Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 1

С величайшею поспешностью прибыл маркиз Паулуччи в Або и, даже не переодеваясь, поспешил к главнокомандующему с поручениями государя императора. Я уже говорил, что граф Буксгевден был непомерно горд, самовластен, не терпел никакого возражения и выходил из себя при малейшем отступлении от его воли. Прием его ужасал многих. Все боялись его и избегали по возможности встречи с ним.

Маркиз Паулуччи входит в приемную комнату и просит дежурного адъютанта доложить о нем. Адъютант отвечает, что главнокомандующий занят делами в своем кабинете и не приказал ни о ком докладывать. Несколько генералов и полковников уже с час дожидались в приемной комнате, пока главнокомандующий выйдет или позволит доложить себе об имеющих к нему надобность. Но маркиз Паулуччи, имея с собою слово государя , справедливо полагал, что он не обязан ждать, и стал побуждать адъютанта к докладу. Адъютант наконец решился пойти в кабинет и доложил графу Буксгевдену о маркизе Паулуччи, прибывшем с депешами от государя. «Пусть подождет!» – отвечает граф Буксгевден. Адъютант сообщил ответ маркизу Паулуччи. Маркиз изумился этим ответом и сказал адъютанту: «Пойдите и скажите графу, что я требую свидания с ним не для приятного препровождения времени, но для выслушания высочайшего повеления и что я не могу, не должен и не намерен ждать». Адъютант говорил с маркизом шепотом, все молчали, а он говорил громко, для того чтоб слышно было в кабинете. Невзирая на все доводы маркиза Паулуччи, адъютант объявил, что он не смеет в другой раз докладывать о нем. Маркиз Паулуччи настаивал и горячился, и вдруг дверь в кабинет быстро растворилась, и в приемную вошел главнокомандующий. «Кто здесь осмелился шуметь!» – спросил он грозно. «Я прошу доступа к вашему сиятельству по делу, не терпящему отлагательства, и прибыл к вам с высочайшим повелением», – отвечал маркиз Паулуччи. «Как вы осмелились шуметь, говорю я вам, – возразил в гневе граф Буксгевден. – Я прикажу вас немедленно расстрелять за ослушание моей воли!..» Маркиз Паулуччи отступил на три шага, заложил руки на груди и с своею саркастическою, неподражаемою и убийственною улыбкою возразил: «Нé, hé! Прикажите, ваше сиятельство, расстрелять! Мне будет весьма занимательно взглянуть, как расстреливают полковника, прибывшего в армию с высочайшим повелением, от лица государева, с приказанием и за объяснением к главнокомандующему! Нé, hé, hé! Этого я еще не видал в моей жизни!..» Граф Буксгевден поспешно возвратился в кабинет, сильно хлопнув дверью; но чрез пять минут, когда еще все бывшие в приемной зале не успели опомниться, маркиз Паулуччи был позван в кабинет. Эта странная встреча не имела дальнейших последствий. Во все пребывание маркиза Паулуччи в главной квартире он был принимаем главнокомандующим отлично.

Почти на целом свете так бывает, что если человек имеет право сам составлять проекты, планы и предположения и приводить их в исполнение, то он неохотно принимает чужие проекты и планы, когда ему должно их исполнять, потому что даже при самом счастливом успехе надобно разделить славу между изобретателем и исполнителем. Граф Буксгевден, который перед этим писал к государю, что он не может даже ручаться за удержание завоеванной части Финляндии, вдруг стал противником оборонительного плана и представил весьма основательные причины, которых я не привожу, потому что они изложены подробно в «Описании войны» А. И. Михайловским-Данилевским. Положение наше немногим улучшилось от прибытия отрядов графа Витгенштейна и князя Голицына, затруднив еще более продовольствие армии. Но граф Буксгевден решился действовать наступательно, принимая на себя всю ответственность, и с этим решением отправил маркиза Паулуччи к государю.

Войска наши расположены были в это время следующим образом. Граф Витгенштейн занял полуденный берег Финляндии [1469]; князь Голицын двинулся в середину ее в той цели, чтоб быть готовым подкрепить своим содействием те из отрядов, которые будут нуждаться в помощи. Князь Багратион с отрядом своим стоял у Або; генерал Тучков 1‐й в Куопио. Небольшой отряд графа Орлова-Денисова боролся внутри края с партизанами и восставшими крестьянами. Генерал-адъютант князь Петр Петрович Долгорукий с 4 000 вошел из Сердоболя в Карелию [1470], а действующий корпус генерала Раевского, состоявший из 6 000 человек, отступал перед графом Клингспором к Таммерфорсу.

Граф Буксгевден избрал графа Николая Михайловича Каменского, стоявшего с отрядом в Гельсингфорсе, для наступательных действий противу главной шведской силы, бывшей под начальством графа Клингспора, и, выслав для принятия начальства над отрядом Раевского, дал графу Каменскому следующее предписание: «Атака ваша должна быть решительна и устранить худые последствия, которые нас от отступления Раевского ожидают; словом, невзирая на малое число войск наших, вы должны разбить неприятеля. Боже помоги успехам вашим. От действия вашего зависит теперь внутреннее положение Финляндии в рассуждении спокойствия жителей и внешнее положение войск для защиты берегов. Буду с нетерпением ждать от вас известий. Взоры всей армии устремлены на корпус ваш».

Читая это, переносишься мыслью во времена Древней Греции и в блистательнейшую эпоху Рима! Вместо продовольствия, инструкции и операционного плана от главнокомандующего получено одно приказание победить и помоги Боже ! Что бы сказал об этом венский гофкригсрат [1471]во время Суворова? Но граф Буксгевден знал, кому поручает дело.

Граф Николай Михайлович (младший сын фельдмаршала Михайла Федотовича Каменского) родился в 1776 году, следовательно, тогда (в 1808 году) ему было только тридцать два года от рождения. Он воспитывался в том же Сухопутном шляхетном кадетском корпусе, в котором получил воспитание и отец его, но рано вышел из корпуса и дополнил образование дома под руководством своего родителя. Император Павел Петрович, быв чрезвычайно милостивым к отцу его, в начале своего царствования быстро двинул сына по службе, и в Итальянскую войну Николай Михайлович был уже полковником и командовал прославившимся под его начальством Архангелогородским гренадерским полком [1472]. Суворов, желая предоставить случаи к отличию сыну своего старого товарища, с которым он, однако ж, не ладил, посылал графа Николая Михайловича в самые опасные места, и молодой полковник всегда отличался и заслужил чин генерал-майора и несколько орденов на поле брани. В русской армии и в народе из всей Итальянской кампании остался в памяти только знаменитый Чертов мост . Этот мост, полуразрушенный, висящий над ужасной пропастью в горах альпийских, надлежало проходить под градом французских пуль, связывая офицерскими шарфами распадавшиеся бревна. С этим вечнопамятным делом сопряжено имя графа Н. М. Каменского. Он взял штурмом этот мост в главе храброго своего полка, бросившись первый вперед, с шпагой в руке. Суворов прозвал графа Н. М. Каменского в шутку Чертов Генерал . В кампании 1806 и 1807 годов граф Н. М. Каменский отличился под Данцигом, и хотя не мог освободить этого города от осады, но обратил на себя внимание обеих армий отчаянною храбростью и распорядительностью. Прибыв в Кенигсберг уже во время нашей ретирады из-под Фридланда, он искусным движением успел соединиться вовремя с главною армией и тем избавил ее от сильного натиска неприятеля. Кампанию кончил он в генерал-лейтенантском чине.