Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 1

Полковник Сандельс, отправленный Клингспором в Куопио, шел с торжеством тем самым путем, на котором за несколько времени пред сим следовали Булатов и Обухов с целью отрезать шведское войско от Улеаборга и принудить его к сдаче. Сандельса встречали везде с энтузиазмом, и вооруженные толпы охотников присоединялись к нему на каждом переходе. 30 апреля слабый русский отряд, после краткой перестрелки оставив свой госпиталь с 250 больными во власть шведам, выступил из Куопио. Сандельс двинул часть своего отряда вперед, и русские должны были уступить не только Варкгауз [1315], но даже Сант-Михель [1316], почти пограничное место. Шведы решительно торжествовали в Северной и во всей Восточной Финляндии.

На морском берегу, где находился сам главнокомандующий с главными силами, важнейшее событие было покорение крепости Свеаборга [1317], которую многие писатели называют Северным Гибралтаром (хотя без всяких основательных причин), и крепости Свартгольма. Обе крепости после довольно продолжительной осады сдались на капитуляцию. До появления в свете сочинения А. И. Михайловского-Данилевского писатели спорили между собою о причинах, побудивших шведов сдать эти два важнейшие пункта, особенно Свеаборг, перед самою оттепелью, когда должно было ждать скорой помощи из Швеции. Даже граф Павел Петрович Сухтелен в описании Финляндской войны оправдывает шведов. Но А. И. Михайловский-Данилевский приподнял завесу, скрывавшую тайну. Свартгольм сдался 6 марта, а Свеаборг 21 апреля. А. И. Михайловский-Данилевский на стр. 58 говорит: «Из переписки графа Буксгевдена можно вывести догадки, что к покорению Свартгольма были употреблены такие же средства, какие и противу Свеаборга, но верных доказательств на то в делах не находится». На представление графа Буксгевдена к награде генералов и офицеров за взятие Свеаборга военный министр граф Аракчеев отвечал (от 29 июля): «Государь полагать изволит, что при взятии крепости войска не столько участвовали, а успех приписывает единственно благоразумной предусмотрительности вашей» [1318]. Дело хотя и неясное, но довольно понятное. Душою переговоров с комендантом Свеаборга генералом Кронштедтом был инженер-генерал П. К. Сухтелен, и он склонил шведского генерала к сдаче, убедив в бесполезности обороны крепости, которой рано или поздно надлежало пасть от русского оружия. Главнокомандующий получил за Свеаборог Георгия 2‐го класса, чем он был недоволен, надеясь получить Георгия 1‐го класса. Генералу Сухтелену дано Владимира 1‐го класса [1319].

Мне кажется, что теперь, по прошествии сорока лет, не для чего спорить, каким образом взят был Свеаборг, почитавшийся неприступным. Довольно, что он взят и остался навсегда русским. В то время вообще говорили не только шведы и финны, но и наши офицеры, что Свеаборг взорвала «золотая бомба» [1320]. Если б это было и справедливо, то не только не уменьшает заслуги покорителей, а напротив, увеличивает заслугу, потому что сдача крепости на капитуляцию устранила кровопролитие. Был ли один народ в мире, который бы предпочел взятие крепости штурмом мирной ее сдаче? В войне позволены все средства к приобретению выгод, и все главнокомандующие пользовались всем, чем могли, чтоб достигнуть своей цели без кровопролития. Лазутчиков на войне вешают, а между тем употребляют, не стыдясь, обращения с предателями для блага войска и успехов войны. Мне кажется, что в сдаче Свеаборга весьма важную роль играли нелюбовь всех высших шведских чиновников к королю, почти общее отвращение от войны и весьма вредная для государства система содержания войска, по которой оно вместо жалованья наделяемо было казенными землями. От генерала до простого солдата каждый имел свой участок по чину и был сельским хозяином. В уверенности, что Швеция не может противостоять России и защитить отечество, финские генералы, офицеры и солдаты неохотно сражались, когда русские прокламации обещали оставить за ними их участки, т. е. мызы и хутора (бостели и торпы), где находились их семейства. Временный энтузиазм в Финляндии был только метеор в этом общем направлении умов.

В доказательство нашего мнения, что император Александр давно помышлял о покорении Финляндии и что это завоевание почитал довершением великого подвига бессмертного Петра, служит торжество, бывшее в Петербурге по случаю покорения Свеаборга [1321], который называли тогда ключом Финляндии. Все знатные особы и иностранные послы приглашены были в Исакиевский собор, возле которого стояло под ружьем все войско, бывшее в Петербурге. В 11 часов утра государь император выехал верхом из Зимнего дворца, а вся императорская фамилия прибыла в каретах, и после молебствия в Исакиевском соборе государь поехал к войску, а императорская фамилия поместилась на эстраде, устроенной вокруг монумента Петра Великого, мимо которого войско проходило церемониальным маршем, отдавая почесть творцу новой России, подвинувшему пределы ее до Балтийского моря и помышлявшему о водворении их на Ботническом заливе. Скромный Александр не хотел присвоить себе помысла своего великого прапрадеда, довольствуясь исполнением.

Но когда в Петербурге праздновали взятие Свеаборга и почитали всю Финляндию покоренной, дела наши были в самом дурном положении. Исключая береговую часть от Гамлекарлеби вниз до Русской границы, почти вся Финляндия находилась во власти шведов. На Аландских островах составился заговор к изгнанию русских. 24 апреля прибыли военные суда с отрядом войска из Швеции и пристали к одному из ближних к шведским берегам островов. В одно время поднялись все жители островов, кроме Кумлинга [1322], где стоял полковник Вуич с главным отрядом, и бросились на русских. На островах было по нескольку десятков русских солдат, на иных не более двадцати. Нельзя было долго обороняться, и защищавшихся перебили, а спасавшихся в лесах переловили. 26 апреля шведские суда прибыли к Кумлингу, и начальник шведского отряда требовал, чтоб Вуич сдался в плен с отрядом. Вуич соглашался оставить острова без боя, но объявил, что если шведы не решатся отпустить его с оружием, то он будет драться до последней капли крови. Вуич пробовал переехать на твердую землю на бывших в его распоряжении лодках, но попытка не удалась, потому что солдаты наши не умели управлять парусами, и он принужден был остаться. У него было всего на Кумлинге не более 600 человек, противу которых 3 000 шведов и вооруженных поселян вышли в трех местах на берег с 9-ю орудиями и 28 апреля атаковали наш слабый отряд. Несколько часов наши дрались храбро, но картечные выстрелы расстроили русские ряды, и наши егеря побежали в беспорядке в деревню, преследуемые шведами и вооруженными крестьянами. Тут еще продолжался несколько времени бой; наконец у наших не стало патронов. Половина была перебита и переранена, всех оставшихся в живых забрали шведы в плен, вместе с полковником Вуичем [1323]. Аландские острова, имевшие тогда до 12 000 народонаселения, легко покоренные нами, перешли в руки шведов [1324].