Джеймс Купер - На суше и на море. Сатанстое (сборник)

За это время все кругом совершенно изменилось. Огонь был залит на всем протяжении, и всюду царил полнейший мрак. Шум, крик и вой совершенно затихли; везде было тихо как в могиле. Даже наши раненые не издавали ни стона, ни жалобы; теперь нечего было больше опасаться нового нападения врагов, так как бледная линия на горизонте предвещала близость восхода, а индейцы никогда не нападают при дневном свете.

Теперь Герман Мордаунт принялся подсчитывать наши потери и потери неприятеля, стараясь выяснить наше положение. С этой целью стали искать Гурта, но оказалось, что его нигде не было; его никто не видел; точно так же исчез и Джеп. Тем временем уже почти рассвело. Мы не знали, какая участь постигла Гурта и моего несчастного негра, и поэтому вышли за ворота и стали обыскивать все места, где бы они могли укрыться и дождаться дня; затем мы вышли на равнину искать тела убитых товарищей. Уже ни одного трупа гуронов не осталось на поле сражения; наши же лежали у подножия скалы: оба переселенца и Прыгун; все они были скальпированы. Но от Гурта и Джепа не было видно даже следа.

Самой тяжелой для меня минутой было, когда около часа спустя после того, как мы вернулись из наших бесполезных поисков, мистер Мордаунт прислал позвать меня в гостиную, где они находились с Аннеке и Мэри Уаллас. Луч радости вспыхнул в глазах Аннеке при виде меня; Мэри же казалась пришибленной, удрученной; лицо ее было мертвенно белым. Аннеке заговорила первая:

– Хвала Господу, что Он сохранил вас невредимым. Наши друзья вернулись?

– Скажите мне скорее всю правду, мистер Литтлпейдж, я могу все выдержать, все лучше, чем эту страшную, мучительную неизвестность! Он был убит? Да? – спросила Мэри.

– О нет! Во всяком случае, я не думаю! Мы нашли бы его труп, но я боюсь, что его захватили в плен!

– Но скажите, они будут пытать его? Мучить? Гуроны подвергают пыткам своих пленников? Вы не знаете? Бога ради, не скрывайте ничего от меня!

При этом лицо ее выражало такую муку, глаза смотрели растерянно, губы дрожали.

Я знал, что она любит Гурта, и видел, что она невыносимо мучается.

– Не думаю, чтобы они стали мучить его! Нет, они, вероятно, взяли в плен и моего Джепа и скорее станут пытать его, чем мистера Тэн-Эйка!

– Ах, почему вы назвали его так? Разве вы не звали его давно Гуртом, или ваша привязанность к нему остыла?! – воскликнула Мэри.

– Упаси Господь! – возразил я. – Никогда моя дружба к нему не изменится; я полюбил его всей душой и сделаю все, чтобы прийти к нему на помощь!

– О, благодарю, благодарю вас! – воскликнула Мэри и, не будучи в силах больше сдерживаться, разрыдалась, припав головой к груди своей подруги.

Оставив барышень в гостиной, мы с Германом Мордаунтом прошли в его кабинет и стали советоваться, что нам предпринять, чтобы узнать, что случилось с Гуртом.

Мы позвали на совет Сускезуса и прежде всего спросили:

– Как ты думаешь, Сускезус, можно ли отправить к гуронам парламентера, чтобы узнать о судьбе наших товарищей и вступить с ними в переговоры относительно выкупа?

– Почему нельзя? Краснокожие хорошо принимают посланных! Посланные свободно приходят и свободно уходят! Как же заключить торг или договор, если скальпировать посланных?! Можно послать парламентера!

Действительно, даже самые дикие племена индейцев уважают парламентеров. Гуроны же, поддерживавшие самые близкие отношения с французами, были сравнительно культурные. Я предложил свои услуги в качестве парламентера, но Герман Мордаунт нахмурился и, по-видимому, не желал этого.

– Аннеке не простит мне этого! Вы не должны забывать, Корни, что вы теперь не принадлежите себе! Она будет в тревоге и отчаянии во время вашего отсутствия. Пошлем лучше нашего онондаго, если только он согласится!

– Что вы скажете, Сускезус, – спросил Мордаунт, – согласны вы пойти к гуронам парламентером от нашего имени?

– Почему же нет, если это нужно? Хорошо быть посланным! Что надо сказать?

И в один момент он был уже готов. Он смыл боевую татуировку с лица, натянул на себя холщовую рубашку и штаны и, взяв с собой белый флажок, направился в неприятельский лагерь.

Те полчаса, которые он отсутствовал, были для нас временем мучительного ожидания. Все мы, а также мистер Вордэн и Язон, вышли за ворота ожидать его возвращения и, наконец, к немалому нашему утешению, увидели, что следом за нашим парламентером идет небольшой отряд индейцев, среди которых мы увидели наших двух пленников. Индейцев было всего двенадцать человек, и все они были вооружены; они медленно вышли из оврага и шли по лугу, тянувшемуся до самого частокола; но, не дойдя четырехсот шагов до ворот, они остановились. Видя это, мы тоже в числе двенадцати человек вооруженные вышли им навстречу, но, пройдя половину расстояния, тоже остановились, как того требовал обычай.

Здесь мы ждали нашего парламентера, до этих пор все, казалось, шло как нельзя лучше.

– Какие вести? – спросил поспешно Мордаунт. – Наши друзья невредимы?

– Скальпы их не тронуты, – ответил онондаго, – десять человек накинулись на них двоих и схватили их! Откройте глаза свои, и вы их увидите!

– А гуроны согласны принять за них выкуп? Ром, карабины, порох, рис, одеяла – все это вы могли предложить от моего имени!

– Все, но это нехорошо! Они говорят, что все это они сами возьмут и даже еще больше!

– А между тем они все-таки пришли сговариваться? Что вы нам посоветуете делать, Сускезус?

– Пусть трое из ваших положат оружие и пойдут сговариваться с ними! Идите вы, священник и молодой вождь! (Так он называл меня.) Будет трое. Тогда три воина гуронов тоже положат оружие и подойдут к вам! Пленные ждут – это хорошо!

Мы точно выполнили все, что нам было предписано нашим советником, на полпути нас встретили три воина гуронов, в числе которых был и Мускеруск в качестве главного лица. Гурт и Джеп, со связанными за спиной руками, стояли на расстоянии ста шагов; на Гурте были только панталоны и рубашка, а на голове не было никакого головного убора; мне показалось, что на его рубашке была кровь, и я крикнул ему, желая узнать, не ранен ли он.

– Пустяки, Корни! Эти господа забавлялись тем, что, привязав меня к дереву, стали пускать вокруг меня и надо мной свои томагавки, вероятно желая доказать мне свою ловкость тем, что ни один из них не заденет меня. Но по неловкости их я все-таки получил две-три пустые царапины. Надеюсь, что наши дамы не встревожены событиями прошедшей ночи?!

– У меня есть для вас хорошие новости, Гурт, – крикнул я. – Сускезус, друг мой, спросите этих вождей, позволят ли они мне подойти к их пленнику, чтобы сказать ему несколько слов утешения! Скажите, что я их честью заверяю, что не сделаю ни малейшей попытки к его освобождению!