Джеймс Джойс - Улисс [ЛП]

– Цинфандель, нет?– спросил Носач Флинн.

Том Рошфор ссыпал порошок из сложеной бумажки в поставленную перед ним воду.

– Эта проклятая диспепсия,– произнес он, прежде чем выпить.

– Пищевая сода хорошо помогает,– сказал Деви Бирн.

Том Рошфор кивнул и выпил.

– Так Цинфандель, что ли?

– Только тихо,– подмигнул Бентем Лайенс.– Я и сам рискну на пять монет.

– Ну, так и нам скажи, если стоящий друг, чёрт тебя раздери,– сказал Пэдди Леонард.– Кто тебе дал наводку?

М-р Цвейт, проходя к выходу, поднял три пальца в знак привета.

– Пока,– сказал Носач Флинн. Остальные пооборачивались.

– А вот и тот, кто дал мне знать,– прошептал Бентем Лайенс.

– Пррфт!– с презрением произнес Пэдди Леонард.– М-р Бирн, сэр, мы возьмём пару ваших джеймсовских и…

– Имбирного,– добавил Деви Бирн вежливо.

– Ага,– сказал Пэдди Леонард.– Бутылку с соской для младенчика.

М-р Цвейт шагал к Доусон-Cтрит, прочищая языком зубы. Для этого понадобиться какая-нибудь зелень: шпинат, например. Впрочем, с просвечивающими лучами Рентгена можно бы.

На Дюк-Лейн изголодалый терьер срыгнул хрящеватую жеванину на брусчатку и начал лопать её с новым рвением. Пресыщение. С благодарностью возвращаем, полностью переварив содержимое. Сперва десерт – потом остренькое.

М-р Цвейт утомлённо вышагивал. Грызуны. Они у него на второе. Движется только верхняя челюсть. Интересно, Том Рошфор что-нибудь сделает с тем своим изобретением? Трата времени: пытался растолковать Флинну. Разжевал и в рот положил: передай дальше. У тощих рты длинные. Нужен бы зал или какое другое место, куда могли бы приходить изобретатели и изобретать себе вволю. Но туда к тебе и чокнутые набьются, ясное дело.

Он залалакал, продлевая возвышенное эхо, заключительные такты.

Настроение приподнялось. Бургундское. Неплохо взбодрило. Кто был первый винодел? Какой-нибудь горемыка. Голландская храбрость. Вперёд, за добычей в НАРОДЕ КИЛКЕНИ в Национальной библиотеке.

Чистые голые унитазы, преисполненные ожиданием, в витрине ВИЛЬЯМ МИЛЛЕР – САНТЕХНИКА, повернули его мысли вспять. И могли бы прослеживать как проходит до самого конца, проглатывают же иголку, а спустя годы выходит между ребер, турнэ по всему телу, минует желчный тракт, печёнка-селезёнка, желудочный сок, повороты кишечника как у труб. Но бедолаге пришлось бы стоять все время для показа его потрохов. Наука.

Что значит teco ? Наверно, вечером.

Не очень складно.

Ключи: два месяца, если уломаю Наннети. Выходит два фунта десять шиллингов, около двух и восьми. Три должен мне Гайнс. Два одиннадцать реклама Прескотта. Два пятнадцать. Всего около пяти гиней. После дождичка в четверг.

Можно купить одну из тех шёлковых юбок для Молли, под цвет её новых подвязок.

Сегодня. Сегодня. Не думать.

Турнэ по южным графствам. Как насчёт английских купальных курортов? Брайтон. Маргейт. Пирс в лунном свете. Её уплывающий голос. Девушки на пляже нет милей и краше. У бара Джона Лонга полусонный бездельник в тяжком раздумьи обгрызает заскорузлый палец. Подсобник ищет работы. За небольшую плату. В еде неприхотлив, ест что подвернётся.

М-р Цвейт свернул у витрины нераспроданных тортов Кондитерской Грея и миновал книжную лавку преподобного Томаса Коннелана. ПОЧЕМУ Я ОСТАВИЛ РИМСКУЮ ЦЕРКОВЬ? ПТИЧЬЕ ГНЕЗДО. Женщины выперли. Рассказывают, во время картофельного голода раздавали суп бедняцким детям, если перейдут в протестанты. Общество в негодовании от уловок, что применял папа римский для обращения нищих евреев. Та же приманка. Почему мы оставили римскую церковь?

Незрячий юноша стоял на месте, постукивая по бордюру своей тонкой тросточкой.

Трамвая не видно. Хочет перейти.

– Вам на ту сторону?– спросил м-р Цвейт.

Слепой не ответил. Его неподвижное лицо чуть нахмурилось. Он неопределённо повел головой.

– Это Доусон-Стрит,– сказал м-р Цвейт,– напротив Молсвес-Стрит. Хотите перейти? Улица свободна.

Тросточка дрожа потянулась влево. Взгляд м-ра Цвейта проследовал в том направлении и снова увидал фуру красильщика стоящую возле фирмы Дрего. Где я видел его намащеные волосы, как раз когда я. Лошадь понурилась. Возница в баре Джона Лонга. Утоляет жажду.

– Да, там фургон, но он не едет. Я переведу вас. Вам на Молсвес-Стрит?

– Да,– ответил юноша.– Потом на Фредерик-Стрит.

– Идёмте,– сказал м-р Цвейт.

Он легко коснулся тонкого локтя: затем взял податливо висящую руку, чтоб вести вперёд.

Что-нибудь сказать ему. Лучше без жалостливости. Они недоверчивы к тому, что им говорят. Что-нибудь ничего не значащее.

– Дождик так и не собрался.

Нет ответа.

На пиджаке пятна. Обливается, наверно, когда ест. На вкус, ему всё по-другому. Сначала приходится кормить с ложки. А рука как у ребёнка. У Милли была такая же. Чувствительная. Небось прикидывает по моей руке что я из себя. А имя у него есть? Фура. Проведём, чтоб тросточка не задела ногу лошади: дремлет, усталая кляча. Вот так. Прошли. Быка сзади: лошадь спереди.

– Спасибо, сэр.

Знает, что я мужчина, по голосу.

– Дальше найдёте? Первый поворот направо.

Слепой юноша постукал по бордюру и продолжил свой путь, приподымая тросочку, вновь ощупывая ею.

М-р Цвейт шёлпозади безглазых ног, грубокроенный костюм из твида в ёлочку. Бедный паренёк! Но удивительно, как он знал что там фура? Должно быть почувствовал. Возможно видят окружение в своем мозгу. Вроде чувства объёма. Вес. Если что-то переставить он бы почувствовал? Ощутил пустоту. Странное у него должно быть представление о Дублине, по которому ходит остукивая этак вот камни. А смог бы пройти как по ниточке без этой трости? Бескровное набожное лицо, будто готовится принять сан священика.

Пенроуз! Вот как того типа звали.

И подумать только чему они могут выучиться. Читать пальцами. Настраивать рояли. Или нас просто удивляет что у них вообще есть мозги. Отчего мы считаем калеку или горбуна умным, когда он говорит такое, что и мы могли бы сказать. Конечно, остальные чувства развитее. Вывязывают. Плетение корзинок. Но кто-то должен помогать. Корзинку для рукоделья можно б купить Молли на день рожденья. Терпеть не может шитья. Вдруг обидится. Ещё о них говорят в кромешной тьме.

Обоняние тоже должно быть сильнее. Запахи со всех сторон смешиваются в кучу. От каждого из людей тоже. Потом весна, лето. Запахи. Вкусовые. Говорят, невозможно чувствовать вкус вина с закрытыми глазами, или если насморк. И ещё будто курить в темноте не дает удовольствия. И с женщиной, к примеру. Не видя, развратнее. Вон девица переходит у заведения Стюарта, нос задрала. Гляньте я какая. Всё при ней. И чтоб такое да не видеть. Какая-то форма в его внутреннем представлении. Нагота, тепло когда прикасается к ней. Должно быть почти видит линии, выпуклости. Например, положит руку ей на волосы. Они у неё, скажем, чёрные. Хорошо, скажем чёрные. Потом проводит по её белой коже. Чувствует наверно перемену. Ощущение белого.