Алан Милн - Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)

И что делать теперь? Для гольфа слишком поздно. Снова поехать в «Лордс», а в гольф поиграть завтра? «Лордс» – самое подходящее место, чтобы нянчить ноющее сердце. Скамейки на трибунах утешительно жесткие, и вообще крикет – меланхоличный аккомпанемент к печальным мыслям. А потом при каком-то отличном, молниеносном ударе, при виде восхитительной координации ума и тела вдруг сознаешь, что женщины не так уж важны. Это мужской мир. Однажды, выходя с «Твикенхэма» после особенно увлекательного финала по регби, Барнаби наткнулся на плакат с очаровательной девушкой, одетой настолько скудно, насколько позволял муниципалитет Лондона: девица зазывала на «парад ножек», ревю с полуобнаженными танцовщицами в каком-то театре. «Что вы за дурочки? – подумал он он тогда. – Кому дело до ваших ножек?» Но это было до того, как он встретил Хлою.

Телефон зазвонил, как раз когда он подошел к двери. Он решил было не брать трубку, но это мог быть кто-то с предложением поиграть в гольф, кто-то, кто знает, что он не в редакции. Крикет или гольф или что угодно на открытом воздухе и подальше от женщин с их салонными играми.

– Алло, – сказал он.

– Ах, милый, ты еще тут. Я так боялась, что ты уже ушел.

– А… алло!

Он едва с ней не разминулся!

– Голубчик, я тут подумала… Ты сегодня вечером очень занят?

– Нет.

– Тогда почему бы нам не провести вместе чудесный вечер? Последнее время у нас всегда только ленч бывает.

– Почему бы и нет?

– Давай попробуем. Куда пойдем? Ах, я уже знаю! Как насчет шоу в «Ипподроме»? Или тебе будет там скучно?

– Нет. Прекрасно.

– Или тебе бы хотелось куда-нибудь еще?

– Нет. Я за «Ипподром».

– Ну, если тебе это понравится, милый, тогда давай пойдем. А потом могли бы поужинать, верно? Конечно, если тебе захочется, милый…

– Господи милосердный, конечно, пойдем ужинать!

– А потом, может, пойдем куда-нибудь танцевать. Правда, приятно было бы?

– Чудесно.

– Ах, милый, я так рада. И ты не сердишься на меня, что я так тебе навязалась?

– Дорогая! Когда за тобой зайти?

– Дай-ка подумать. Не думаю, что в обед, верно? Почему бы тебе не прийти в половине седьмого или на секундочку пораньше, и мы вместе выпьем по коктейлю с чипсом?

– Коктейлю с чем?

Хлоя рассмеялась.

– Нет, золотко, совсем не то, что ты подумал, это просто закуска. Картофельный ломтик. Недавно они прямо-таки ворвались в мою жизнь. – Она снова рассмеялась. – Я чувствую себя гораздо счастливее, чем десять минут назад. А ты?

– Гораздо.

– Ура!

– Ура! Ты модно оденешься?

– Очень. У меня есть новое платье. Специально для тебя, дорогой. Надеюсь, ты не сочтешь его неприличным.

– Буду очень разочарован, если не сочту.

Счастливый смех, а потом:

– Ах, милый, я правда люблю куда-нибудь с тобой ходить.

– И я.

– Обязательно надень черный галстук, дружочек, потому что я люблю тебя таким.

– Хорошо.

– Дорогой, я просто должна принять ванну.

– Ладно, голубка. В семь двадцать пять.

– Гули-гули. Что будешь делать сейчас?

– Наверное, в «Лордс» поеду.

– Развлекайся, золотко. Передавай привет обоим судьям и скажи, что я ужасно счастлива, потому что сегодня проведу вечер с моим любимым мужчиной. Обещаешь?

– В любом случае собирался. Думал, наверное, в перерыве на ленч. Чтобы не прерывать игру.

– Как тебе будет удобно, милый. Грейс играет?

– Он умер.

– Ах да, ты же мне говорил. Тогда передай привет Брэдмену. Он-то играет?

– Он в Австралии.

– Ну тогда пошли ему телеграмму и скажи, что сегодня я иду танцевать с моим любимым мужчиной.

– Непременно.

– А как насчет Хоббса? Он-то играет?

– Он отошел от дел.

– Похоже, никто не играет. Но кто-то же должен выбить одиннадцать?

– Дорогая, я играю, и ты играешь, и какое нам дело, играет ли кто-то еще?

– А кто говорил, что нам есть дело? Люблю тебя, милый. Во всяком случае, ты будешь думать, что я так сказала, потому что в суде я буду все отрицать. Все, что я скажу сегодня под воздействием коктейля, не может быть использовано против меня в суде. Я тебя обожаю… или я думаю о ком-то другом? Милый, я просто должна принять ванну. А ты меня удерживаешь. Точно не хочешь, чтобы я была чистой. Эллен! Пока, ангел. Ровно в семь тридцать.

– В семь двадцать пять. Пока, моя милая.

– В семь двадцать четыре. Благослови тебя Бог, голубчик.

– В семь двадцать три. Пока, милая.

– Ухожу на семь двадцать три, ухожу, ухожу… до свидания, мистер Раш… ушла!

Но нет. Телефон зазвонил, пока он все еще думал, какая она милая.

– Алло, дорогой! Оказалось, у меня есть еще минутка свободная, пока Эллен ищет мыло. Знаю, что оно у нас есть, потому что помню, как на прошлой неделе им пользовалась. Что ты делаешь сегодня вечером? Что-нибудь интересное?

– Тихонько сижу дома и читаю «Богатства народов» Адама Смита [66].

– О! Он хорош?

– Очень.

– Это роман, где девушка думает, что влюблена в другого, но тот другой влюблен в другую девушку, поэтому они не вместе?

– Ты думаешь про «Происхождение видов».

– Верно. И я много про Дарвина думаю. Я ни о чем больше не думаю.

– Дорогая, я забыл спросить… Как насчет орхидей?

– Ах, какой ты милый! Но право же, дорогой, я не вполне понимаю, как найти для них место, то есть выше талии.

– Хорошо. Но ты могла бы прикрепить их к сумочке или к накидке…

– Право же, нет, голубчик. Ты и так слишком добр ко мне. Только ты, пожалуйста.

– Хорошо, дорогая.

– А теперь я тебя оставлю. Почему бы нам хорошенько не поговорить как-нибудь по телефону? Жизнь – сплошная спешка, мистер Раш. Не успеешь прийти, а уже бежишь. До встречи, золотко.

– До встречи, дорогая Хлоя.

На сей раз она была такова.

По пути в «Лордс» Барнаби думал: «Я самый заурядный на свете человек и зарабатываю самый заурядный оклад в самой заурядной на свете конторе, а Хлоя – Та Самая Женщина с большой буквы, единственная и неповторимая, и у ее ног весь Лондон. Нет герцога или миллионера, гения или министра, который не женился бы на ней завтра же, будь он холост, и не развелся бы ради нее, если женат. Если она выйдет замуж, а однажды она должна это сделать, она выйдет как раз за такого, а не за ничтожество, у которого всего 600 фунтов в год… Укладка и примерки для Хлои – то же самое, что играть в гольф или смотреть матч крикета для меня: неотъемлемая часть бытия. Выходить в свет с нужными людьми, бывать в нужных местах в нужное время и с нужным постоянством, чтобы не слишком редко и не слишком часто встречаться с нужными мужчинами, и при этом самой выглядеть именно так, как надо, – все это ее работа, ее профессия, как у любого мужчины, какая бы профессия у него ни была, как у меня – готовить к изданию книги. В неделе только семь дней, однако я принимаю как должное, что едва я требую один из них, всю сеть сложнейших договоренностей, которая составляет ее жизнь, приходится менять, заново утверждать, чтобы я получил отложенный для меня день, помеченный для меня и понимаемый как неприкосновенный, – а я лишь совершенно незначительный Барнаби Раш, которому решительно нечего ей предложить».