Айрат Галиуллин - Тигры и земляника

- Виргус…

- Ну чего тебе? – раздался голос издалека, с самого края сознания.

- Виргус, нам надо встретиться.

- Зачем? – донеслось после паузы.

- Надо. Прошу тебя. Давай поговорим.

Сопение. Потом недовольное бормотание:

- Хотел спрятаться Далеко в горах, но и Там слышен крик оленя.

- Виргус, пожалуйста!

Сопение.

- Виргус, ты можешь перенестись ко мне? Можешь перескочить расстояние…

- Ясен пень. Чего тут перескакивать – я в соседней комнате.

Открылась дверь… Виргус стоял в белой ночной рубахе ниже колен, волосы растрепаны, лицо заспанное.

- Ты так орешь, Элис, что весь замок перебудила.

- Ох… Как хорошо, что ты здесь!

Виргус прошлепал ко мне.

- Куда упасть-то? На кровать сяду, подвинься… Ну, чего хотела?

Я собралась с мыслями.

- Виргус, надо найти Фиша. С ним что-то неладное, я чувствую.

- Да ну его на хрен! С чего бы это?

- Виргус, без него нам не выбраться из Зазеркалья. Мы погибнем.

- Ну и что? Разве мы не этого…

- Нет, Виргус, мне уже не «ну и что». Надо собраться вместе.

Он помолчал.

- Элис, Фиш – убийца.

- Нет.

- Что?

- Он не убивал.

Виргус взял меня за руку.

- Слушай, подруга… Только без истерик. Я на днях встретил Дьяболо, и знаешь, что он лепит? Фиш замочил не только Алекса, но и…

- Я знаю. Но это неправда.

- Неправда?

- Фиш никого не убивал. Ни Алекса, ни Мурзилку, ни Настю.

- Но почему… – Виргус уставился на меня. – С чего ты взяла?

- Слушай внимательно. – Я сделала глубокий вдох и крепко сжала его кисть. – Он не может себе простить… В дальнем уголке сознания Фиш считает, что тогда – много лет назад – он мог уберечь, не допустить, предотвратить… И в глубинах Зазеркалья эта болезненная мысль исказилась таким чудовищным образом, что…

- Да ты гонишь!

Виргус вскочил и отнял у меня руку (в свете звезд я заметила отпечатки моих пальцев).

- Откуда ты знаешь?

Он не верил.

- Я долго думала, Виргус. И прислушивалась к себе. – Я опять глубоко вздохнула. – Теперь я точно знаю: вина Фиша лишь в том, что он взвалил на себя ответственность за их смерти.

- Ответственность?! Ага, блин. Дурдом какой-то. – Виргус сел и потер ладонями лицо. – У тебя нет сигарет? Ах да, ты же… Короче, надо подумать.

- Виргус, нам надо срочно найти Фиша. С ним что-то произошло, понимаешь, у меня явное ощущение, что…

- Погоди, не тарахти! Дай сосредоточиться. – Он потер лоб. – Допустим – пока только допустим! – Дьяболо хочет нас разлепить, потому что с каждым поодиночке справиться легче. И решил воспользоваться…

.

…Мы нашли Фиша, но в первую минуту не узнали. Я прикусила губу, когда разглядела в избитом до полусмерти человеке знакомые черты.

Лицо Адъютанта походило на багрово-сизую подушку, обнаженное до пояса тело покрывали гематомы, грудь в корке запекшейся крови.

- Ты под трактор попал, что ли? – спросил Виргус (он пытался острить, но было видно, что ошеломлен не меньше моего).

- Ага, – Фиш шевельнул опухшими губами. – Под БМП.

Он выпрямился, лицо его исказилось от боли, и Адъютант привалился к дереву.

Мы помогли ему дойти до поляны и уложили в траву. Виргус развел костерок – просто так, для уюта, ведь солнце вовсю светило в зеленом небе… Да, я не ошиблась – в этом необычном месте все оказалось шиворот-навыворот! Небо изумрудного цвета, кусты оранжевые, плоды деревьев с синими кронами – темно-фиолетовые и имели привкус ванили (я не удержалась, попробовала). Вода в янтарной реке, что текла неподалеку, пахла чаем и лимоном…

- Есть буддийская притча, – Виргус подкинул в огонь голубые ветки. Ночная рубаха Советника прожглась в нескольких местах, но его это не смущало. – Два монаха чапали по своим делам и возле неглубокой, но бурной речки увидели девушку. Она не решалась перейти на другую сторону – течение слишком сильное. «Давай я помогу тебе», – предложил старший монах. Он посадил девушку на закорки и перенес через реку. Та поблагодарила, и чуваки отправились дальше. Идут себе, идут, час прошел, другой… Вдруг молодой монах говорит возмущенно: «Зачем ты это сделал? Нам нельзя прикасаться к женщине, ты нарушил правила!» А его пожилой спутник отвечает: «Я перенес девушку – и забыл. А ты до сих пор тащишь ее с собой»…

На дерево грузно опустилась белая сова. Она раскрыла клюв и защелкала соловьем.

- Мы все совершаем ошибки, – Я посмотрела на разбитое лицо Фиша и мне захотелось погладить его по голове как маленького. – Мы все небезгрешны. Но ты, по крайней мере, честен. У тебя хватает мужества называть вещи своими именами, а это трудно. Страшно. И я так не могу. Вернее, не могла, но решила…

- «Сказали мне, что эта дорога меня приведет к океану смерти, и я с полпути повернула вспять. С тех пор все тянутся передо мною кривые, глухие, окольные тропы…» – задумчиво проговорил Виргус.

- Что-то знакомое, – сказал Фиш, глядя в небо.

- Ёсано Акику, – ответил Виргус, – поэтесса японского серебряного века. – Он помолчал. – И танка называется…

Я растерла между ладонями травинку. Она пахла апельсинами.

- Трудно сочинять хайку? – вдруг спросил Фиш. Виргус пожал плечами.

- Да не так уж… Могу научить.

- Научи, – сказал Фиш.

- Ты серьезно?! – оживился Виргус. – Не вопрос, старик, хоть сейчас! – Он вскочил и обежал вокруг костра, затем опять сел, скрестив ноги по-турецки.

У меня на душе стало легко-легко…

Училка

Вот и хорошо, что вы встретились! Я рада. И танка мне понравилась, замечательный стишок!

Выхухоль

я эти строки где-то встречал. у Стругацких, кажется.

а что касается Фиша… как я понял, он бывший бандюк, но ведь исправился ))

Элис

Я не говорю, что Фиш ангел. В юности он был хулиганом, и в его жизни, думаю, случалось всякое. Виргус тоже шалопай еще тот =)

Но теперь я вижу – мне есть чему у них научиться.

Месье Буноff

«Чтоб мы не унижались за гроши, Чтоб мы не жили, мать, по-идиотски, Ушел из жизни хулиган Шукшин, Ушел из жизни хулиган Высоцкий…»

Ацкий кактус

точняк. хулеганы – двиготели прагреса

мисье буноф, сам напесал?

Месье Буноff

Что вы, юноша… Это Гафт.

Вначале появилась «танка» – пятистрочное стихотворение, состоящие из двух частей. Первые три строки назывались «хокку», они задавали тему, а завершалась танка противопоставлением или неожиданным поворотом.

Сказала она:

«Вернусь через мгновенье»,

И я ждал ее.

Предрассветную луну

Долгие месяцы жду.

Позже хокку выделилась в обособленный жанр – хайку. Стихи без финала, как бы зависшие и оставляющие возможность додумать и дочувствовать.

Грузный колокол.

А на самом его краю

Дремлет бабочка.