Полное собрание сочинений. Том 35

— Не хабар? Ну, что, какие новости? — спросил Хаджи-Мурат вернувшегося хозяина и на корточках почтительно севшего против него.

— У нас нет от тебя новостей.

— Не были у вас конные из Ведено? — спросил Хаджи-Мурат.

— Не были, — отвечал Ахты-Бек, взглянув своими черными блестящими глазами в лицо Хаджи-Мурата. Глаза их встретились, и Хаджи-Мурат понял, что Ахты-Бек всё знает, и его отчаянное положение и намерение перейти к русским. Ахты-Бек понял, что Хаджи-Мурат знает, что он знает, но все-таки из приличия не станет говорить о своем намерении.

— Не были, так будут, — сказал Хаджи-Мурат. — Мы их объехали 460 460 Зачеркнуто: в Госо на Мичике, и они заночуют там, а завтра будут.

— Я слушаю, что прикажешь?

— 461 461 Зач.: — Можешь пойти к русским лазутчиком? — Я не могу, но найду человека. Когда нужно? — Нынче ночью. — Сейчас будут, — сказал он и вышел. Мои молодцы остались в лесу за Аргуном, два из них 462 462 Зач.: пошли к русским должны придти дать ответ мне 463 463 Зач.: ночью . Надо привести их ко мне.

— Сейчас поеду. Какое место за Аргуном?

— От большой поляны, где стог сена, на левую руку, прямо в лес на большую чинару. Там они.

— Сам еду. 464 464 Зач.: Сын Жена и сын здесь будут служить гостю.

Хозяин вышел. Хаджи-Мурат сидел задумавшись и вдруг поднял голову, тряхнул ею и улыбнулся.

— Молиться Богу будешь?— сказал хозяин, 465 465 В подлиннике: он внося ковер, таз и кумган с водою.

— Буду, — отвечал Хаджи-Мурат и, встав, тотчас же разулся, обмыл ноги и, ровно поставив их, стал на 466 466 Зач.: молитву ковер, присел на пятки и закрыл руками глаза и лицо.

Он еще не кончил молитву, когда из овальной, вверху обмазанной двери вышла ханум с столиком, на котором лежали чуреки и чашка, 467 467 Зач.: с чайпиль[никами] сыр и мед. Она остановилась в дверях и хотела вернуться, но в это самое время Хаджи-Мурат поднялся с колен и, на обе стороны повернув голову, проговорил в последний раз: «Ляилаха-илла-ллах» — «нет Бога, кроме единого Бога» и, надев туфли, сел на подушки.

— Жива? Здорова? Дети здоровы? — проговорил он, не ожидая ответа, ласковым взглядом и словом веселя женщину. 468 468 Зач.: Дочь <���зашу> <���за>

Через несколько времени вошел сын и сел на корточки, прося есть.

Хаджи-Мурат поел и тотчас же лег, подложив пистолет под подушку и покрывшись буркой. Он не спал две ночи, объезжая посланных Шамиля, и теперь, уверенный в гостеприимстве и защите кунака, тотчас заснул. В 469 469 Зачеркнуто: середине конце ночи его разбудил хозяин вместе с теми двумя тавлинцами, которые ходили в эту ночь к Воронцову. Хаджи-Мурат вскочил, схватился за пистолет, но тотчас опять положил его. Отслушав донесение мюрида, он встал и быстро оделся и, вместе с хозяином, выехал из аула. Его мюриды пошли пешком. Перед рассветом он простился с хозяином и, в сопровождении четырех мюридов и лошади с вьюками, переехал Аргуни и уже рассветало и на горах был розовый свет, когда он приблизился к месту, где трещали топоры русских рубщиков леса.

В тот самый вечер, как Панова назначали в секрет, а майор с широк[олицым] офицером усаживались у Воронцова за вист, в ближайший к Воздвиженской немирной аул въезжало пять всадников. В ауле, как и все аулы, приютившемся к горе так, что гора заменяла задние стены саклей и часть боковых, 470 470 Зач.: была в ауле шла обычная, тихая и вечерняя жизнь. Муедзин уже прокричал свое призванье, и старики уж помолились и, выйдя из мечети, сидели на бревнах и камнях, беседуя о Шамиле и русских, и о последней победе Шамиля, в которой был убит важный генерал. Женщины — которые шли с кувшинами с водой и за водой под гору, которые разводили огни, 471 471 Зач.: из кизяков и по всему аулу стелился пахучий дым горящего навоза.

В самый разгар войны Шамиля с русскими в передовой крепости Шахгири или по русски Воздвиженской фельдфебель 2-й роты, Петров, 472 472 Зач.: крестьян Тульской губ. уважаемый и солдатами и офицерами Василий Кононыч, отслуживающий двадцать четвертый год, три раза раненный, с двумя георгиевскими крестами, 473 473 Зач.: сухой широкоплечий, сильный, строгий человек с 474 474 Зач.: ще[тинистыми] густыми щетинистыми усами, вызвал свою роту на вечернюю зорю. 475 475 Зач.: Солдаты стояли лицом к горе, когда горнисты и Солдаты в коротких полушубках (был декабрь месяц, снега не было, по ночам морозило) вышли из казарм и своих домиков, стали лицом на восток, и песенники 476 476 Зач.: Петров, как всегда, подтягивал им, потом когда солдаты пропели «Отче наш», потом 477 477 Зач.: люди сели, поужинали щи и кашу с салом Петров громко передал полученный им от ротного приказ выступать завтра с топорами до зари за Шахгиринские ворота.

— Панов! — крикнул фельдфебель.

— Здесь!

— Кондаков!

— Здесь!

— Никитин!

— 478 478 Зачеркнуто: Зз...десь Я .. у..

— Троим в секрет за ворота.

479 479 Зач.: Солдаты разошлись После ужина в 9-м часу, — уже было совсем темно, и яркие звезды зажглись над горами, — Панов, Кондаков и Никитин 480 480 Зач.: оделись, взяли ружья и большим шагом вышли из казарм и с ружьями на плечо пошли по улице укрепления за ворота. 481 481 Зач.: когда уже стало совсем темно. Был легкий мороз Место, где ложились секреты, было в четверти версты от ворот.

Дойдя до этого места, Кондаков снял ружье с плеча, стукнул его о земь и остановился.

— Шабаш, ложись, ребята.

Другие два солдата сделали то же. Хотя курить запрещалось, Никитин все-таки закурил, Панов затягивался из его трубки, и между ними начался разговор.

Никитин был молодой человек, недавно сданный по очереди из большой хорошей семьи Владимирской губернии. Дома осталась молодая еще мать, красавица жена, три брата с женами и ребятами. Никитин, Петра, пошел охотно за брата. Но теперь, как это часто бывает, он раскаялся в своем добром поступке. Тоска съела его. Зачем он бросил богатый дом, родительницу, жену; зачем живет здесь, на чужой стороне, ходит рубить лес без толку и стреляет по татарам? Не мог сжиться Петра с этой жизнью, и курил, и пил он, и тоска всё хуже и хуже одолевала его. Два раза он думал бежать, да и выходил за крепость, но 482 482 Зач.: вспоминал о доме молился и проходило. 483 483 Зач.: Солдаты товарищи Особенно тяжело было Петру то, что солдаты товарищи, которые по его соображениям должны были испытывать то же, что и он, не только не понимали его, и когда он заговаривал с ними о своей тоске, 484 484 Зач.: Он говорил совсем другое. смеялись над ним, но, напротив, как будто были совсем довольны своей жизнью и гордились ею.