Лев Николаевич Толстой. Полное собрание сочинений. Том 42

Торо.

Блажен тот, кто нашел свое дело; пусть он не ищет другого блаженства. У него есть дело и цель жизни.

Карлейль.

Горе людям, которые видят, не зная что, которые стоят, не зная на чем.

Талмуд.

Несчастны люди, не знающие смысла своей жизни, а между тем уверенность в том, что этого нельзя знать, так распространена между людьми, что они даже гордятся, как мудростью, тем; что не желают знать этого.

Паскаль.

Человек сидит в тюрьме и не знает, какой приговор о нем постановлен. У него остается всего час времени для того, чтобы узнать об этом, и если он узнает, что он приговорен к смерти, то этого часа достаточно, чтобы ему выхлопотать отмену этого приговора. Неужели же он употребит этот час не на то, чтобы узнать, каков приговор, а на игру в карты? Это было бы ни с чем несообразно. А между тем так точно поступают люди, не думающие о боге и о вечности.

Паскаль.

Всякая птица знает, где делать свое жилище. Зная, где ее жилище, она показывает, что знает свое назначение. Неужели человек, умнейшее из всех существ, не может знать того, что знает птица: в чем назначение его жизни?

Китайская мудрость.

Уразумение истинного смысла жизни или недоступно: если отыскивать смысл жизни всего мира, или так просто, что открывается малоумным и младенцам: если отыскивается смысл моей жизни — что мне делать.

Жизнь человека только тогда разумна, когда она понимается, как исполнение долга, служение.

Одно только мы знаем несомненно, что нас ждет смерть. «Подобно ласточке, пролетевшей через комнату, жизнь человека». Мы приходим, неведомо откуда, и уходим, неизвестно куда. Непроницаемая тьма позади, густые тени впереди. Когда придет наше время, какое значение будет иметь для нас то, что мы ели вкусные кушанья или не ели, носили или не носили мягкие одежды, оставили большое состояние или не оставили никакого, пожинали лавры или были презираемы, считались учеными или невеждами, — сравнительно с тем, как мы употребили вверенный нам господином талант.

Генри Джордж.

Тот, кто признает луч божественной силы в мельчайших вещах мира, тот человек высокого понимания и высоких стремлений. Такой человек уважает себя и других и не пренебрегает ничтожными делами, но смотрит на них, как на проявления божеской силы.

Персидский Джелаледин Руми.

Добродетель есть служение, которое обязан совершать человек самому себе. Если бы не было ни неба, ни бога, управляющего миром, добродетель была бы все-таки обязательным закономжизни. Знать, что справедливо, и исполнять это, в этом и обязанность и преимущество человека.

Рамаяна.

Сходясь с человеком, думай не о том, чем он может быть полезен тебе, а о том, чем ты можешь служить ему.

Нам дан несомненный закон всех действий наших, и действия по этому закону не могут быть ни остановлены, ни стеснены никакой властью. Исполнение этого закона возможно в тюрьме и под угрозой истязаний и смерти.

Ясно то, что моя жизнь в этом божьем мире имеет значение не самостоятельное, но служебное. Ясно, что в плотском смысле нам предстоит быть побежденными и предстоит умереть; это видят наши глаза, об этом говорит наш разум, об этом свидетельствует вся природа; таков закон жизни божьего мира, так угодно богу. И человек, который достиг этого понимания, мало-помалу, по мере уяснения этой простой истины, всё больше и больше теряет охоту бороться и враждовать с людьми за блага своей плотской жизни, за блага этого, как оказывается, чужого, временного и жестокого владыки.

Бука.

Ищите только для себя доброй, согласной с волею бога жизни — и вы исполните вполне предназначенное вам служение.

Большие умы и горячие сердца, те люди, которые оставляют после себя глубокий след, представляют в своей жизни с особенной яркостью те самые ступени развития, которые проходятся, вбольшей или меньшей степени, всеми обыкновенными людьми.

Ступени эти такие: 1) Детская, внушенная вера, полное подчинение авторитету, спокойное и уверенное общение со всеми окружающими. 2) Углубление в сущность этой внушенной и принятой по доверию веры, невысказанные сомнения в ее истинности и особенный задор в ее утверждении и распространении. Одобрение и восхваление со стороны окружающих. 3) Попытка очистить принятое на веру вероучение от всего ложного, излишнего, суеверного, улучшить его и на нем основать жизнь; разрыв с прежде сочувствовавшими, их недоброжелательство, и, наконец, 4) совершенное освобождение от принятого по доверию учения, признание только того, что согласно с разумом и совестью, сознание своего одиночества среди людей и единства с богом, высокая и сильная любовь малого числа близких, и страх и ненависть большинства и — конец.

Все люди, хотят они или не хотят этого, более или менее сознательно проходят эти ступени. Сначала 1) полное доверие, потом 2) иногда чуть заметные, но все-таки сомнения, потом 3) иногда самые слабые, но все-таки попытки кое-как утвердить свое понимание жизни и, наконец, 4) становление лицом к лицу с богом, полное познание истины, одиночество и — конец.

Все люди проходят эти состояния, но у Ламенэ они проявились особенно сильно и плодотворно.

Фелиситэ Ламенэ родился в Бретани в 1782 году. В 1816 он был посвящен в священники. Хотя Ламенэ был всегда религиозен с детства, он пошел в священники не по одному своему желанию. Из писем Ламенэ видно, что он стал священником только потому, что на этом настаивали его близкие. Родные его, видя его религиозность, хотели употребить ее на пользу церкви. И действительно, Ламенэ, сделавшись священником, все силы свои посвятил на служение своей католической церкви, в истинности которой он не сомневался. Ламенэ видел упадок веры в обществе и народе и старался поднять ее, доказав ее истинность преимущественно тем, что католичество самая распространенная религия, признаваемая большинством человечества. По его тогдашнему мнению, истинность не постигается отдельным человеком, истина постигается только совокупностью людей. Наибольшее количество признает католичество, и потому истинность католичестванесомненна. А так как католичество представляет из себя высшую истину, то этой истине должно подчиняться и государство. Государство не может быть без религии, религия не может быть без церкви, церковь — без папы.

Таково было тогда убеждение Ламенэ. В этом духе написано им одно из первых его сочинений: «Опыт о равнодушии в делах веры». Это был первый фазис душевного состояния Ламенэ, — веры без сомнений. Так как Ламенэ возлагал надежды на государственную власть как на защитницу католической религии, то эти мысли сблизили его с крайними защитниками монархической власти, и он стал писать в газете «Консерватор». В газете этой он занимал исключительное положение, и в то время, как сотрудники его писали в защиту и пользу монархии, Ламенэ всегда и прежде всего имел в виду религию; монархическая власть интересовала его только в той мере, в которой она могла содействовать торжеству католичества. Но скоро Ламенэ увидал, что интересы власти и религии не только не одинаковы, но большей частью противоположны; так что даже иногда власти выгодно притеснять религию. Увидав это, Ламенэ изменил свой взгляд и, перейдя в другую газету, стал уже от власти требовать не помощи для религии и союза с ней, а полной свободы и невмешательства в дела религии. Ламенэ не мог остановиться и на этом и вскоре пошел еще далее и стал требовать отделения церкви от государства и, осуждая правительственную власть, невольно стал на сторону революционеров, оправдывая революцию 1830 года. Это был второй фазис душевного состояния Ламенэ.