Анна Потоцкая - Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Вот тогда и выступил на сцену Новосильцев, сыгравший позорную роль в истории нашей несчастной страны. Он сделал вид, что разделяет патриотические надежды Чарторижского и либеральные стремления Александра, и ему удалось втереться к ним в доверие, успокаивая в то же время русских вельмож относительно осуществления великодушных идей молодого государя и тайно пользуясь громадным состоянием князя Чарторижского для удовлетворения своей потребности в роскоши и разгуле. Появившись на политической арене благодаря интригам, он с тех пор стал оказывать на дела роковое влияние и был назначен членом временного правительства.

Так обстояли дела, когда князь Понятовский, расположившись со своим корпусом в Кракове, все еще ожидал приказаний Наполеона. Александр, считая момент вполне благоприятным для отделения Польши от Франции, сделал князю самые выгодные для Польши предложения, и тут Понятовский произнес слова, обнаружившие его полную благородства натуру: «Я не приму никаких предложений, как бы они ни были соблазнительны, если их надо купить ценой бесчестия».

Посланный уехал, ничего не добившись.

Но Пруссия пошла еще дальше. Князь Антон Радзивилл, муж принцессы Луизы Прусской, двоюродной сестры короля, прибыл в Краков с тайными поручениями, дав понять князю, что наступила минута, когда его стремление занять польский престол не удивило бы никого, тем более что королевская власть в Польше основана на выборном начале. Он доказывал, что судьба Польши тесно связана с подобным справедливым честолюбием и никогда история не бросила бы упрека доблестному полководцу, если бы он решил покинуть французские знамена, чтобы развернуть свои собственные.

Эта вкрадчивая речь сопровождалась самыми льстивыми похвалами. В своем ответе Понятовский заявил, что, желая оставаться достойным уважения, оказанного ему монархом, считает своим долгом дать вполне откровенный ответ. Он категорически отказывается от предложений, которые, говоря правду, его больше удивили, чем польстили. «Я поклялся, – добавил он, – что не отделю судьбы моей родины от судьбы Наполеона, который один протянул нам руку».

Затем князь Понятовский предложил князю Радзивиллу оставить Краков в двадцать четыре часа, предупредив, что даст знать обо всем случившемся Биньону.

После этого Наполеон стал оказывать Понятовскому особое доверие, и у него даже зародилось намерение посадить князя на польский престол, если только позволят обстоятельства. Увы, с этого надо было бы начинать! К несчастью, недоверие и презрение к людям вообще часто заставляли Наполеона составлять ложные представления об отдельных личностях. Я видела письмо, в котором дядя рассказывал о своей беседе с Наполеоном в Дрездене в то время, когда шли переговоры о мире, который можно было тогда заключить на подходящих условиях. Император пожелал узнать мнение князя об этом важном вопросе. Понятовский ответил не раздумывая, с чисто солдатской прямотой:

– Если ваше величество приказываете мне высказать мое мнение, то я думаю, что было бы благоразумно теперь заключить мир, чтобы потом начать войну при более благоприятных условиях.

– Может быть, вы и правы! – воскликнул Наполеон. – Но я буду продолжать войну, чтобы заключить потом более благоприятный мир! Будущее решит, кто из нас прав!

И, говоря это, он с такой силой дернул шнурок сонетки [46] Красиво отделанный тттнур или лента, который служит звонком другую комнату. , которой играл в продолжение всего разговора, что лакей моментально вбежал в комнату.

Тринадцатого апреля 1813 года польская армия получила приказ к выступлению. Она прошла Богемию и сосредоточилась в Циттау, в Саксонии. Спустя много лет, по дороге в Карлсбад, проезжая через эту прекрасную страну, я имела счастье убедиться, с какой любовью и почитанием относятся здесь к памяти князя Понятовского.

Лето 1813 года стало свидетелем последних чудес гения Наполеона. Солнце Аустерлица еще освещало битвы при Лютцене и Бауцене, но поражение при Лейпциге уже подало сигнал к падению колосса. Император встретился с князем Понятовским в Делице. Ознакомившись со всеми пунктами, откуда можно было ждать нападения неприятеля, он поручил полякам защиту самого важного из них. В продолжение всего 16 октября они удерживали позицию, хотя в их распоряжении было гораздо меньше сил, чем у неприятеля.

За дело при Делице Понятовский получил маршальский жезл. Девятнадцатого вечером его вызвали к императору.

– Князь, – обратился к нему Наполеон, – вы будете защищать южное предместье и прикрывать отступление.

– Государь, у меня осталось очень мало солдат, – ответил Понятовский, с трудом скрывая печаль: накануне у него погибли три четверти солдат.

– Ничего! Семь тысяч поляков под вашим начальством стоят целого корпуса.

– Государь, мы все готовы умереть.

Поляки проявили чудеса храбрости. Одна группа, избегая неприятеля, погибла от взрыва Лейпцигского моста. Их герой-полководец, не желая попасть в плен, бросился в Ольстер и, так как не умел плавать, а одна рука была на перевязи, исчез в волнах этой маленькой речушки, вздувшейся от осенних дождей.

«Бог мне поручил честь поляков, Богу я и отдаю ее», – были последние слова Понятовского, и они как нельзя лучше выражают величественную и простую историю всей его жизни.

В продолжение нескольких дней мы ничего не знали об этой страшной катастрофе, переполнившей чашу наших страданий. Русские, новые хозяева Варшавы, скрывали подробности боя, но мы скоро узнали эту ужасную новость, и она произвела на нас такое потрясающее впечатление, как будто под нами разверзлась земля. Страна находилась во власти неприятеля, армия была уничтожена, все средства исчерпаны. Скромное герцогство Варшавское, которое когда-то казалось недостаточной наградой нашим чаяниям и усилиям, стало теперь предметом вечных сожалений.

Наполеону было очень трудно найти замену князю Понятовскому, но он не хотел распускать остатки польской армии, рассчитывая при случае ими воспользоваться.

Его выбор пал на князя Сулковского, отличившегося еще в Египте, где он обратил на себя внимание

Наполеона и приобрел его расположение. Выбор оказался неудачным. Сулковский хотя и отличался храбростью, но не имел ни характера, ни способностей государственного человека. Утомленный долгой и неудачной кампанией, притом совсем нечестолюбивый, он думал только о том, как бы скорее вернуться к жене, которую обожал, совсем не старался поддерживать в солдатах боевой дух и, чувствуя себя не на высоте положения, в конце концов подал в отставку.

Командование армией поручили тогда Домбровскому, который когда-то организовал первые легионы в Италии. Он перешел Рейн у Майнца и остановился в Седане со своим весьма многочисленным отрядом. Генерал де Флао, адъютант императора, получил приказ догнать его для укомплектования кадров. С большим трудом удалось сформировать три полка кавалерии, командование которыми принял на себя граф Пак, а Домбровский, уже больной и старый, остался в Седане для реорганизации пехотного корпуса.