Полное собрание сочинений. Том 43

По Амиелю.

«Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит. Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя». (Мат., гл. 18, ст. 7—8.)

Слова эти означают то, что если, следуя истине, теряешь что-нибудь, иногда и очень много, в жизни мирской, то это не должно останавливать тебя, потому что те небольшие потери, которые ты сделаешь, последуя истине, без сравнения меньше того, чтò ты потеряешь, если не будешь следовать ей.

Всякий раз, когда почувствуешь, что хочешь сделать что-нибудь не по твоему рассуждению, а потому, что все делают так и хотят, чтобы ты так поступил, остановись и подумай, хорошо или дурно то, чтò тебе советуют делать.

Главное препятствие познания истины есть не ложь, а подобие истины.

Назначение разума — открывание истины, и потому великое и губительное заблуждение — употребление разума на скрывание или извращение истины.

Делай добро тайно и жалей, когда про него узнают, и ты научишься радости творить добро для своей души.

Люди истинно добродетельные не считают себя добродетельными, поэтому они добродетельны. Люди не истинно добродетельные никогда не забывают о своей добродетели, и потому недобродетельны.

Настоящая добродетель не знает сама себя и не выказывается. Ненастоящая добродетель знает про себя и выказывается.

Истинное добродушие не знает само себя и не старается выказаться. Неистинное добродушие знает само себя и старается выказаться. Истинная справедливость проявляется, когда это нужно, но не старается выказаться. Неистинная справедливость всегда выставляет себя и старается выказаться.

Истинное приличие проявляется, когда нужно, и не старается выказаться. Неистинное приличие проявляется всегда и, когда никто не отвечает на него, силою заставляет исполнять его правила.

Когда потеряна истинная добродетель, является добродушие; когда потеряно добродушие, является справедливость: когда же потеряна справедливость, является приличие.

Правила приличия — это только подобия правды и начало всякого беспорядка.

Лао-Тсе.

Может быть смиренным только тот человек, который знает, что в душе его живет Бог. Такому человеку все равно, как судят о нем люди.

Живи не для того, чтобы люди думали о тебе хорошо, а для того, чтобы ты сам знал о себе, что ты живешь хорошо.

Самоуверенные, неумные и безнравственные люди часто внушают уважение скромным, умным, нравственным людям именно потому, что скромный человек, судя по себе, никак не может себе представить, чтобы плохой человек так уважал себя и с такой самоуверенностью говорил о том, чего не знает.

Смирение — основа всего, — и добродетели и разума. Нет ничего более полезного для души, как памятование о том, что ты ничтожная и по времени и по пространству козявка и что сила твоя только в понимании своего ничтожества.

Выше всего то, когда тебя осуждают за доброе дело, и ты радуешься.

Марк Аврелий.

Быть неизвестным людям или непонимаемым ими и не печалиться об этом — в этом свойство истинно добродетельного человека.

Китайская мудрость.

Для того, чтобы спокойно, разумно понимать жизнь и смерть, неизбежно, необходимо понимать свое ничтожество. Ты — какая-то бесконечно малая частица чего-то, и ты был бы ничто, если бы у тебя не было определенного призвания — дела. Это только дает смысл и значение твоей жизни. Дело же твое в том, чтобы использовать данные тебе, как и всему существующему, орудия (иступить топор, источить косу). И все дела равны, и ты не можешь сделать ничего больше того, чтò тебе задано, не можешь и не сделать. Все твое дело в том, чтобы делать охотно. Стало-быть, ты можешь быть супротивником Бога, можешь мучить себя и все-таки, хочешь — не хочешь, исполнишь его дело. Лучшее, чтò ты можешь сделать, — это не противиться, не корячиться. И поэтому ничего важного, великого человек не может сделать. Только стоит приписать человеку великое, исключительное — и делаешь из него урода. Стоит приписать это себе — и погиб. Только при таком понимании себя может быть разумная, спокойная жизнь и бесстрашие перед смертью. Только приписал себе значение большее, чем яблони, клена, приносящих плоды, так лишил себя спокойствия, радости жизни, покорности смерти.

Что больше отдаешь телесного, то больше получаешь духовного, и наоборот. Смотри, чтò из двух тебе нужнее.

Без жертвы нет жизни. Вся жизнь есть жертва телесного духовному.

Единственное истинно-радостное дело жизни — это растить свою душу, а для роста души нужно отречение от себя. Начинай отречение в малых делах, тогда сможешь отрекаться и в больших.

Не погибает только то, чтò живет не для себя. Но для чего жить тому, кто живет не для себя? Не для себя можно жить только тогда, когда живешь для всего. Только живя для всего, человек может быть и бывает спокоен.

Лао-Тсе.

Чем больше человек переносит свою жизнь из жизни животной в жизнь духовную, тем жизнь его становится свободнее и радостнее. Для того же, чтобы человек мог переносить свою жизнь из жизни животной в жизнь духовную, надо, чтобы он верил, что в этом его благо. Для того же, чтобы человек мог верить в это, ему надо отрекаться от жизни телесной. Для веры нужно самоотречение, для самоотречения нужна вера. Одно помогает другому.

У человека нет никаких данных для оценки, а тем более права для суждения о последствиях жизни, полной безусловной самоотверженности, пока у него не явится смелости самому испытать такую жизнь, по крайней мере, на время; но я думаю, что ни один разумный человек не пожелает и ни один честный человек не посмеет отрицать то благотворное влияние, какое имели на его душу и тело хотя бы те случайные минуты, когда он забывал себя и отрекался от своей личности.

Рескин.

Стоит вспомнить о себе в середине речи — и теряешь нить своей мысли. Только, когда мы совершенно забываемся, выходим из себя, только тогда мы плодотворно общаемся с другими и можем служить им и влиять на них.

Всякий человек рано или поздно, ясно или смутно испытывает внутреннее противоречие: хочу жить для себя и хочу быть разумным, а жить для себя неразумно. Это кажется противоречием, но противоречие ли это? Ведь если так, то и для сгнивающего зерна есть противоречие то, что оно сгнивает, пуская росток. Противоречие будет только тогда, когда я не хочу слушать голоса разума. Разум показывает необходимость перенести сознание жизни из личной жизни в растущую жизнь духовную. Он показывает ненужность, бессмысленность личной жизни, обещая новую жизнь, как прорастает зерно, распирающее косточки вишни. Противоречие только тогда, когда мы ухватились за эту внешнюю форму жизни, которая имела значение в свое время, но отжила, когда оболочка зерна, после того как зерно разбило ее, хочет утверждать свою жизнь. То, чтò мы называем противоречием, есть только муки рождения к новой жизни. Стоит только не противиться неизбежному уничтожению личной жизни разумным сознанием и отдаться этому разумному сознанию, и открывается новая жизнь.