Полное собрание сочинений. Том 44

Плылъ корабль по морю, сдѣлалась буря, корабль сталъ тонуть, и всѣ, кто были на кораблѣ, спаслись, какъ могли, на островъ. Одни приплыли раньше, другіе позже. Что же, разве могутъ тѣ, которые приплыли раньше на островъ, запретить тѣмъ, которые приплыли послѣ, жить на островѣ и кормиться землей?

То же самое и со всей землей. Теперь люди живутъ и кормятся землей. Ну, а что же тѣ, которые родятся теперь? Развѣ они не такіе же люди? И такое же у нихъ право на землю. Земля не можетъ быть собственностью одного или нѣсколькихъ людей, она — собственность всѣхъ. И потому, тотъ, кто владѣетъ землей, долженъ платить за нее всѣмъ то, чтò стоитъ это владѣніе. Тогда всѣмъ будетъ ровно, и никто не будетъ владѣть землею, не работая или дурно работая на ней.

Войны, если и будутъ когда-либо уничтожены, уничтожатся не сверху. Война выгодна слишкомъ многимъ. Уничтожится война только тогда, когда всѣ тѣ, которые наиболѣе страдаютъ отъ войны, поймутъ, что имъ надо повиноваться требованіямъ Бога, живущаго въ нихъ, а не людямъ. И просто перестанут повиноваться тѣмъ, кто принуждаютъ дѣлать зло, противное ихъ природѣ и волѣ Бога.

Правительственная власть держится всегда только насиліемъ. Если люди не исполняютъ того, чтò имъ предписывается, правительства разоряютъ, сажаютъ въ тюрьмы, казнятъ. Безъ такихъ дѣлъ никогда не можетъ стоять никакая власть. Дѣла же эти противны свободѣ человѣка, достоинству его и, главное, закону Бога — любви. И потому и правительства съ своими дѣлами противны закону Бога — любви.

Машина государственная есть страшная машина. Если бы люди понимали все ея зло, они никогда бы не устраивали ее и не пользовались ею.

Если человѣкъ навѣрное знаетъ высшій законъ своей жизни, то онъ не станетъ подчиняться закону, который предписываютъ ему люди, не признающіе высшаго закона и, кромѣ того, несогласные между собой, другъ на друга нападающіе и называющiе себя одни — французскимъ, другіе — нѣмецкимъ, третьи — русскимъ правительствомъ.

Государственное устройство есть временная форма, въ свое время возникшая и въ свое время подлежащая уничтоженію. Время это наступило. Государственное устройство въ наше время несовмѣстимо съ сознаніемъ большинства.

Большая часть злыхъ дѣлъ, совершаемыхъ людьми: воровства, ограбленія, убійствъ, совершались и совершаются во имя суевѣрій людскихъ, соединяющихъ членовъ одного государства, народа, церкви. Избавленіе отъ этого обмана — въ признаніи себя не членомъ какой бы то ни было части человѣчества, а сыномъ Божьимъ.

Не можетъ быть доброй жизни, если слѣдовать древнему Моисееву закону: «око за око и зубъ за зубъ». А на этомъ законѣ стоитъ все государство съ своимъ правительствомъ.

Если человѣкъ подчиняется законамъ людскимъ, онъ чувствуетъ себя рабомъ однихъ людей и разъединеннымъ съ другими, и жизнь для него становится зломъ; если же онъ подчиняется закону Бога, онъ чувствуетъ себя свободнымъ отъ всѣхъ человѣческихъ узъ и соединеннымъ со всѣми существами міра, и жизнь его становится благомъ.

Когда отдельные люди дѣлаютъ насильническіе дѣла: убійства, грабежи, то дѣла эти не такъ вредны, какъ когда тѣ же дѣла дѣлаютъ люди, считающіе себя въ правѣ это дѣлать, какъ это дѣлается слугами государства: сборщиками податей, губернаторами, военными, начальниками. Когда это дѣлаютъ отдѣльные люди, и они и другіе люди знаютъ, что это дурно; когда же дѣлается это слугами правительства, то они не только не стыдятся этого, но гордятся, и считаютъ это добрыми дѣломъ.

Надо помнить, что есть законъ, общій всѣмъ людямъ и самый важный, — такой законъ, отъ которого нельзя отступать: законъ Божій. Законы государства тогда особенно вредны, когда они противны Божескому закону. Надо помнить это и если они не согласны съ Божескимъ закономъ, не исполнять ихъ.

Церковь не есть то, чѣмъ она себя опредѣляетъ, — собраніе вѣрующихъ со Христомъ во главѣ, — a мірское учрежденіе. Если она — собраніе вѣрующихъ съ Христомъ во главѣ, то для нея невозможно преслѣдованіе. Если же она — мірское учрежденіе, то оно необходимо.

Люди постоянно движутся отъ худшей жизни къ лучшей, отъ злой къ доброй. Тѣ, кто живутъ дурной жизнью, не хотятъ измѣнять своей жизни и потому особенно упорно держатся за тѣ ученія, которыя оправдываютъ ихъ недобрую жизнь. Отъ этого такъ упорно держатся люди зa церковную вѣру.

Среди людей, живущихъ въ суевѣріяхъ государства, церкви, науки, все больше и больше распространяются одуряющія вещества: табакъ, вино, — и никакія проповѣди не могутъ уменьшить этихъ привычекъ. Среди людей, свободныхъ отъ суевѣрій, живущихъ разумной жизнью, эти привычки не существуютъ, имъ не зачѣмъ заглушать въ себѣ разумъ, они, напротивъ, стараются какъ можно болѣе руководиться имъ. Такое оставленіе одуряющихъ веществъ всегда повторяется среди обществъ, выдѣляющихъ себя изъ церкви и государственнаго устройства, — такъ называемыхъ сектантовъ.

Одинъ изъ признаковъ лжи тотъ, что она всегда бываетъ изукрашена. Истинѣ не нужны украшенія, они только бы затемняли ее.

Отъ этого такое великолѣпіе окружаетъ всѣ церковные обряды.

Слова мои не отмѣнятъ слова Божія, но слово Божіе можетъ отмѣнить мои слова.

Магометъ.

Лучше ничего не знать, чѣмъ знать то, чтò неправда. Лучше ничего не знать про небо, чѣмъ думать, что оно твердое и на немъ сидитъ Богъ. И лучше ничего не знать про то, на чемъ стоитъ земля, чѣмъ думать, что она на трехъ китахъ.

Лучше не знать многаго изъ того, чтò можно знать, чѣмъ стараться познавать то, чтò не дано знать человѣку. Отъ такихъ стараній человѣкъ и одуряется и начинаетъ много о себѣ думать. Такіе люди часто притворяются, что они знаютъ то, чего не знаютъ, и это еще хуже.

Чѣмъ жизнь людей дальше отъ ихъ назначенія, чѣмъ меньше въ ней любви, тѣмъ больше между людьми распространено то или иное суевѣріе. Сначала царили всѣ три суевѣрія. Церковное почти разрушено, государственное начинаетъ разрушаться, научное еще во всей зловредной силе.

Есть только одна наука, безъ которой нельзя жить человѣку. Это — наука о томъ, чтò такое жизнь человѣка, зачѣмъ человѣкъ живетъ на свѣтѣ, и чтò ему надо дѣлать?

Всѣ другія науки, отъ простой грамоты до самыхъ хитрыхъ наукъ, не только не на пользу, но на вредъ человѣку, если онъ не знаетъ этой главной науки.

Безъ этой науки человѣкъ никогда не будетъ знать, какое дѣло самое нужное, какое менѣе нужное и какое надо дѣлать прежде и какое послѣ. Если человѣкъ не знаетъ, зачѣмъ пашутъ и боронуютъ, то онъ, пожалуй, станетъ прежде бороновать, а потомъ пахать. Такъ и человѣкъ, если не знаетъ главной науки, какъ жить, станетъ учиться по-латыни и по-гречески или часовому мастерству прежде, чѣмъ учиться воздерживаться отъ страстей и жить въ мирѣ съ людьми.