Джеймс Купер - На суше и на море. Сатанстое (сборник)

– А Аннеке! Где Аннеке? – крикнул я, не помня себя.

– Она не захотела выйти из саней. Я ее умоляла, просила, говорила, что вы обязательно вернетесь, но она не послушала!

Не слушая дальше, я кинулся вперед, перескакивая с одной льдины на другую, и вскоре увидел перед собой сани, которые медленно уносились вниз по реке. Но льдины шли здесь такой сплошной массой, что я, как по мосту, добежал до саней. Аннеке, спрятавшись в меха, на коленях молила Бога о своем спасении в каком-то экстазе. Когда она очнулась и увидела меня возле себя, то сразу спросила о Мэри Уаллас и успокоилась, услышав, что Гурт возле нее и что он не отойдет от нее ни на минуту. Я показал ей даже в тумане на их силуэты в тот момент, когда они вместе перебирались через пролив, отделявший этот остров от соседнего островка.

– Последуем за ними, – сказал я, – переправа еще возможна, и с того острова мы достигнем берега!

– Идите, Корни, спасайтесь сами! Вы – единственный сын, единственная надежда ваших родителей!

– Аннеке! Возлюбленная моя! Что вы говорите? Неужели вы думаете, что я оставлю вас, уйду без вас? Ведь вы тоже единственный ребенок у вашего отца! Разве вы забыли о нем?

– Нет, нет! Бежим, Корни, помогите мне выбраться из саней. Я пойду за вами хоть на край света, лишь бы только не причинить горя моему бедному отцу!

С этого момента она ни на минуту не падала духом. Не знаю, как описать то, что было дальше. Я почти не сознавал, что со мной; единственная мысль у меня была – спасти эту девушку; я совершенно забыл о себе. Мы бежали, перескакивая по льдинам через тот пролив, через который несколько минут тому назад переправились Гурт и Мэри, и очутились наконец на восточном берегу соседнего острова, рассчитывая таким же путем добраться с него до берега, но, увы, нас от него отделяла вода, несшаяся поверх льда, и на мой зов никто не откликался. Вдруг я ясно расслышал звук бубенцов; ближе и ближе, наконец в пятидесяти шагах от нас промчались сани. Кони неслись, как стрела, очевидно обезумев от страха. Я узнал эти сани и лошадей. Это были сани Германа Мордаунта. В них не было никого. Лошади кидались из стороны в сторону, сани, проносясь мимо нас, зацепившись за льдину, опрокинулись, затем снова перевернулись и понеслись дальше.

– Неужели есть еще, кроме нас, и другие несчастные в эту ночь на реке?! – воскликнула Аннеке.

Я ничего не ответил, но едва замерли вдали бубенцы, как до меня ясно донесся звук человеческого голоса. Мне показалось, как будто кто-то издали звал меня по имени. Аннеке это тоже показалось. Голос этот послышался мне как будто с противоположного, западного, берега реки, южнее от нас, но в следующий же момент все эти звуки заглушил страшный шум и треск немного выше острова.

Обхватив за талию свою спутницу, я быстро зашагал по направлению голоса; стараясь достигнуть западного берега, я заметил ледяную глыбу, которую несло по гладкой ледяной поверхности реки впереди целого ряда льдин менее значительной величины, которых несло течением. Эти мелкие льдины подвигались и как будто срастались с глыбой, выраставшей у нас на глазах с такой быстротой, что она грозила превратиться в запруду, попав в более узкое место пролива, где бы она задержалась. Мне подумалось, что если бы нам удалось взобраться на эту глыбу настолько высоко, чтобы вода не могла добраться до нас и затопить, как затопила она острова, то мы могли бы найти на ней довольно надежное временное убежище. Почти неся Аннеке на руках, я устремился к этой глыбе быстро, потому что до нас доносился страшный шум со стороны ледяной преграды, защищавшей остров со стороны течения; с минуты на минуту она должна была уступить напору воды.

Добравшись до ледяной глыбы, мы взобрались на первые ее уступы не без труда, но вскоре крутизны стали так опасны, что мне приходилось взбираться первому, затем подтягивать за руки Аннеке. Пока у меня хватало сил, я продолжал подыматься все выше и выше, и наконец мы вынуждены были присесть и перевести дух, чтобы собраться с новыми силами. В это время до моего слуха донесся опять какой-то странный шум, я привстал, нагнулся вперед и увидел, что река прорвала ледяную плотину, и теперь ее вода неслась на нас бешеным потоком с неудержимой силой и быстротой.

Если бы мы остались еще хоть пять минут на самой реке, наши счеты с жизнью были бы закончены. Теперь, сидя на одном из высоких уступов ледяной глыбы, мы смотрели, как мимо нас несся пенящийся поток, и я видел, как в нем, кружась и вращаясь, пронеслись сани Гурта, а за ними другие, запряженные парой гнедых, обезумевших и выбившихся из сил, рвавшихся и бившихся среди пены потока, стараясь освободиться от своей закладки. Минуту спустя страшный, душу раздирающий крик, крик агонии коня огласил воздух.

– Что это? – спросила Аннеке.

– Крик какой-нибудь ночной птицы, вероятно! – ответил я.

Между тем и наш плавучий остров тоже несло течение, правда, медленно, потому ли, что нас задерживали песчаные мели в проливе, или потому, что нашу льдину прибило к береговому льду и трение мешало ей, при ее большой тяжести и глубине, двигаться с той же быстротой, как окружающие ее маленькие льдины; я решил, что нам нужно как можно скорее добраться до западной оконечности нашего плавучего острова, чтобы воспользоваться первой возможностью перебраться на береговой лед, а оттуда – на берег.

Отдохнув немного, Аннеке заявила, что готова идти дальше; мы находились по меньшей мере на высоте тридцать футов над водой, весь наш плавучий остров представлял собой сплошной хаос на ребро поставленных льдин, по которым далеко нелегко было добраться до его западного края, не говоря уже о том, что держаться на ногах на этом скользком льду было крайне трудно. К счастью, на мне, поверх ботинок, были одеты мокасины из оленьей шкуры, а на Аннеке были фетровые сапожки, иначе мы никак не могли бы двигаться по ледяным скатам и уступам. Мы уже добрались до самого края нашей плавучей глыбы, как вдруг, подхваченная встретившимся на пути водоворотом, она закружилась и через некоторое время очутилась на другой стороне острова, с которого мы только что ушли. Вместо того чтобы опять повторить мучительную попытку перебраться на другую сторону глыбы, я предложил на этот раз спуститься на нижнюю, плашмя лежавшую на воде льдину и подождать, когда нас течением прибьет достаточно близко к берегу.

На середине реки течение было настолько сильное, что разносило все на своем пути, но, к счастью, наша льдина держалась стороной и, как я думаю, была настолько глубока, что задевала своим основанием за дно, что и давало ей по временам вращательное движение, и вообще она двигалась медленно. Наконец я заметил, что наша глыба поворачивается как раз той стороной к берегу, где была та льдина, на которую мы с Аннеке только что спустились.