало и въ винѣ и въ дракѣ, да по крайней мѣрѣ почуяли свой грѣхъ люди и покаялись.

Не то бываетъ на войнѣ: сойдутся люди не то, что бороду вырвать или глазъ подбить, а на смерть калѣчатъ, убиваютъ сотни тысячъ людей. И не то что не каются, а прославляются тѣмъ, что побили много народа. Какъ ни велико зло отъ войны, что разоряютъ, калѣчатъ, убиваютъ людей, самое худшее зло отъ войны — то, что люди дѣлаютъ самый великій грѣхъ убійства и не каются.

Нельзя взвѣсить того нравственнаго зла, которое производитъ существованіе военнаго сословія и вызываемыя имъ войны. Видъ всякаго совершаемаго зла развращаетъ людей. Когда же, какъ при существованіи военнаго сословія, занятаго только приготовленіемъ къ убійству, убійства на войнахъ не только открыто совершаются, но возводятся въ доблесть, вредъ этотъ ужасенъ.

По божьему закону никто не можетъ сказать про какую бы то ни было часть земли — большую или малую: земля эта моя, я одинъ, молъ, могу жить и работать на ней и всѣхъ могу согнать съ нея.

Этого по божьему закону не можетъ быть, потому что всѣ люди равны передъ Богомъ, и земля дана Имъ всѣмъ людямъ: и тѣмъ, которые теперь живутъ, и тѣмъ, которые и нынче, и завтра, и не переставая родятся на ней. Если бы можно было богатымъ людямъ покупать землю и владѣть ею, то могло бы случиться то, что богатые люди скупили бы всю землю и позволяли бы жить на ней только тѣмъ, которые угодны имъ. Тѣхъ же, которые неугодны имъ, они бы могли спихнуть съ земли, т.-е. убить. Развѣ это возможно?