Джон Пристли - Затерянный остров

Повернувшись к своему соседу по столу, невысокому американскому агенту средних лет по фамилии Уотерс, Уильям спросил мимоходом:

— Я слышал, тут говорили о некоем Гарсувине. Вы его знаете?

— Гарсувин… Да, одно время он сюда частенько наведывался.

— А сейчас он живет здесь?

— Нет. Бывает по делам. Дела у него с размахом, вложил уйму денег практически на всех островах по округе. Но сам тут больше не живет. Иногда приезжает на яхте. Вы его знаете?

— Встречались в Англии. Один раз.

— Странный он тип, этот Гарсувин. Я бы вам много занятного порассказал. Вы спросите при случае.

Смятенный Уильям пообещал, однако лишь из вежливости. Ему хотелось только одного — поскорее забыть о мистере Гарсувине, стереть из памяти его печальные глаза.

— Билл! — Терри возникла из ниоткуда. — У меня для тебя новости. Меня только что познакомили кое с кем из Суффолка, Англия. Да-да, Суффолк, Англия. Иди сюда, я тебя представлю.

Уильям вопреки мнению Терри совсем не обрадовался перспективе встретить земляка, однако послушно последовал за ней к столику у дальней двери, где сидели человек в летах и миниатюрная аккуратная дамочка. Мужчина по фамилии Добсон, англичанин, жил на Таити уже давно, а из Суффолка приехала как раз его соседка. Звали ее миссис Джексон, и оказалась она вдовой новозеландского шкипера. У нее было миловидное открытое лицо с серыми глазами, веснушчатым курносым носом и улыбчивым ртом — неприметная, не красавица, довольно невзрачная, заурядная, простая, доброжелательная женщина лет тридцати. Уильям не испытывал к ней неприязни, однако и интереса она у него не вызывала, к сожалению, а поскольку родину он покинул не так давно, то соскучиться по соотечественникам в отличие от нее еще не успел. Она же находилась вдали от Англии не первый год, поэтому встрече обрадовалась несказанно.

— Так вы из Бантингема, мистер Дерсли? — воскликнула она с ласкающим слух восточноанглийским выговором. — А я из Ипсвича! Родилась там и прожила всю жизнь, до двадцати лет. Потом перебралась на четыре года в Лондон. А теперь уже шесть лет как уехала из Англии.

— И хочет вернуться, — вставил Добсон, очевидно, не разделяющий этого желания.

Миссис Джексон закивала с жаром и посмотрела доверчивым детским взглядом на Уильяма и Терри.

— Да, очень хочу! До смерти хочу обратно. Мистер Дерсли, если вы тут задержитесь, то моя тоска по родине разыграется не на шутку. Но вы ведь расскажете мне, как там сейчас дела в Суффолке, в Ипсвиче и в Бантингеме? Обещаете?

— Разумеется, — ответила за него Терри. — Вам, землякам, нужно познакомиться поближе.

Уильям дал слово, хотя этот напор ему не понравился. Он сбежал из Бантингема, чтобы повидать Южные моря, и встретить Терри. У обладателя такого богатства ни миссис Джексон, ни ее тоска по Суффолку не вызывали ни малейшего отклика. Однако в глубине души он ей сочувствовал. Какая же она невзрачная, какая скучная — бедняжка! — рядом с ослепительной Терри…

Миссис Джексон пила только лимонад со льдом и определенно чувствовала себя неуютно в «Бугенвиле». В восьми милях от Папеэте у нее имелось бунгало с маленькой плантацией, где она недавно открыла пансион, подумывая о расширении участка и превращении его в настоящий отель. Все это Уильям узнал в следующие несколько минут, а потом толпа на веранде начала расходиться. Пассажирам пора было возвращаться на «Марукаи». Получив от миссис Джексон скомканное, но радушное приглашение заглянуть в гости, Уильям и Терри распрощались и вместе со знакомыми пассажирами двинулись в сопровождении коммандера и Рамсботтома на причал, где уже было достаточно тесно.

Они с Терри ненадолго поднялись на борт и перекинулись парой прощальных слов почти со всеми бывшими попутчиками.

— Вот так, сэр! — торжествующе возвестил мистер Тифман. — Я отлично провел время на Таити, и все прошло точно по графику. Утром тур на катере вокруг острова. Пообедал настоящей местной кухней в «Загадке» — ну, вы знаете, туда все ходят пробовать местную кухню. Днем покатался на лодке с прозрачным дном над коралловыми рифами, посмотрел на ныряльщиков за жемчугом. Выпил ромовый пунш и коктейль «Радуга» в «Бугенвиле». Не видел только, как девушки танцуют хулу, но, я так понимаю, по нынешним временам это сложно организовать, ее теперь почти не танцуют. Вот теперь отчаливаю. Да, сэр. Заметим, судно отходит тютелька в тютельку. До свидания, мистер Дерсли. Рад был познакомиться. Что особенно хорошо в таких долгих путешествиях — встречаешь много замечательных людей.

На этом Уильям распрощался с мистером Тифманом, увозящим свой великий маршрутник, свой плащ-дождевик-плед, свой жуткий галстук и три застиранных носка в неизвестные дали. Счастливого пути, мистер Тифман, скатертью дорога!

Вся четверка вернулась на шумный причал и вместе с остальными провожающими помахала рукой отчаливающему «Марукаи». У Уильяма слегка защемило сердце — словно он прожил на этом пароходе не десять дней, а много лет. Терри, наверное, тоже стало грустно, судя по тому, как она сжала руку Уильяма. Некоторые таитянки залились слезами — не потому, что пароход увозил их родных и любимых, а потому, что слезы лучше всего отражали царившее на причале настроение. С палубы донесся слегка насмешливый пронзительный гудок. «Марукаи» с величайшей осторожностью развернулся и взял курс на узкий выход из лагуны, а потом, выбравшись в открытое море, начал стремительно уменьшаться.

— Все, теперь нам цивилизации долго не видать, — заметил Рамсботтом, вместе со всей компанией провожая пароход взглядом.

Над островом Муреа, похожим на комок черной бумаги, бесновался закат, жонглируя разноцветными огнями, отдергивая одну оранжево-карминовую завесу за другой, приоткрывая на миг бескрайние бледно-зеленые дали и небесные врата над отполированными до блеска клыками ада. Затем сгустилась тьма, в которой одиноким светлячком виднелся «Марукаи». Папеэте, сразу став загадочным и таинственным, принялся пританцовывать под далекие гитарные переборы. Всю дорогу до гостиницы Уильяма преследовал пьянящий цветочный аромат.

Уже через неделю Уильяму казалось, что он живет на Таити не первый месяц. В этой влажной духоте словно вязли и растворялись все воспоминания об остальном мире. Нельзя сказать, что дни сливались в один, равно как и ночи. Однако ночами приходилось тяжелее, поскольку духота и комары не давали заснуть, и Уильям коротал время до четырех утра, наблюдая, как меняется остров за окном. Какой-нибудь комар обязательно умудрялся проникнуть под полог и донимал своим назойливым писком. Дни тянулись долго (в семь утра выходили купаться, завтракать заканчивали к девяти, спать укладывались поздно), и каждый приносил свои открытия.