Джон Пристли - Затерянный остров

Теперь они шли вчетвером в «Серкл Бугенвиль», открытый клуб, про который и Терри, и Уильям уже успели наслушаться и начитаться. П.Т. Райли-старший и дядя Болдуин немало времени и денег просадили в этом клубе, поэтому в их рассказах он фигурировал частенько. На прибрежной улице они свернули в распахнутую дверь и поднялись по скрипучей крутой лестнице на широкую веранду. Повсюду бросалась в глаза обшарпанность, ветхость, неприбранность, в пустынной дальней комнате громоздились жалкие останки бильярдного стола. Зато на веранде с видом на лагуну бурлила жизнь — люди теснились за столиками, болтали, пили и броском костей определяли, чья очередь угощать. Вокруг царило радостное оживление, подогреваемое ромовым пуншем и коктейлями.

— Вон ваш пароход, — показал коммандер, когда они уселись.

Видеть «Марукаи» было странно — казалось, прошел уже не один день с тех пор, как они сошли на берег. Если бы Уильям вспомнил о пароходе, то представил бы его где-нибудь далеко в океане. Но белая громадина стояла тут, у острова.

— Скоро отчалит, — продолжил коммандер удовлетворенно, словно видел в регулярности морского сообщения и свою личную заслугу. — Если не ошибаюсь, в этом рейсе он стоит здесь всего двенадцать часов.

— Билл, смотри, вся компания в сборе, — обрадовалась Терри.

Действительно, по крайней мере половина сидящих здесь была с «Марукаи». Уильям заметил мистера Тифмана, с важным видом потягивающего ромовый пунш, — в полном соответствии с маршрутником, который велел именно в этот час пить ромовый пунш в «Бугенвиле». Были там и Бурлекеры со Стоками — раскрасневшиеся и шумные, Бурлекер в надетом набекрень цветочном венке. Тощая и сутулая миссис Киндерфилд веселилась вовсю в компании своего смуглого друга из второго класса, мрачного американца Джабба, дородной островитянки и еще нескольких человек. Второй помощник сидел с двумя симпатичными таитянками, Роджерс и какой-то небритый тип, не из числа пассажиров, угощали другую стайку местных девиц, белозубых и востроглазых. Бывшие попутчики замахали руками, приветствуя Терри и Уильяма.

Молодой серьезный китаец принес им четыре ромовых пунша.

— Дешево, — с сомнением глядя на свой бокал, проговорил Рамсботтом. — Но не сердито. Этот их французский ром, на мой вкус, как сладкое репейное масло для волос. Тошнотворный. А коктейль еще хуже. Слишком приторный и слишком крепкий. Сплошной спирт. Назвал бы его дамским, да только ни одна дама после него на ногах не устоит. Набери полный рот сахара и попроси кого-нибудь дать тебе мешком по голове, эффект тот же. Согласны, коммандер?

— Да, пойло отвратительное, — сурово ответил коммандер. — Но здешним в самый раз. Они все пьют именно для того, чтобы побыстрее отключиться. Не ради отдыха от трудов праведных, как бывало раньше. Они пьют, чтобы сбежать от действительности. Американский подход. — Спохватившись, он обернулся к Терри с извиняющейся улыбкой. — Простите, мисс Райли.

Она посмотрела на него пристально, потом тоже улыбнулась.

— Ничего страшного, коммандер Айвибридж. Вы мне никакого секрета не открыли. Вы даже вполовину не догадываетесь, как на самом деле обстоят дела с выпивкой в Америке… Но я не думаю, что цель — убежать от жизни. Наоборот, в Америке жизнь сама бежит так, что за ней не угонишься, и они хотят ее притормозить. Здесь, впрочем, не Америка, но американские привычки, как я погляжу, здесь пустили прочные корни.

— А мне тут нравится, — возвестил Уильям, удовлетворенно оглядываясь вокруг.

Клуб походил на старый потрепанный бурями корабль, залитый ромом «Летучий голландец» с душой нараспашку. Сколько всего он, должно быть, перевидал на своем веку! Наверняка именно здесь начинались и заканчивались тысячи безумных романов, на этом разваливающемся балконе рождались десятки Илиад и Одиссей.

— На безрыбье сойдет, — снизошел Рамсботтом. — Хотя я бы с большей охотой посидел в отеле «Мидланд» в Манчестере. Но лучшего здесь не сыщешь, а тут хотя бы весело. Только подумайте — за десять фунтов это заведение можно купить со всеми потрохами, но поди ж ты, народ готов ехать сюда за полтысячи, даже за тысячу миль. Этот клуб славится на всю округу, а округа здесь гигантская, на две тысячи миль в любую сторону ничего и близко похожего нет. О, вот и моя знакомая.

К ним подошла высокая таитянка в ярко-желтом шелковом платье, с белым цветком за ухом и улыбнулась Рамсботтому, который радостно воскликнул:

— Здравствуй, Хина, дорогая! Тебе негде сесть? Присаживайся к нам. Что будешь пить?

Она села, озарив всех улыбкой, и Рамсботтом наскоро представил присутствующих. Терри и гостья обменялись взглядами, полными глубочайшего искреннего любопытства, словно увиделись на берегу необитаемого острова. Обе девушки были красивы совершенно противоположной красотой. Очарование таитянки выглядело более мягким, женственным, ближе к безыскусной грации лани — настоящее дитя солнца, тропических дождей, плодородной земли. Терри же ослепляла своим стальным блеском, казалась тверже, но при этом более хрупкой. На фоне таитянки стала заметнее беспокойная, вызывающая природа ее красоты. И если таитянка представлялась Уильяму лишь декорацией, то Терри, покорявшая его сердце каждой своей черточкой, воплощала романтику как таковую — вся изумрудная Полинезия служила драгоценной оправой ее собственному блеску.

Таитян-ка Хина пробормотала на очень ломаном английском что-то про какого-то Тарса Флока.

— Это который писатель? — уточнила Терри. — Я слышала, что он где-то здесь. Ты ведь читал его, Билл?

Уильяму действительно довелось прочитать пару приключенческих повестей мистера Флока, где на мифическом Диком Западе влюблялись друг в друга мужественные бандиты и прекрасные дочери богатых скотоводов.

— А что он здесь делает? — полюбопытствовал он.

— Рыбачит, — ответил коммандер. — Выходит в море на своей яхте и ловит крупную рыбу. Я с ним тут побеседовал на днях. Тот еще хам.

— А если этот Тарс Флок уедет, — вставил Рамсботтом, — у местных просто не останется тем для разговора. Целыми днями только и слышно про него и его рыбу, в печенках сидит. Вот так вот, Дерсли. Я-то думал, меня тут потешат леденящими душу историями — как в журнале «Кругозор». А здесь все разговоры сплошь о ценах на копру — как в Манчестере сплошь о ценах на хлопок, самую малость о море, а все остальное время талдычат об этом Тарсе Флоке и его улове. Я уже и сам могу о нем книгу написать, даром что я здесь без году неделя.

Несколько минут спустя Уильяма и Терри окликнули знакомые с «Марукаи» и начали представлять разным островитянам — Уильям, к собственному удивлению, убедился, что Рамсботтом ничуть не преувеличил: за каждым столиком непременно упоминался Тарс Флок и его уловы. Впрочем, упоминались и другие имена, одно из которых заставило Уильяма вздрогнуть. Гарсувин. Гарсувин! Он уже успел забыть о существовании этого странного типа, но теперь память всколыхнулась и тревожно забурлила. Как Уильям ни старался, совесть норовила уколоть. Перед глазами снова возник навязчивый образ «белого» клоуна.