Фрэнсис Фицджеральд - Издержки хорошего воспитания

Мерлин, задохнувшись от потрясения, взволнованно шагнул навстречу.

— Добрый день, — произнес он и тут же умолк.

Почему, он и сам толком не знал, однако почувствовал, что в жизни у него вот-вот произойдет что-то очень важное, и ничего другого от него не требуется: только обратиться в слух и выжидающе помолчать. Но прежде чем это очень важное начало происходить, Мерлин ощутил, как перехватившая у него дыхание секунда растянулась во времени: за стеклянной перегородкой, отделявшей от магазина небольшой офис, он увидел недоброжелательную конусообразную голову своего работодателя — мистера Мунлайта Квилла, занятого корреспонденцией. Увидел он и мисс Маккракен с мисс Мастерс — два клока волос, нависшие над кипами бумаг; увидел над головой алую атласную лампу и в приливе радости отметил, насколько приятно и романтически выглядит, благодаря ее свету, книжная лавка.

Вот тут-то это самое и произошло, вернее, начало происходить. Кэролайн взяла лежавший поверх стопки томик стихов, рассеянно пролистала страницы точеными белыми пальчиками и вдруг непринужденным жестом швырнула книжку к потолку, где та угодила в алый абажур и повисла там, оттягивая освещенный атлас темным выпуклым прямоугольником. От удовольствия Кэролайн рассмеялась молодым заразительным смехом, который Мерлин тотчас же подхватил.

— Она там застряла! — весело воскликнула Кэролайн. — Застряла, правда?

Обоим это происшествие показалось шедевром блистательного абсурда. Они хохотали вместе, их смех разносился по всей лавке, и Мерлин радовался тому, что голос у Кэролайн оказался таким мягким и полным волшебства.

— Возьмите другую, — услышал Мерлин свои слова, — вон ту, красненькую.

От этого предложения Кэролайн зашлась от хохота — и ей пришлось опереться на стеллаж, чтобы сохранить равновесие.

— Возьмите другую, — кое-как выговорила Кэролайн между приступами хохота. — Фу-ты ну-ты, возьмите другую!

— Возьмите две.

— Это надо же, возьмите две. Ах ты господи, да я сейчас умру от смеха. Ладно, давайте…

Подкрепляя слова делом, Кэролайн схватила книжку в красной обложке и плавной гиперболой запустила ее к потолку, откуда та спланировала на абажур по соседству с первой. После чего оба смогли только раскачиваться взад и вперед от припадков неудержимого смеха, затем по взаимному согласию возобновили забаву — на сей раз синхронно. Мерлин взял объемистый, в подарочном переплете том французского классика и швырнул его по спирали вверх. Восхищенный собственной меткостью, он в одной руке зажал какой-то бестселлер, а в другой — трактат о птицах и, затаив дыхание, дождался броска Кэролайн. Дальше дело пошло без остановки: временами они метали книги поочередно, и Мерлин любовался тем, как изящно каждое ее движение; временами кто-то один производил серию бросков, используя для этого первую попавшуюся книгу, и, едва проводив ее полет взглядом, тотчас брался за следующую. Минуты через три стол заметно очистился, а алый атласный абажур так разбух от тяжести, что ткань, казалось, готова была вот-вот лопнуть.

— Глупая игра баскетбол! — презрительно фыркнула Кэролайн, отправив в воздух очередную книгу. — А уж в каких блумерах играют школьницы — сплошная жуть!

— Да, идиотизм, — согласился Мерлин.

Кэролайн помедлила с очередным броском и неожиданно положила книгу на прежнее место.

— Ну вот, места теперь хватает, можно и присесть, — заметила она серьезным тоном.

Места на столе действительно хватило для двоих. Мерлин, слегка обеспокоенный, взглянул на мистера Мунлайта Квилла за стеклянной перегородкой, но все три головы по-прежнему, с тем же усердием, корпели над бумагами: никто из них явно не замечал, что происходит в лавке. Поэтому, когда Кэролайн, помогая себе руками, вскочила на стол, Мерлин невозмутимо последовал ее примеру; они уселись рядышком, пристально глядя друг на друга.

— Я должна была вас увидеть, — начала Кэролайн, и в ее карих глазах мелькнуло сочувствие.

— Понимаю.

— Это все из-за прошлого раза, — продолжала Кэролайн чуточку дрожащим голосом, хотя она и старалась придать ему уверенности. — Я перепугалась. Мне не правится, что вы берете еду с комода. Я так боюсь, что вы… что вы проглотите запонку.

— Да, однажды я чуть было ее не проглотил, — нехотя признался Мерлин, — но это, знаете ли, не так-то просто. То есть плоскую часть проглотить нетрудно, да и вторую тоже, если по отдельности, но чтобы проглотить запонку целиком, для этого нужно иметь совершенно особое горло.

Мерлин не переставал дивиться, откуда у него берется находчивость и галантность, с какими он отвечает Кэролайн. Впервые в жизни слова неслись к нему опрометью, пронзительно умоляя их употребить, и послушно выстраивались в строго организованные взводы и батальоны, подводимые исполнительными адъютантами в виде абзацев.

— Вот это-то меня и напугало, — проговорила Кэролайн. — Я знала, что для этого нужно иметь совершенно особое горло, но знала также — во всяком случае, уверена была, — что у вас такого нет.

Мерлин с готовностью кивнул:

— Нет. Такое горло стоит целую кучу денег, а у меня, к сожалению, их гораздо меньше.

Этого признания он не стыдился, — скорее даже, оно доставило ему удовольствие: он чувствовал, что Кэролайн поймет все, что бы он ни сказал и ни сделал, и меньше всего осудит его за бедность и полную невозможность когда-либо из нее выбраться.

Кэролайн взглянула на свои часики и, тихонько охнув, соскочила со стола:

— Уже шестой час! А я и не заметила. Мне нужно быть в «Рице» в половине шестого. Давайте поскорее управимся, я заключила пари.

Они дружно принялись за работу. Перво-наперво Кэролайн со свистом запустила в полет монографию о насекомых, которая вдребезги разнесла стеклянную перегородку, за которой помешался мистер Мунлайт Квилл. Владелец книжной лавки, вскинув голову, оторопело огляделся по сторонам, смахнул со стола осколки и вновь углубился в корреспонденцию. Мисс Маккракен и бровью не повела; одна только мисс Мастерс, вздрогнув, испуганно ойкнула, но тут же вернулась к прежним занятиям.

Но и Мерлину, и Кэролайн это было решительно все равно. В буйном приливе энергии оба кидали книгу за книгой куда попало: порой в воздухе оказывались три-четыре одновременно — они ударялись о стеллажи, разбивали стекла картин на стенах и падали на пол порванными и растрепанными. По счастью, не зашел никто из покупателей — иначе наверняка он бы туда больше ногой не ступил; шум стоял ужасный: что-то плюхалось, хлопалось, рвалось, рассыпалось, временами раздавался грохот и звяканье стекла и слышалось учащенное дыхание двух книгометателей, перемежавшееся взрывами смеха, с которым они иной раз не могли совладать.