Удивительные истории нашего времени и древности

Губернатор Янь, согласно донесению, в свою очередь написал донесение вышестоящему начальству. Надо сказать, что в то время вся провинция Хэбэй находилась под властью Ань Лушаня. Узнав, что убили Фан Дэ и таким образом лишили его одного из доверенных лиц, Ань Лушань в ответ прислал распоряжение во что бы то ни стало найти убийцу. Когда Ли Мяню стало это известно, он побоялся, что его могут впутать в это дело, простился с губернатором Янем и вернулся к себе на родину в Чанъань. А тут как раз случилось так, что в то время Ван Хуна посадили в тюрьму и всем, кто по его донесению в свое время был лишен должности, вернули их посты. Ли Мянь снова был назначен на прежнюю должность начальника уголовного следствия, а потом не прошло и полгода, как он получил повышение и стал цензором.

Однажды, проезжая по одной из улиц Чанъани, Ли Мянь заметил человека в желтой куртке верхом на белом коне. Двое слуг-иноземцев следовали за ним. Человек перебирался на другую сторону перекрестка. Не считаясь с тем, что идет процессия начальника, он пытался прорваться прямо через строй свиты Ли Мяня. Окрики служителей ямэня на него не действовали. Присмотревшись к этому человеку, Ли Мянь узнал в нем рыцаря, отомстившего за него Фан Дэ. Ли Мянь тут же спрыгнул с коня, поклонился своему благодетелю и сказал:

— Благородный рыцарь, как поживаете вы?

— О! Вы еще помните меня! — улыбаясь, проговорил тот.

— Денно и нощно вспоминаю о вас. Как мог я вас не признать! — сказал Ли Мянь и тут же предложил: — Прошу зайти ко мне в ямэнь посидеть.

— В другой раз непременно нанесу вам визит, а сегодня никак не могу. Но, — добавил он, — если не пренебрежете, может быть, поедем вместе ко мне. Как вы на это посмотрите?

Ли Мянь охотно принял приглашение, и они поехали рядом.

В переулке Цинъюаньфан они спешились, вошли в небольшие ворота какого-то дома, прошли еще несколько ворот, и вдруг перед ними вырос огромный особняк и ряд высоких зданий, вздымавшихся к самому небу. Слуг в усадьбе были целые сотни.

«Действительно, необыкновенный человек!» — подумал про себя Ли Мянь. Рыцарь пригласил его войти в зал; они снова приветствовали друг друга и сели, как подобает гостю и хозяину.

Вскоре был накрыт стол, по богатству и роскоши превосходивший столы князей. Тут же позвали девиц, которые стали играть на музыкальных инструментах, и все это были ясноокие и сверкавшие белизною зубов красавицы.

— Прошу не обижаться, что на столе скромное угощение, недостойное вас, знатного человека, — говорил рыцарь, потчуя Ли Мяня.

Ли Мянь еще и еще благодарил его; за столом они говорили о героях и храбрых мужах древности и нынешних времен и лишь поздно вечером разошлись.

На следующий день Ли Мянь приготовил подарки и опять явился с визитом к рыцарю, но на этот раз дом был пуст, и никто не знал, куда переехал его владелец. Вздыхая, Ли Мянь отправился к себе.

Впоследствии Ли Мянь дослужился до поста советника при дворе, и ему был пожалован титул князя удела Цяньго. Ван Тай и Лу Синь благодаря Ли Мяню тоже получили небольшие должности.

В стихах говорится:

Эти стихи написал один умный человек. Но по поводу последних строк: «И только знанья старцев не стоят ни гроша» — следует еще потолковать.

Рано ли удается человеку служебная карьера или поздно — зависит, как правило, от того, что ему написано на роду. Если один начинает преуспевать рано, а другой добивается своего поздно, это еще не значит, что первый достигнет в жизни многого, а второй не выдвинется потом. Глупо зазнаваться лишь потому, что ты молод, и неразумно махнуть на себя рукой только из-за того, что ты стар.

Нельзя судить о том, молод человек или стар, исходя только из его возраста. Вот, скажем, *Гань Ло: в двенадцать лет он стал министром, а в тринадцать умер. Значит, двенадцать лет для него были порой седины, беззубого рта, старческой сутулости, и в двенадцать лет его уже, собственно, нельзя было считать молодым; а после того его жизнь очень скоро оборвалась. Или возьмем *Люй Шана: тому было восемьдесят лет, когда его, удящего рыбу на берегу реки Вэй, увидел Вэнь-ван, увез в собственной колеснице и возвел в ранг своего наставника. После смерти Вэнь-вана, при У-ван, Люй Шан стал военным советником, помог У-вану одолеть *Чжоу Синя, основать династию Чжоу, которая царствовала восемьсот лет, и был награжден уделом в княжестве *Ци. Править уделом он послал своего сына, а сам остался при дворе государя и умер в сто двадцать лет. Кто мог предположить, что восьмидесятилетнему рыбаку суждено будет сотворить столько великих дел и прожить так долго! Выходит, что в восемьдесят лет Люй Шан, собственно, был в поре юнца, начинающего по-взрослому зачесывать волосы и носить шапку совершеннолетия, в поре, когда юноша держит первые экзамены в училище и становится *сюцаем, в поре молодого жениха. И, конечно, его нельзя было называть стариком даже в его восемьдесят лет.

Но люди над всем этим не задумываются и обычно считаются только с теми, кто богат и знатен сегодня. Повстречают юнца из знатных и богатых и давай льстить ему, заискивать перед ним, а к пожилому неудачнику относятся неуважительно. Это и называется «судить поверхностно и мало понимать». К примеру, крестьяне, бывает, сажают ранний рис, а бывает — поздний, и никогда нельзя заранее знать, какой из них даст лучший урожай. Не случайно древние говорили: