Томас Пинчон - Винляндия

Весь этот день и следующий Такэси ходил, чувствуя себя свалкой токсических отходов. Его пронзали симптомы всего, особенно — торакальные и абдоминальные. Он прекратил заказывать доставку в номер, потому что его тошнило от вида пищи. Последний удар молота его настиг, когда он получил из чистки свой костюм — тот, что на нём был до столкновения с ДЛ и после неё, — и увидел, что в нём полно дыр, каждая от пяти до десяти сантиметров в поперечнике, спереди на пиджаке и по верху брюк, все края драны и черны, как будто горели и гнили одновременно. Он позвонил в «дорай куриинингу» [77] Химчистка ( яп., искаж. англ. dry cleaning). , там извинялись, но ничем помочь не могли.

— Применяли перхлорэтилен — как мы его ко всему применяем! Я поразился — когда все эти дырки полезли!

— Полезли? Куда полезли?

— Вширь! Всего за несколько секунд! Никогда такого не видел!

Потея и весь боля, глубоко обеспокоенный, Такэси срочно записался на приём к одному штатному лепиле «Жизни и He-Жизни Вавадзумэ», не забыв прихватить с собой и недужный костюм. Д-р Оруни разложил его на смотровом столе и отправил по нему какой-то автоматический сканер, а они с Такэси тем временем в соседней комнате смотрели на видеоэкран, представлявший данные в графическом и печатном виде.

— Всё это точки тревоги, — врач показывая курсором узор дырок. — Какая-то странная, разъедающая энергия — весьма отрицательная! Вы с кем-то дрались?

Такэси вспомнил то, весь день пытался не вспоминать — американскую девушку — как она пялилась, ужас и неудачу у неё на лице перед тем, как она развернулась и сбежала. Врачу он рассказал об их рандеву в «Хару но Депаато», пока тот подвергал Такэси урезанному медосмотру, мрачно похмыкивая насчёт всего, что, похоже, обнаруживал. Но вообще-то ничего и не проявилось, до анализа мочи. Док Оруни вынул из маленького холодильника бутылку скотча «Сантори», нашёл два картонных стаканчика, налил им по полному 90 %-ному, закинул ноги на стол и скорбно предался загадке.

— Рака нет, цистита нет, камней нет. Белки, кетоны, всё это — в норме! Но с вашим мочевым пузырём происходит что-то очень чудное! Как травма, только — гораздо медленней!

— Мы — не можем поконкретнее?

— А что, вы — считаете, можно это найти где-нибудь в какой-то — актуарной таблице смертности? И как только увидите шансы, узнаете имя, оно само уйдёт?

— Оно — не часто же бывает, нэ?

— Я такого никогда не видел — только читал статьи, слышал разговоры в гольф-клубе — анекдоты. Если желаете, могу отправить вас к тому, кто изложит вам подробнее…

— Так а что вы мне сможете тогда сообщить?

— Когда-нибудь слышали о Вибрирующей Ладони?

— Ага — сам там раз-другой бывал.

— Это не бар, Фумимота-сан. Техника совершения покушений — со встроенным замедленным действием! Её изобрели много сот лет назад малайские китайцы, а наши собственные ниндзя и якудза переняли. Сегодня её преподают по нескольким методикам — действие одно и то же!

— Она это со мной сделала? — Действие? — Но я же ничего не почувствовал.

— Дэва [78] Ну, что… (яп.) . — вот это хорошие вести для вас! Вроде бы, чем легче касание — тем дольше вам суждено прожить!

— Ну и — насколько дольше?

Док какое-то время похмыкал.

— Насколько легче?

В лифте вниз Такэси ехал один, полностью охваченный, весь спуск, страхом смерти. Теперь он чувствовал каждую свою страждущую точку тревоги, считал различные свои натужные пульсы, воображал, как его поток ци, в вихренье — запруженный, зловеще перенаправленный, запятнанный, потерявшийся — медленно уничтожает его нутро. Теперь когда б ни пошёл по малой нужде — повод для ужаса.

— Моя же порочность — меня и доконала! — Слишком поздно даже угрызаться за годы, профуканные на едва ли поддержание в себе жизни, кою теперь он видел глупой и эмоционально нездоровой. Из лифта он вывалился под объединённым воздействием бибоха, скотча и какого-то нового транквилизатора, про который никто ничего не знал, но торговый разъяснитель оставил целый бочонок его образцов в приёмной с табличкой, побуждавшей прохожего брать, сколько влезет, поэтому некоторые бы сочли это говорливостью, но на деле несомненно корни этого состояния уходили в царство химии.

Вернувшись в гостиницу, он обнаружил билет в «Эс-эф-экс» на вечерний «красноглазый», с запиской от Двухтонки Кармине, выражавшей сочувствие в связи с недавно постигшими его неудобствами и надежду, что, оказавшись в Сан-Франциско, он установит коммуникацию с прилагаемым телефонным номером. А какая разница? пожал плечами Такэси. Сложил в ручную кладь двухнедельный запас амфетаминов, смену белья и лишнюю рубашку и сел в гостиничный автобус до Нариты.

Часы в самолёте оказались среди наихудших у него в жизни. Пил он неуклонно, а когда вспоминал — глотал капсулы замедленного действия, заряженные декстроамфетамином плюс амобарбиталом. Некоторое время ушло на то, чтобы прочесть вкладыш к транкам, подобранным у дока. О, хо, хо! Поглядите-ка на все эти противопоказания! Срань всех разновидностей, и без того кишевшая у него в организме, фактически, воспрещена.

— Тогда! — вслух, — раз такое дело… — он заказал себе ещё выпить и проглотил ещё сколько-то транквилизаторов. Сосед по креслу его, серьёзный с виду гайдзинский предприниматель с наладонной компьютерной игрой, что до сего момента притягивала к себе его внимание, перевёл взгляд на Такэси и некоторое время глаз с него не спускал.

— Вы же не с собой кончаете, верно?

Такэси энергично ухмыльнулся.

— Самоубийство? На-а! He-а, дружище, просто — пытаюсь расслабиться! То есть — вы разве любите летать? А? как задумаешься — обо всех вероятностях…

Молодой человек, хоть и у окна, изо всех сил постарался отодвинуться. Такэси гнул своё:

— Вот, хотите попробовать такую? А? они — на самом деле очень хороши. «Эвоэкс», слыхали когда-нибудь? Что-то новенькое!

— Тут где-то скрытая камера, верно? Это реклама? — Вопрос прозвенел едва ль не молитвенно в сём окружении, в игрушечном окошке облака из детской книжки с картинками в лунном свете, на лицах и документах колышется электрическое сиянье, в наушниках безаффектная музыка, вероятно потустороннее происхождение безумия Такэси…

— Вас — это в натуре заинтересует! — начал Такэси, — может даже — скажите мне, что я, по-вашему, должен сделать — потому что если честно, сам я ума не приложу! — после чего пустившись тарабанить всю историю, без утайки всех медицинских подробностей. Вьюноша в костюме более чем желал слушать что угодно, если это могло оттянуть тот миг, легко себе представимый, когда Такэси извлечёт оружие и примется бегать в исступлении по проходам.