Томас Пинчон - Винляндия

— Ценю поддержку, старина, но я всё равно тогда был рад не путаться на пути у Эктора, да ‘ще так, чтоб жопа в не слишком большую мясорубку попала. — Но понимал: как и все страдальцы Ящикоманы, он, должно быть, на самом деле думал, пока они с младенцем делали ноги, что на этом всё, кончилось, пора переходить к рекламе и роликам серии для будущей недели… Френези, может, и нет больше, но навсегда останется его любовь к Прерии, будет гореть ночничком, вечно поблизости, пусть хладная и тусклая, но зато всю ночь… И Эктор, в актёрской своей буквальности и буротуфельной конформности, хоть в то же время и душевнобольной, никогда больше не обеспокоит его окружающей среды. Чёртов дурень Зойд. Настолько сбрендил от тех мифических деньков высокой драмы, что позабыл: им с Прерией на самом деле запросто придётся много лет жить и дальше, когда те завершатся.

Весь оставшийся день ему казалось, будто куда б он ни заехал, на него странненько поглядывают. Помощник подавалы в «Секвойном рукаве», готовя столики к обеду, пропал на задах ресторана, где телефон, едва Зойд нарисовался в дверях. Официантки в «Le Bûcheron Affamé» [26] Голодный дровосек (фр.) . сгрудились в углу, зашептались, бросая на него неспешные взглядики через плечо, которые даже ему трудно было истолковать иначе, нежели как жалостливые.

— Здрасьте, дамы, как сегодня тёплый салат с уткой? — Но никто не выступил ни с чем, что бы превышало мимолётное упоминание о вездесущем, хоть и неназываемом Экторе. Вернувшись на трассу, Зойд оборонительно послушивал во все стороны, нипочём не скажешь, откуда выпрыгнет сбесившийся от Ящика беглец из Детокса. На следующей своей остановке, в «Гумболайе», посреди шпыняющих желудок ароматов Блюда Дня тофу à la étouffée [27] Зд.: на пару (фр.) . , Зойд спроворил себе конторский телефон, позвонить Доку Дальши непосредственно в его крыло «Винляндского дворца».

— НИКОГДА, — ответил бойкий женский голос на другом конце.

— А? Я ж пока вас даже никуда не позвал.

Её голос упал на пол-октавы.

— Это про Эктора Суньигу — может, вам лучше повисеть на линии. — После краткой записанной программы музыкальных тем из знаменитых телепрограмм, включился сладкозвучный д-р Дальши.

— Не хочу вас волновать, Док, — сказал Зойд, — но мне кажется, он меня преследует.

— У вас… такие ощущения давно? — В глубине, на каком-то проигрывателе, Зойд мог расслышать, как Маленький Чарли и «Ночные коты» поют «Сбрендил от ТВ».

— Ага, в случае с Эктором лет пятнадцать-двадцать. Кое-кто на киче дольше парится.

— Послушайте, я могу привести своих людей в готовность, но не думаю, что мы сумеем защищать вас круглосуточно, или как-то. — Где-то на этом месте шеф-повар ‘Ти Брюс сунул голову в дверь и завопил:

— Ты ещё говоришь? — и, судя по виду, ему не терпелось выдворить отсюда Зойда, хотя прежде у них в традиции было засиживаться за бенье и кофе с цикорием.

После ракообразных дел следующей остановкой Зойда стали «Зановорожденные» Рика-с-Чиком аж на косе Старый Большой Палец, мастерская по автомобильному преобразованию, расположенная среди штабелей брёвен и окружных гаражей. Хозяева её, близнецы из округа Гумбольдт, обрели Иисуса и начальные инвестиции примерно в одно время, при топливной панике семидесятых, когда ради налоговых послаблений за выпуск первого в США пассажирского дизеля «Дж-М» взяли свой движок V-8 от «кадиллака» на 5,7 литра и, в некоторой спешке, преобразовали его. В последовавший за сим сезон покупательского разочарования знатоки движков, включая Рика и Чика, обнаружили, что способны зарабатывать по $2500 за один заказ, снова обращая эти непродуманные двигуны в бензиновые. Вскоре они расширились до корпусных работ, поставили сарай для покраски и стали делать больше заказных модификаций и конверсий, а со временем превратились по всему Побережью и за Сьеррами в олицетворение второй жизни для любых автомобилей.

Стоя с близнецами, когда Зойд подъехал, располагалась юридически двусмысленная бригада эвакуаторов — Эусебио Гомес («Вато» [28] От исп. жарг. «чувак». ) и Кливленд Леповерн («Кровник»), все вместе изображая почтительную живую картину — созерцая редкий, легендарный (кое-кто полагал, и фольклорный) «эдсел-эскондидо», нечто вроде «форда-ранчеро», только помясистей, с витийством хромовых акцентов, среди коих и та хорошо известная проблемная решётка радиатора, ныне щербатая от многих лет солёного тумана, который Вато и Кровник только что слебяжили на землю с флагмана «Буксировки В-и-К» — «ф350», «El Mil Amores» [29] Тысяча любовей (исп.) . . Зойду стало интересно, какие сценарные перспективы кувыркаются сейчас в головах партнёров. Всякий раз приезжая сюда, они вели с близнецами некую изощрённую парную игру, чьё основное правило заключалось в том, чтобы не произносить вслух, откуда на самом деле возникло транспортное средство под — иногда глубоким — вопросом, даже не намекать, что юридическая формулировка «акт обращения» может тут приобретать некое дополнительное значение.

Сегодня, вдохновившись волной наблюдений йети в бассейне реки Мэттол, Вато почти убедил уже скептически настроенных аналогов, что «эскондидо» был найден брошенным на полянке, а хозяев его спугнул йети, на чьей территории, стало быть, расселся автомобиль, бери-не-хочу, отчего забор его мальчонками, которые совсем случайно оказались в тех своясях дебрей, превратился в целое приключение, исполненное рисковых обрывов, уходов из-под носа и сорвиголовного полноприводья всю дорогу, за которым на каждом повороте следили, разинув рты, Рик и Чик, кому в конце концов Кровник, обычно итоживший подобные процедуры, выложил:

— В общем, раз йети у нас форс-мажор, у нас законные права на вознаграждение за спасённое имущество. — Оглоушенные, близнецы кивали в слегка различающихся темпах, и ход уже принималась набирать ещё одна история о сумеречной переконфигурации, о которой вскоре в их деле заговорят все.

Зойд, и без того дёрганный от людской реакции на себя весь день, отнюдь не успокоился от того, как всё собрание при его приближении раздробилось на краткие нервные кивки и мановенья. У них случилась эдакая четырёхчленная перепасовка зырками, коя в итоге на ведение беседы с Зойдом номинировала Кровника.

— Опять что-то с Эктором, не?

— Слыхали, он вернулся, — сказал Кровник, — но то не он, Кровник, то, эм-м, кто-то другой. А мы с напарником просто хотели узнать, планируешь ли ты сегодня ночевать на базе?

Вот опять тот же глубокий дёрг за кишечник. Зойд знал, что давным-давно в Сайгоне Кровник далеко не раз слышал подобное предупреждение от тех вьетконговских элементов, в чьих интересах было оставить его живым и в деле.