Оскар Лутс - Осень

— Подумать только, вот скотина! — Кийр мотает головой. — А что, если я и не стану возвращаться через Пильбасте? Если пройду как-нибудь стороной? Разве нет обходного пути?

— А вот это, дорогой господин Кийр, мне неведомо, я ведь в этих краях впервой. Но может быть, господин Паавель знает какую-нибудь окольную дорогу?

При этих словах Киппель едва заметно подмигивает пихлакаскому хозяину, и тот понимает его с редкой проницательностью.

— Видите ли, господин Кийр, — Паавель вздыхает, — отсюда в Паунвере есть даже две кружные дороги, но, воспользовавшись ими, вы должны будете либо сделать крюк в двадцать пять километров, либо пройти через болота и топи. Первая дорога, хоть и надежная, но страшно длинная, а на второй, если вы с нею незнакомы, можете утонуть или заблудиться.

— Ой, ой, ой! — стеная произносит Кийр. — Что же мне делать? А вы, господин Киппель, не пошли бы вместе со мною назад, в Паунвере?

— Как? Назад в Паунвере? Что я там потерял? Нет, это ни при каких условиях невозможно. Я еще пооколачиваюсь тут, в поселении Ныве, а потом по наикратчайшей дороге рвану в Тарту. За кем мне гоняться со своим пустым мешком, меня ведь даже деревенские куры и петухи поднимут на смех. Хоть я и мешочник, в моем мешке все-таки должно что-нибудь лежать — помимо двух-трех пакетиков иголок да нескольких катушек и еще кое-что по мелочи. Нет, господин Кийр, что до меня, так я теперь не скоро снова приду в Паунвере. Мне, всеконечно, надо в городе пополнить запас товара, и основательно.

— Ну, а если я по прибытии в Паунвере куплю все, что у нас осталось?

— Зачем же вам скупать ненужные веши? Это было бы смешно.

— А если я вам заплачу просто так, наличными деньгами… за то, что вы меня проводите?

— Еще того не легче! Во-первых, я не нищий, а, во-вторых, провожая вас, не хочу получить пулю — еще неизвестно, такой ли уж хороший стрелок этот поселенец из Пильбасте, чтобы попасть именно в вас. Где гарантия, что его пулька не пощекочет мои собственные ребра?

Портной опускает голову и сопя погружается в глубокое раздумье. Наконец произносит:

— А вы, господин Паавель, не отвезете меня домой на лошади, само собой, за хорошее вознаграждение?

— Нет, нет! — Поселенец мотает головой. — Пасть на поле сражения — это дело чести, а так, с бухты-барахты сунуться под пулю душегуба — легкомыслие и глупая бравада.

— Гм! Но что же, черт побери, мне делать? — И после довольно долгой паузы Кийр добавляет: — Нет, знаете ли, мои господа, я все же пойду через Пильбастеский лес, небось я соображу, как это сделать. И если ему суждено меня убить — пусть убивает. Во всяком случае, тогда вы будете знать, кто именно убийца.

Высказав это отчаянно смелое решение, Кийр отвешивает обоим остающимся вежливый поклон и быстрым ходом направляется в сторону Паунвере, легконогий, словно олень. Но отойдя шагов на двадцать, кричит хозяину хутора Пихлака:

— Стало быть, господин Паавель… примерно через неделю я снова приду к вам и скажу либо «да», либо «нет». Я держу свое слово. А вы хорошенько все обдумайте и определите ваш минимум. Аu revoir! [26]

Киппель и Паавель, усмехаясь, переглядываются, но ни тот, ни другой не произносит ни слова, наконец последний спрашивает:

— О чем, собственно, шла речь?

— Какая речь?

— Ну, естественно, когда говорили о каком-то разбойнике из Пильбасте.

— Да пустое все это! — Киппель закуривает сигару. — Просто-напросто хотелось малость припугнуть этого короля иголки, он всю дорогу только и делал, что подначивал меня, пусть теперь хотя бы это будет ему, так сказать, встречной услугой.

— Ха-ха-ха, — смеется поселенец, — понятно. Но у этого мужичка, видать, и впрямь в голове винтиков не хватает. Что вы на этот счет думаете, господин Киппель?

— Охо-хо, винтики-то у него на месте, только труслив он не в меру, завистлив да еще и неуживчив. Взять, например, хотя бы тот факт, что он вроде бы не в состоянии жить даже в таком достаточно зажиточном поселке, как Паунвере.

— Понятно, а что вы скажете насчет его намерения купить хутор?

— Черт знает, — торговец пожимает плечами, — может быть, даже и купит. Деньги у него, похоже, есть — с чего же еще он такой самоуверенный и надутый, словно пузырь.

— Я, во всяком случае, этого человека не понимаю. Мне пришлось в жизни иметь дело со многими людьми, и почти каждого я в большей или меньшей степени видел насквозь, но этот портной для меня и впрямь остается загадкой. Ну да пусть себе будет кем и чем угодно, ведь и я тоже не вчера родился, чтобы позволить себя надуть, в случае, ежели он и впрямь станет покупать хутор.

— Нет, ну какое тут может быть надувательство, вы же человек образованный, но…

— Но?..

— Но стоит ли вам вообще продавать свой прекрасный хутор? Это главный вопрос.

— Ах, так. Ну да, разумеется, продавать не стоило бы, но я ведь говорил вам, что жена грызет меня, словно червь: продай да продай. Какая же это жизнь?! Другой бы муж, характером потверже, в любом случае поступил бы так, как сам хочет, но видите ли, именно такого характера потверже у меня и нет. Я могу командовать батареей, но против жены я пас. Я множество раз пытался поставить себя…

— Но не можете? — Киппель сочувственно улыбается.

— Мочь-то могу, да только на пять минут. А потом снова все идет по-прежнему. Если у того мужика из Пильбасте, как вы Кийру сказали, вместо сердца — нож для забоя свиней, то у меня в груди… то ли кусок воска, то ли что-то и того мягче. Небось вы, господин Киппель, не верите, что я артиллерийский капитан!

— Почему это мне не верить? Я уже вчера слышал, как батрак называл вас капитаном.

— Да, — пихлакаский хозяин опускает голову, — я и впрямь горазд жить с войною, а не с женою. Но хватит уже хныкать, — говорит он, махнув рукой, — каждому, кто хоть немного знает себя, известно: то, что Господь некогда положил ему в колыбель, с ним и пребудет до конца жизни, как бы ни рыпался, как бы ни закатывал глаза. Да, можно, конечно, себя укрощать по малости, но такая борьба с самим собою чрезмерно тяжела, однако — довольно об этом! Знаете ли, господин Киппель, что мы теперь сделаем?

— Я во всяком случае загляну тут на два-три хутора, после чего помчусь на ближайшую железнодорожную станцию. Стыдно мотаться с таким скудным товаром.

— Хорошо, вам виднее, как поступить. Но прежде чем расстаться, зайдемте сюда, к одному бобылю, и чем-нибудь подкрепимся.

— Как это — подкрепимся? Мы ведь недавно ели.

— О-о, это нечто другое. Старый Антс гонит отменное хмельное.

— Господин Паавель! — Киппель отступает на полшага. — Давайте отставим это визит.

— Нет, не отставим! Хочу снова хотя бы на полчасика почувствовать себя капитаном! Пойдемте! Вам не придемся потратить ни копейки.