Айрат Галиуллин - Тигры и земляника

Элис губы разлепила и спрашивает почти шепотом: «Ты кто?» Девчонка, не переставая хихикать, посмотрела вниз. Я тоже взгляд опустил и вижу – по ее ноге что-то течет. И у стоп медленно натекает лужица. Смотрю на Элис… она уже совсем белая. Хотел я подойти поближе, ну, поддержать ее, но не дошел. Не успел.

«Я твоя мертвая дочка», – улыбаясь, говорит девушка. У Элис закатываются глаза, и она оседает на бетонный пол.

Секунды две-три ничего не происходило. Все словно впали в ступор.

«Ты, мудак! – заорал я наконец. – Отвянь от нее!» А Дьяболо берет девчонку за руку, закидывает АКМС за спину и, усмехаясь, уходит в темноту.

Конец акта. Антракт.

А нет, еще не антракт. Мы привели Элис в чувство, посадили на пол, сами рядом примостились. Долго молчали, потом Фиш спрашивает: «Элис, у тебя были… извини… выкидыши?»

Я отвечаю – ну, за нее: «А ты, дружок, тоже иногда тормозишь».

Вот теперь антракт. Пошли покурим.

Бессонная ночь.

Невыносимая

сюрность бытия.

А теперь хорошая новость, дружище. Ты думаешь, я сейчас где курю, в дурке? Ха-ха!

Те двое на меня насели… «Тебе нужно выписываться, Виргус, – говорит Элис. – Ты здоровый человек, и нечего…» Я объясняю – в психушке присмотр, защита, случись что – Альфред Вульфович рядом. А Фиш на меня оценивающе смотрит: «Сам-то как думаешь – ты нормальный? Если сомневаешься, тогда лучше полежи, конечно».

Ну, после таких слов выбора не осталось, дружище, сам понимаешь. К тому же я подумал – если сменить обстановку, может, книга интереснее станет. Не все же про желтый дом нудеть, нужны и лихие повороты сюжета.

На следующий день пришел на прием и говорю: «Альфред Вульфович, вы правы. Каюсь – симулянт я. Не велите казнить, велите на волю выпустить. В пампасы». Поговорили в последний раз, я дал обещание с глупостями покончить, и – на выписку.

Все отделение меня провожало, дружище, включая персонал. Кое-кто из сестричек чуть слезу не пустил. А соседям по палате я сказал прощальное слово, ну, типа напутствия – мол, тоже валите отсюда, вы же здоровые люди и нормальнее многих, кого я в жизни видел.

В общем, несколько дней уже дома. У Ботана, то есть.

Ботан, кстати, в первый вечер отмочил корку. «Знаешь, Виргус, – говорит, – давай отметим твое возвращение нетривиально». Я отвечаю: «Друг мой, мысль представляется мне весьма любопытной. Только будь любезен, расшифруй, что означает «нетривиально» применительно к данной ситуации?» – «Не будем пить алкоголя», – кротко говорит Ботан. Я, конечно, прифигел: «Не верю своим ушам, любезный! Ужель сей миг небеса не обрушатся на землю?»

Но так мы и сделали. Заварили хорошего кофе, до которого Ботан большой охотник и великий умелец готовить. Поставили бобину с записью Телониуса Монка (я говорил, дружище, что у Ботана катушечный магнитофон «Маяк-203»?)…

Сидели в темноте и слушали джаз. Молча.

Пили кофе.

Курили.

Думали.

Хотелось бы на этом закончить, дружище, но это будет не вся правда. Потому что потом мы все равно сходили за вином и надрались.

Ну, мы подумали – возвращение нетривиально отметили, а теперь можно и по-человечески посидеть.

: )

Салюд фсей кампанеи! Кагдила?

Получается у меня писать в стиле Ацкого кактуса? =)

Продолжаю рассказ о Зазеркалье. Сейчас уже не получится восстановить в памяти события последовательно и полно, поэтому напишу о том, что вспомнится. И по возможности постараюсь выделить…

Фиш предложил нам свою помощь в решении жизненных проблем. Признаться, я не ожидала такого от Адьютанта! И сперва не поняла, как из Зазеркалья можно воздействовать на реальный мир. Потом подумала – почему бы не попробовать? И мы договорились объединить усилия и помочь друг другу.

Разумеется, наивно полагать, что Виргус и Фиш серьезно повлияют на мою жизнь. Но я буду рада, если мой опыт психолога поможет им выйти из тупика. И женский взгляд на мужские заморочки никогда не помешает =).

Проблемы и цели каждого прояснились благодаря четким, а временами и жестким вопросам Фиша. Надо признать, он молодец – принялся за дело энергично и действовал довольно грамотно. Правда… не слишком ли много наобещал?

Когда мы остались наедине, я спросила: «Ты действительно считаешь, что Виргус может разбогатеть за полгода? Это нереально, Фиш». Он ответил: «Ему достаточно получить первые плоды и поверить, что цель достижима». В словах Фиша есть смысл, но я все равно не могу представить Виргуса в роли олигарха! Он настолько человек искусства, что без музыки, мне кажется, задохнется. Вспоминаю один разговор…

Мы на крыше небоскреба. Теплая ночь, звезды, внизу до горизонта миллионы светлячков… Мы так и не узнали что это за город, но не Казань и не Москва точно.

Дверь, из которой мы вышли, исчезла, а больше их на крыше не обнаружилось. Виргус сказал: «Фигня, вообразим любое место и перенесемся!». На что Фиш резонно заметил: «Да, но для этого нужна хоть какая-нибудь дверь». А я не волновалась – у меня было ощущение, что портал в свое время обязательно появится.

Мы с Фишем сели в шезлонги – их там целые штабели, а Виргус взобрался на полуметровый бортик крыши, раскинул руки и замер. Как большая птица перед полетом. «Виргус, что ты делаешь?» – спросила я немного встревоженно. «Медитирую» – ответил он. Немного постоял, затем спрыгнул и сел рядом.

- Знаете, как у меня иногда бывает? – сказал он непривычно тихо. – Я хожу, чем-то занимаюсь… И вдруг приходит чувство… даже не чувство – состояние… – Казалось, Виргусу трудно подбирать слова. – Я понимаю, что его нужно выразить, выплеснуть – прямо сейчас. Меня швыряет к саксу и я играю! Музыка рождается сама по себе, мне нужно только дать ей дорогу… Такое классное ощущение!..

Он умолк.

- Я понимаю о чем ты, – сказал Фиш. – Красивая комбинация или удачный ход в игре вызывают похожие чувства.

- А мне такие эмоции приносит любовь, – сказала я. – К друзьям, маме, сыну… особенно к сыну. Он уже большой, но порой нахлынет такая нежность, что хоть бы голос его услышать… Конечно, иногда до слез, до спазмов хочется, чтобы кто-то побыл рядом, сказал теплое слово, но чаще, – я рассмеялась, – сама обрушиваю на ближних переполняющие чувства.

- Да, чувства льются через край… и становятся музыкой. – Виргус задрал голову и посмотрел в звездное небо. – В такие минуты я становлюсь Богом. Всевышним. Я ощущаю единство с миром, постигаю суть всего, я могу объять необъятное и… Ради этого стоило бы жить.

- Что мешает? – холодно спросил Фиш.

- Контраст слишком велик. Когда выныриваю из состояния – вокруг все та же безнадежная мутотень.

Мы посидели молча, погрузившись в свои мысли и любуясь ночным городом.