Джеймс Купер - На суше и на море. Сатанстое (сборник)

Когда мне исполнилось шесть лет, мне также дали молодого негритенка, который стал не только моей личной собственностью, но и моим наперсником и фактотумом, каким он остался и по настоящее время. Звали его Джекоб.

Аннеке Мордаунт также имела при себе молоденькую негритянку – ровесницу и наперсницу, которую звали Мэри, которая и теперь находилась при ней. Это была толстая веселая девушка с ярко-красными губами и ослепительно белыми зубами, страшно смешливая и живая.

– О, мисс Аннеке! Какое счастье! Кто бы мог подумать… Эти негры выписали со своей родины для сегодняшнего праздника живого льва!

– Живого льва? Ты это наверное знаешь?

– Как же, мисс! Все кругом об этом говорят… Это такое невероятное счастье!

Девушка была права; из нас никто никогда не видал льва. Плата за вход была один доллар для взрослых, половина – за негров и детей. Собрав все необходимые сведения, мы решили, что все, у кого хватит смелости и мужества встать лицом к лицу со львом, зайдут в балаган полюбоваться царем животных.

Посередине небольшого барака находился лев в большой железной клетке. Подходя к дверям этого балагана, многие заметно побледнели, в том числе даже и негритянки, но Мэри не была смущена, и в результате из всей молодой женской компании только она и ее молодая госпожа нашли в себе достаточно решимости, чтобы войти в барак. У кассы, когда надо было брать билеты, Дирк где-то замешкался, и возле Аннеке с одной стороны оказался я, с другой Язон, а Мэри – в арьергарде.

Вдруг Язон, который обыкновенно никогда не спешил раскрывать кошелек, к немалому моему удивлению, достал горсточку монет и, обращаясь к Аннеке, самодовольно сказал:

– Мисс, разрешите мне попотчевать вас этим удовольствием и вашу служанку также! Я буду в высшей степени счастлив угостить вас!

Аннеке заметно покраснела и стала искать глазами Дирка; прежде чем я успел раскрыть рот, она поспешила ответить:

– Не беспокойтесь, мистер Ньюкем, мистер Литтлпейдж будет столь добр взять билеты для нас!

– Помилуйте, какое же тут беспокойство! Это, так сказать, одно удовольствие! Весьма, можно сказать, желательный случай! – пытался возразить Язон, и, пока он разглагольствовал, я успел протолкаться к кассе, взять билеты и вручить их Аннеке; в этот момент к нам присоединился Дирк, и мы вошли все вместе в балаган.

Когда мы вышли оттуда, мисс Мордаунт подошла ко мне и сказала:

– Благодарю вас, мистер Литтлпейдж, что вы взяли мне билеты! Это составляет три шиллинга, если не ошибаюсь?

Я сделал утвердительный знак головой, после чего маленькая ручка ее коснулась моей, и деньги из ее руки перешли в мою. В тот же момент я почувствовал столь сильный толчок локтем в бок, что чуть было не рассыпал монеты; я оглянулся и увидел Язона, который позволил себе эту вольность.

– Вы с ума сошли, Корни! – воскликнул он, отводя меня в сторону по своей неизменной привычке к глупым таинственным выходкам на глазах у всех. – Разве возможно допустить, чтобы прекрасный пол сам за себя платил? Разве вы не видели, что я желал ее попотчевать, желал ее угостить этим зрелищем?

– Угостить? – повторил я. – И вы думаете, что мисс Мордаунт допустила бы, чтобы ее «угощали», как вы говорите?

– Да почему же нет? Какая же молодая особа пойдет с вами куда бы то ни было, если вы не угостите ее? Разве вы не заметили, как она была довольна, когда я ей предложил?

– Я заметил только, что она была очень неприятно поражена, когда вы ее назвали «мисс», и как она поспешила отклонить ваше предложение взять билеты! Это я все прекрасно заметил! – сказал я.

Не могу сказать, почему по-английски назвать молодую особу просто «мисс» считается в высшей степени невоспитанным и неприличным, самая элементарная вежливость требует прибавить непременно имя той особы, к которой обращаются. Во Франции же считается лучшим тоном говорить просто «mademoiselle» и прибавить к этому слову фамилию считалось бы почти дерзостью, как во Франции, так и в Испании, Италии и Германии.

Непозволительная фамильярность Язона возмутила меня, и я хотел дать ему это почувствовать.

– Вы положительный ребенок, Корни, – сказал педагог, – и ничего в этом не понимаете! Не мешайте только мне, и я все это дело поправлю!

И прежде чем я успел остановиться, он подошел к мисс Аннеке и, протягивая ей три шиллинговые монеты, сказал:

– Вы уж извините Корни, мисс, он еще очень молод и совершенно не знаком с обычаями света! Не обращайте на него внимания! Когда он станет немного постарше, то не будет в столь высочайшей степени опрометчив! – И он продолжал протягивать деньги мисс Мордаунт.

Та имела настолько такта, что обратила все это в шутку и ответила ему, насколько возможно, серьезно:

– Вы, право, очень любезны, мистер Ньюкем, но в Нью-Йорке принято, чтобы дамы в подобных случаях сами платили за себя! Когда мне случится быть в Коннектикуте, тогда я с удовольствием подчинюсь тамошним обычаям!

С этими словами она отошла от него.

– Вот видите, – сказал Язон, – она обиделась, что вы не угостили ее! Но все же три шиллинга сэкономили! – добавил он со вздохом облегчения, опуская деньги в карман.

Однако пора вернуться и ко льву!

У льва было очень много посетителей, так что к клетке трудно было пробраться, тем не менее Аннеке удалось подойти очень близко. На ней был ярко-пунцовый шарф, и, вероятно, это было причиной, что лев, просунув лапу между решеткой, захватил этот шарф и потянул его к себе. Видя это, я быстрым движением сдернул шарф с плеч девушки и, слегка приподняв ее на руки, отнес ее на несколько шагов в сторону. Все это произошло так быстро, что половина присутствующих ничего не заметила. Сторож подошел и отнял у льва шарф. Аннеке была в полной безопасности прежде даже, чем она поняла, какая опасность ей грозила. Дирка оттерло толпой, и он не мог до нее добраться. Язон же подошел лишь тогда, когда сторож вручил ему злополучный шарф. Аннеке быстро овладела собой и осталась еще с полчаса в бараке.

При выходе из балагана произошла рассказанная выше сцена с деньгами, после чего мисс Аннеке высказала намерение отправиться домой. Дирк предложил ей проводить ее домой, а мы стали прощаться с ней.

– Мистер Литтлпейдж, – проговорила девушка, прощаясь со мной, – я только теперь поняла, как много вам обязана! Все это случилось так быстро, и я была так смущена, что не нашла и сейчас еще не нахожу слов, чтобы отблагодарить вас! Но будьте уверены, что я никогда не забуду этого дня, и если у вас есть сестра, то скажите ей, что Аннеке Мордаунт предлагает ей свою дружбу и что ее молитвы за брата не могут быть более горячими, чем мои!

И прежде чем я успел собраться с мыслями, чтобы ответить ей, Аннеке уже удалилась и затерялась в толпе.