Полное собрание сочинений. Том 34

На тему эту было в короткое время написано не менее книг и брошюр и прочитано не менее лекций, чем было написано трактатов и прочитано проповедей богословских на прежнюю тему, и теперь не переставая пишутся горы брошюр и книг и читаются лекции; и все эти книги и лекции так же туманны и неудобопонятны, как и богословские трактаты и проповеди, и так же, как и богословские трактаты, вполне достигают предназначенной цели: дают такое объяснение существующему порядку вещей, при котором одни люди могут спокойно не работать и пользоваться трудами других людей.

То, что для исследований этой мнимой науки за образец общего порядка было принято не положение людей всего мира за всё историческое время, а положение людей в маленькой, находящейся в самом исключительном положении Англии в конце прошлого и начале нынешнего столетия, — нисколько не препятствовало принятию истинности положений, к которым пришли исследователи; так же, как не препятствуют этому теперь бесконечные споры и разногласия деятелей этой науки, никак не могущих согласиться о том, как понимать ренту, прибавочную ценность, прибыль и т. п. Только одно основное положение этой науки признается всеми: то, что отношения людские обусловливаются не тем, что люди считают хорошим или дурным, а тем, что выгодно людям, находящимся в выгодном положении.

Признано несомненной истиной то, что если в обществе развелось много разбойников и воров, отнимающих у трудящихся людей произведения их труда, то это происходит не потому, что разбойники и воры дурно поступают, а потому, что таковы неизменные экономические законы, которые могут измениться только медленной, определенной наукой, эволюцией, и потому, по учению науки, люди, принадлежащие к разбойникам, ворам или укрывателям, пользующиеся грабежом и воровством, могут спокойно продолжать пользоваться наворованным и награбленным.

Большинство людей нашего мира, хотя и не знают в подробностях успокоительных объяснений науки, так же, как и многие прежние люди не знали в подробности теологических объяснений, оправдывавших их положение, — все все-таки знают, что объяснения эти есть, что ученые, умные люди несомненно доказали и продолжают доказывать, что теперешний порядок вещей — таков, каким он и должен быть, и что поэтому можно спокойно жить в этом порядке вещей, не стараясь изменить его.

Этим только я могу объяснить то удивительное затмение, в котором находятся добрые люди нашего общества, искренно желающие блага животным, но с спокойной совестью поедающие жизни своих братьев.

Теория о том, что воля божия состоит в том, чтобы одни люди владели другими, очень долго успокаивала людей. Но эта теория, давая оправдания жестокости людей, довела эту жестокость до высшей степени и этим вызвала отпор и сомнение в ее истинности.

Так и теперь теория о том, что экономическая эволюция совершается по неизменным законам, вследствие которых одни люди должны собирать капиталы, а другие всю жизнь работать, увеличивая эти капиталы, приготавливаясь к обещаемому им обобществлению орудий производства, — теория эта, вызывая еще большую жестокость одних людей к другим, начинает также, в особенности среди людей простых, не одуренных наукой, вызывать некоторые сомнения.

Вы видите, например, грузчиков, губящих свою жизнь 37-часовым трудом, или женщин на фабрике, или прачек, или типографщиков, или все те миллионы людей, которые живут в тяжелых, неестественных условиях однообразного, одуряющего, подневольного труда, и естественно спрашиваете: что привело этих людей к такому положению и как избавить их от него? И наука отвечает вам, что эти люди находятся в этом положении потому, что железная дорога принадлежит такой-то компании, шелковая фабрика такому-то господину, и все заводы, фабрики, типографии, прачечные — вообще капиталистам, и что исправится это положение тем, что рабочие, соединясь между собою в союзы, кооперативные общества, стачками и участием в правительстве всё более и более влияя на хозяев и правительство, сначала добьются уменьшения часов работы и увеличения заработной платы, а под конец достигнут того, что все орудия производства перейдут в их руки. И тогда всё будет хорошо; теперь же всё идет, как должно итти, и изменять ничего не нужно.

Ответ этот не может не представляться неученым и, в особенности, русским людям очень удивительным. Во-первых, ни по отношению грузчиков или женщин на фабрике, ни всех миллионов других рабочих, страдающих от тяжелой, нездоровой, одуряющей работы, принадлежность капиталистам орудий производства ничего не объясняет. Орудия производства земледелия тех рабочих, которые живут теперь на железной дороге, вовсе не захвачены капиталистами: у этих рабочих есть и земля, и лошади, и сохи, и бороны, и всё, что нужно для обработки земли; точно так же женщины, работающие на фабрике, не только не вынуждены к этому тем, что у них отняты орудия производства, но, напротив, уходят большей частью против желания старших членов семьи из домов, где работа их очень нужна и где у них есть все орудия производства. В таком же положении находятся миллионы рабочих и в России, и в других государствах. Так что причину бедственного положения рабочих никак нельзя видеть в захвате капиталистами орудий производства. Причина должна заключаться в том, что выгоняет их из деревни. Это во-первых. Во-вторых же, избавить рабочих от этого положения даже и в том далеком будущем, в котором наука обещает это избавление, никак не могут — ни уменьшение часов работы, ни увеличение платы, ни обещаемое обобществление орудий производства.

Всё это не может улучшить их положения потому, что бедственность положения рабочих как на железной дороге, так и на шелковой и всякой другой фабрике или заведении, заключается не в большем или меньшем количестве часов работы (земледельцы работают, считая свою жизнь счастливою, иногда по 18 часов в сутки и по 36 часов подряд), и не в малом количестве платы, и не в том, что железная дорога или фабрика принадлежит не им, а в том, что рабочие принуждены работать в вредных, неестественных и часто опасных и губительных для жизни условиях городской казарменной жизни, полной соблазнов и безнравственности, и работать работу чужую и подневольную.

За последнее время часы работы уменьшились и заработная плата увеличилась, но это уменьшение часов работы и увеличение платы не улучшило положения рабочих, если иметь в виду не их более роскошные привычки: часы с цепочкой, шелковые платки, табак, вино, говядина, пиво и т. п., но их истинное благосостояние, т. е. их здоровье и нравственность и, главное, их свободу.

На знакомой мне фабрике шелковых изделий 20 лет тому назад работали преимущественно мужчины по 14 часов в сутки и вырабатывали рублей 15 в круг и большею частью отсылали эти деньги домашним в деревню. Теперь работают почти все женщины, работают 11 часов и вырабатывают некоторые до 25 рублей в месяц, в круг же более 15 рублей и большею частью, не посылая домой, все выработанные деньги проживают здесь преимущественно на наряды, пьянство и разврат. Уменьшение же часов работы только увеличивает время, проводимое ими в трактирах.